Самое неприятное это то, что мне обещали, что я в воспитателях "проболтаюсь" полгода и снова вернусь в медчасть, а в итоге я "оттрубил" воспитателем четыре года, дослужил до исполняющего обязанности начальника отдела и кое-как вырвался оттуда, да ещё и с выговором, который "сгорит" только через год, если за этот год на новый выговор не нарвусь. Мне ещё повезло, что его мне объявили уже после приказа о моем назначении на другую должность, иначе не видать мне было бы перевода.
Начмед, прознав про мой выговор, высказался просто и по-медицински:
— Даже не заморачивайся! Выговор не триппер, сам проходит!
Действительно, от выговоров еще никто не умер. Бог с ним, как говорится, но осадочек-то остался.
Но всё же нет худа без добра. И по сей день я считаю, что прослужив в воспитательном отделе, я приобрёл бесценный опыт. Опыт общения с осужденными, их родственниками, начальством, прокурорами, судьями и адвокатами. Опыт работы с документами и бюрократией, опыт обучения чему-то новому, опыт поиска выхода из сложной ситуации, опыт решения сложных проблем. Даже в институт я поступил благодаря той же самой должности инспектора отдела по воспитательной работе. Да если б не бросила меня судьба в воспитатели, никогда б в жизни я не пошел в институт.
***
Двенадцатого апреля я вышел на первое и сразу же суточное дежурство в другом изоляторе, в котором я почти никого не знал. Сначала в новом изоляторе было немного неуютно, странно и необычно. Я вертел головой в разные стороны, как отбившийся от экскурсии турист, но если меня спросят, какой был мой самый счастливый день в жизни, то я, не мешкая, отвечу: когда я снова стал работать фельдшером! Другие люди, другие стены, другая обстановка, другой график и любимое дело очень положительно сказались тогда на моем самочувствии. Я радовался. Я одинаково искренне улыбался и сотрудникам, и осуждённым, и просто незнакомым людям на улице. Я сиял.
Принцип службы примерно везде одинаков, независимо от учреждения. Одни и те же приказы регламентируют деятельность медицинских работников, одни и те же больные. Загвоздка была в том, что мой скоровский сертификат, на который я проучился, думая, что уволюсь, не подходил для работы в тюремной медсанчасти, поэтому мне вновь пришлось взять кредит и за свой счет вновь пройти специализацию. На этот раз цикл назывался: "Охрана здоровья работников промышленных предприятий". О, как! А ещё в то же время, когда я проходил курсы специализации, вдруг началась сессия в институте. Вот так я и мотался из одного вуза в другой, плюс сутки через двое на дежурствах. С тех пор, как я вернулся в медицину, на сессии я ходил без отрыва от службы, таков был наш уговор с начмедом. Но такие сложности, наоборот, воодушевляли, приносили мне если не радость, то какое-то удовлетворение. Я чувствовал, что я кому-то нужен не для того, чтоб сделать за кого-то или для кого-то очередной ненужный отчёт, справку или выйти в караул какого-нибудь въезжающего транспорта, а реально помогаю. Во мне нуждаются, меня ждут, меня слушают.
Первые сутки пролетели вообще незаметно. Надо было утром присутствовать на утренней проверке, затем приём амбулаторных больных, заполнение медицинской документации, составление диеты, вызовы, приемы этапов, проведение медосмотров, пробы пищи на пищеблоке, контроль санитарного состояния пекарни, банно-прачечного комплекса и многое, многое другое.
— Купи себе сумку для медикаментов, бинтов, тонометра, термометра, — посоветовали мне коллеги. — Потому что фельдшер в СИЗО вездесущ!
Это действительно так и есть. Что бы не случилось, везде нужен фельдшер, чтоб быстро решить проблему. Случись где-нибудь травма, надо на месте оказать помощь, поэтому необходимый минимум медикаментов и ИМН* должен быть всегда под рукой. Сумка должна быть на ремне, чтоб можно было носить её на плече, и с несколькими отсеками, чтоб можно было для собственного удобства разложить препараты по группам.
|ИМН — изделия медицинского назначения (перевязочный материал, шприцы, маски и прочее).
