Отдел кадров находился на третьем этаже штаба. Мы с Юрием Ивановичем вернулись на второй КПП. У меня забрали второй номерок, вернув мне первый, который я сдавал. Дверь на лестницу находилась в том же коридоре что и КПП. Она была выкрашена серой грунтовкой, была железной и закрытой. На уровне глаз было небольшое застеклённое окошечко. Грязная деревянная ручка на двери тогда вызвала у меня недоумение: «Неужели нельзя её протереть хотя бы простой влажной салфеткой!?» Позже, привыкнув к грязи, как к физической так и моральной, я, напротив, стал удивляться чистым дверным ручкам в этом учреждении.
Юрий Иванович, абсолютно не обращая внимания на эту грязную дверную ручку, взялся за неё рукой и крикнул:
— Шта-аб!
В ту же секунду щёлкнул электрический замок, и дверь открылась.
— А я думал, что только «Симсим откройся» двери открывает, — сказал я вслух.
— Вон он, "Симсим" стоит, - кивнул на часового второго КПП Юрий Иванович.
Оказалось, что замок в штаб открывается кнопкой, на которую нажимал часовой.
На третьем этаже здания штаба находилось множество кабинетов со всякими аббревиатурами:
«ОСУ с ПОО», «Начальник ОСУ», «ОВР», «Начальник ОВР», «ПЛ», «Начальник ПЛ», «Картотека С/К», «ОКиРЛС», «Начальник ОКиРЛС», «ОР», «Начальник ОР» и ещё всякие буквы. Причем не было какого-то единообразия надписей. Где-то на двери была табличка из оргстекла с буквами, нанесенными через трафарет, где-то был приклеен распечатанный листок формата А4 с напечатанной аббревиатурой, а где-то была типографская табличка с рамкой и гербом.
«И безобразно и не единообразно, — подумал я. — А ещё, как-то тоскливо, что ли?…»
Из кабинета в кабинет ходили люди в форме, носили какие-то документы, стопки картонных папок.
— Нам сюда, — Юрий Иванович указал на дверь с надписью: «Начальник ОКиРЛС»
«Оральные Контрацептивы и Расширенное Легочное Сердце» — первое, что мне взбрело в голову от прочтения данной аббревиатуры.
В кабинете за столом сидела женщина в тёмно-синей форме и звании капитана. Признаков оральных контрацептивов и легочно-сердечной недостаточности у нее не наблюдалось.
— Вот. Привёл я вам кандидата на должность фельдшера, — обратился к ней Юрий Иванович. — Пообщайтесь. Я позже зайду.
Женщина отвлеклась от компьютера и представилась:
— Анна Леонидовна, начальник отдела кадров и работы с личным составом.
«Вот, значит, как ОК и РЛС расшифровывается!» — понял я.
— Дмитрий. Фельдшер.
Сначала наше общение походило на допрос:
— Откуда вы?
— Со скорой.
— Сколько вам лет?
— Двадцать девять.
— Судимостей нет?
— Нет.
— Родственники судимы?
— Насколько мне известно, нет, — я попытался отвечать развернуто, но потом понял, что это долго и не имеет смысла. Весь диалог был алгоритмичен и сводился к краткости и ясности. Потому я начал отвечать более короткими фразами, а потом и вовсе перешел на односложные: «Да» и «Нет», что меня сильно угнетало.
— Здоровье в порядке?
— Не жалуюсь.
— На учёте не состоите?
— Нет.
— Вредные привычки?
— Нет.
— Семейный?
— Да.
— Дети есть?
— Да.
— Сколько?
— Двое.
И ещё куча каких-то вопросов, мало относящихся непосредственно к работе фельдшера.
— Вы знаете, у нас очень сложно служить. Для вас здесь, в случае вашего трудоустройства будет всё «необычно»… — стала говорить она.
«Ну наконец-то! Хоть какое-то разнообразие в общении, а то все «да-нет-нет-да».