В один из выходных дней мы с женой отправились на рынок покупать мне сумку для работы. Естественно, что надо купить подешевле и получше, а ещё теща всегда говорит, что "на базаре два дурака, один продаёт , другой покупает", поэтому мы направились к рядам, где вели торговлю китайцы.
— Здравствуйте! — обратился я к молодой китаянке. — Сколько стоит вот эта сумка?
— Восьисхьот письхаат, — ответила она, что означало восемьсот пятьдесят рублей.
Я начал торговаться.
— За пятьсот?
— Не-е, — мотнула она головой.
— Давайте за пятьсот! — настаивал я, держа в руках сумку и уже доставая деньги.
То ли в тот день настроение у той китаянки было не очень, то ли ей не понравился мой вид или манера общения, но она выдернула сумку из моих рук, сказав, что предлагаемая мной ценовая политика возмутительным образом противоречит её экономическим соображениям.
— Húi vám!!! — крикнула она.
Ну, если "hui nam", то купим у другого, благо базар большой.
В тот день я все же нашел сумку даже за триста рублей. Кто ищет, тот всегда найдёт!
***
В фельдшерской прозвонил телефон.
— Новенького привезли, — сообщила оператор.
— Сейчас приду, — ответил я.
"Новенький" это арестованный, доставленный в следственный изолятор с воли. Доставляют их сотрудники полиции.
Внешний вид того арестованного мне не понравился, ещё на подходе к нему. Мужику было лет сорок пять на вид. Неопрятен, цвет лица какой-то серый. Сам он был не то напуган, не то сильно растерян, мелко дрожал.
"Абстинюга!* — обрадовался я. — Сейчас поработаем!"
|"Абстинюга" — алкогольный абстинентный синдром, или по-русски похмелье после длительного запоя.
Арестованного уже опрашивал дежурный.
— Фамилия!
— А?
— Бэ! Фамилия твоя!
— А..., так это..., Заяц... цев. Зайцев.
— Имя, отчество?
— Денис Валерьевич.
— Год рождения?
— Тысяча девятьсот семьдесят шестой...
Почему-то все предделириозные состояния очень схожи. Человек, длительно употреблявший алкоголь, на фоне вынужденной отмены сначала испытывает муки похмелья. Муки эти проявляются соматически: болит голова, тошнит, может крутить живот, давить сердце. Плохо ему, опохмелиться надо. Но вот если опохмелиться не получается, то вышеописанные симптомы не исчезают, а отходят на второй план, потому что нарастающий отек пропитого головного мозга начинает провоцировать алкогольный делирий. Очень часто он начинается с дезориентации во времени, затем в пространстве, иногда и в собственной личности, появляются судороги, галлюцинации и прочие "прелести" таких состояний.
— Пил? — спросил я.
Мужик испуганно глянул на меня. Мне даже показалось, что тараканы в его голове, расталкивая друг друга, с громким эхом от издаваемого топота, рванули куда-то в угол его головы.
— Нет, — ответил он.
— А вчера? — не унимался я.
Тараканы, видимо, поняли, что их обнаружили и, обгоняя друг друга, рванули в другой угол.
— Нет, — снова ответил мужик.
Ладно, спрошу по-другому.
— Когда пил в последний раз?
— Давно уже не пью.
— "Давно" это сколько? День? Неделю? Месяц?
— Дня три...
— А сегодня какое число?
Тараканы, снова рванув из угла, вдруг резко остановились с несколькими задранными лапами, пытаясь вспомнить сегодняшнее число. Мужик завис.
— Не подсказывать! — резко сказал я всем присутствующим, уже зная привычку полицейских подсказывать доставленным арестантам.