— Сложнее и необычнее, чем на скорой? — спросил я.
— Я не знаю, как на скорой, я знаю, как здесь. Здесь всё «необычно»…
— Ну необычно, так необычно. — ответил я. — Буду привыкать…
— Вам придется работать с преступниками, наркоманами и убийцами, педофилами, насильниками и извращенцами. Следует иметь ввиду, что эти люди весьма коварные, злые …
— А зачем же вы их таких на работу принимаете?
Анна Леонидовна удивленно посмотрела на меня. Шутку она поняла, но даже не улыбнулась.
— Шутить пытаетесь? — абсолютно серьезно сказала она. — Напрасно. Люди приходят, тоже шутят при трудоустройстве. Устраиваются с трудом. Потом увольняются через полгода, а то и через два-три месяца, не выдержав морального давления.
Я принял серьезный вид.
— Есть ещё один немаловажный момент, — продолжила она. — Свободной ставки фельдшера у нас нет, поэтому мы можем принять вас только на декретную. Пока фельдшер Иванова в декретном отпуске, вы служите. Но, поспешу вас обнадежить, скоро другая фельдшер должна уйти на пенсию. Как она уйдет, мы вас переведём на постоянное место.
— А если эта на пенсию не уйдет, а та из декрета выйдет? - спросил я, сразу же вспомнив, как мне пришлось согласиться заведовать участковой больницей.
Тогда я тоже занимал декретную ставку на скорой в ЦРБ.
— Ну, если не уйдёт, то через год мы будем вынуждены вас уволить, либо предложим какую-нибудь другую должность.
«Ну и ладно, скорая меня всегда ждёт!» — подумал я и решил больше слушать и анализировать услышанное, чем шутить и говорить.
— Из положительных моментов можно отметить, что тут год службы идёт за полтора года. До минимальной пенсии надо отслужить двенадцать с половиной лет. Также, один раз в год, оплачивается проезд к месту отдыха и обратно на сотрудника и одного члена семьи, — продолжала она. — У нас тут некоторые в Египет и даже в Доминикану летают...
Брови мои удивленно поползли вверх. «Ничего себе! Какой, к черту, Египет? Какая, к чёрту, Доминикана? - подумал я. - Тут до тёщи иногда съездить не получается, потому что денег на бензин не хватает. Только накопишь немного, так расходы непредвиденные какие-то возникают. За квартиру платить или ботинки порвались... "
— Может у вас вопросы есть?
— Да я, если честно, хотел внешним совместителем к вам устроиться. Не хочу пока со скорой уходить.
— Это невозможно, - категорически заявила она. - Совместительство аттестованным сотрудникам запрещено.
— Вообще никаких лазеек нет?
— Совместительство возможно, только если это преподавательская, научная или творческая деятельность.
— Понятно, - ответил я.
Через некоторое время подошёл Юрий Иванович.
— Совместительство невозможно, - сказал я ему, когда мы выходили из штаба. - А я не хочу пока скорую совсем бросать. Думал, у вас пока совместителем поработать.
— А зачем ты ей сказал, что хочешь совместителем прийти? Пришел бы с чистой трудовой и устроился!
— Не пройдет так, - ответил я. - Это чревато. Надо книги писать или преподавать, тогда можно.
...
Выйдя из изолятора, я погрузился в мысли, что называется, с головой.
- год за полтора, 12,5 лет и пенсия (неплохо иметь пенсию в 40 с небольшим!);
- сутки через трое;
- оплачиваемый проезд к месту отдыха на себя и одного члена семьи;
- офицерское звание (хотя это скорее минус, но об этом позже).
Мысли о такой возможной резкой перемене в жизни не давали мне покоя. На моё счастье, на нашей подстанции работал врач Сергей Сергеевич, который тоже когда-то служил в исправительной колонии, но уже несколько лет был на пенсии. На скорой он брал несколько смен в месяц, как он любил говорить: "для души". Вот у него-то я и решил подробнее выяснить все нюансы службы медицинским работником в местах не столь отдалённых.