— Пятое? — неуверенно и наугад ответил мужик.
— Нет, — мотнул я головой.
— Шестое?
— Снова мимо.
— Тогда не знаю..., — ответил мужик.
— А месяц-то хотя бы какой знаешь?
Мужик уставился в зарешеченное окно, пытаясь разглядеть какое за окном время года. Но за окном была стена другого здания, и не было видно хоть чего-то, что могло бы подсказать о времени года.
— Не знаю.
Я посмотрел на полицейского, доставившего этого больного.
— У него "белка" начинается. Я его не принимаю.
— В смысле? — удивился полицейский.
— Что непонятного я сказал? — спросил я.
— В смысле "белка"? Вот, на него справка от нарколога имеется!
Он достал из личного дела справку и протянул её мне. Действительно, справка из областной наркологии с печатями и подписями гласила, что у гражданина Зайцева на момент осмотра нет никакой психосимптоматики, которая препятствовала бы его содержанию под стражей. Дата справки была сегодняшняя.
Не внушила эта справка мне никакого доверия. Как-то не соответствовала она тому, что увидел я. То ли доктор написал справку, не осмотрев пациента, то ли справка была поддельной. В любом случае, принимать такого больного в следственный изолятор я не собирался, потому что, во-первых, делирий это прямой повод для госпитализации в стационар, а во-вторых, мы уже такое проходили, и не раз. Поэтому я пошел на беспроигрышную хитрость.
— Тебя доктор сегодня смотрел? — спросил я у мужика.
— Нет.
— Да как это нет??? — возмущённо вмешался полицейский. — Он не помнит просто!
Моя хитрость сработала. Если мужик говорил правду, и его действительно не смотрел доктор, значит, это прямой повод для консультации наркологом, несмотря на предоставленную справку. Если же мужик говорил неправду, то есть не помнил, что его осматривал доктор, значит, у него дезориентация, а это симптом делирия.
— Вот видишь, — сказал я полицейскому, — он не помнит ни сегодняшней даты, ни месяца, а теперь ещё и ты сам говоришь, он не помнит, что его доктор смотрел. Я пишу акт об отказе в приеме в следственный изолятор.
— И куда мне его девать? — по-глупому спросил смутившийся полицейский. — К себе домой отвезти?
— Ну, если у тебя есть дома нарколог, то можно и к тебе домой. Есть у тебя нарколог? Если нету, то вези его туда же, к тому же доктору, который его сегодня типа "смотрел", — продолжил я.
Дежурный засмеялся. А я краем глаза все же следил за больным, который, выпав из нашего внимания, вдруг стал внимательно осматривать свои предплечья, затем двумя пальцами взял с рукава куртки что-то невидимое и потянул от себя, как будто нитку с одежды. Естественно, никакой нитки не было и в помине. У больного начинались галлюцинации.
Я молча кивнул на больного. Все посмотрели на него.
— Что ты делаешь? — резко окликнул его полицейский.
— Ничего! — ответил мужик, тут же перекратив "вытягивание нити".
— Что и требовалось доказать, — подвел я итог.
— Лихо ты их отбрил! — сказал мне дежурный, когда больного увезли. — Если б не ты, то мне его бы пришлось принять, а ночью он бы белку по хате гонял!
***
Зайцева привезли вновь через несколько дней, уже после лечения в условиях наркологического стационара. С подробной выпиской и рекомендациями. На этот раз взгляд его был хоть и грустный, но ясный, адекватный и без тараканов.
А когда после досмотра он собирал вещи, то тихо, но искренне сказал мне:
— Спасибо, доктор...
Продолжение следует...
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41/ Часть 42/ Часть 43/ Часть 44/ Часть 45/ Часть 46/ Часть 47/ Часть 48 / Часть 49 / Часть 50 / Часть 51 /Часть 52/ Часть 53/ Часть 54/ Часть55/ 56 /57 /58 /59 /60/