- Я в СИЗО подумываю фельдшером устраиваться, - сказал я. - Вот, хотел спросить, как оно вообще служится-то?
Сергей Сергеевич быстро, но внимательно глянул на меня. Так смотрят все опытные скоровики - когда за долю секунды надо оценить ситуацию и уже начинать действовать. Видимо, вид мой был очень серьёзный, поэтому он немного задумался и, присев на кушетку, стал говорить:
— Служить тяжело, — он сделал акцент на слове "служить". — Очень тяжело. И морально, и физически. Не каждый выдерживает. Приходится чем-то жертвовать.
Он замолчал, как бы что-то вспоминая.
- Чем, например, приходится жертвовать?
- Например, здоровьем, временем, семьёй. Своими морально-этическими качествами.
- А что там может случиться с моим здоровьем?
- ВИЧ и гепатит там встречаются гораздо чаще, чем в вольной жизни. Хотя нет, не чаще. Концентрация этих болезней там довольно высока. И если ВИЧ, гепатит это гемотрансфузионные инфекции*, то туберкулёз вполне себе воздушно-капельный. А там он вообще неизлечим практически, потому что осужденные толком не лечатся, пропускают прием препаратов, в результате чего бациллы приобретают множественную лекарственную устойчивость, образуя такие устойчивые штаммы, что потом на них вообще никакие противотуберкулёзные препараты не действуют.
- У меня иммунитет, - ответил я. - Я в бациллярнике почти год проработал, будучи студентом.
- Это хорошо, но ты же понимаешь, что стоит твоему иммунитету оказаться в неблагоприятных условиях - сырость, стресс, частые простудные явления, недосып и — "Здравствуй, тубик"...
— Перечисленные неблагоприятные факторы полностью отсутствуют на скорой? — с ехидством в голосе спросил я.
— Ну, так-то, да, — согласился Сергей Сергеевич.
Он рассказывал неприятные вещи, обрисовывал трудности, присущие работе в условиях мест лишения свободы, но у меня не возникало чувства того, что он пытается меня отговорить, уберечь от чего-то. Напротив, у меня создавалось впечатление, что он испытывает, тестирует меня, рассказывая все нюансы службы и жизни.
— Времени свободного тоже практически не будет. Это тут ты можешь отказаться от предлагаемой тебе смены вне графика, а там присяга! Там сказали: "Надо!", и ты ответил: "Есть!" Соответственно, времени на семью ты будешь уделять меньше. А это, сам понимаешь, к чему приводит.
— Как будто тут у меня времени вагон! — сказал я. — Это сейчас я на ставку перешёл, так хоть солнце увидел, а то всё спал, пока оно на небе было.
- Ну, так-то, да..., - снова согласился Сергей Сергеевич. — А еще, сотрудники системы, с которыми тебе придется работать, самые немотивированные люди, с какими мне приходилось сталкиваться. Но, как говорится, что-то находишь, а что-то теряешь...
- Ну а всё же, положительные моменты какие? Ведь ты же доработал до выслуги, значит что-то тебя там держало?
— Это тоже работа, - ответил он. — Кто-то должен делать и её. Помнишь как ты мне вопрос задал в начале нашего разговора? - спросил он.
- Как?
- Ты спросил: "Как оно вообще служится?". Я еще раз повторяю — служить очень трудно. Но если б ты спросил: "Стоит ли идти служить?", я бы однозначно ответил: "Да!". В конце концов, на скорую можно вернуться в любой момент.
— Что-то я часто последнее время слышу эту фразу, - сказал я. - Спасибо, Сергей Сергеевич! Буду думать!
— Думай! — сказал он. — А еще, совет: никогда не забывай думать. Думать своей головой. Удачи!
Надо было всё обсудить с женой. Жена выслушала молча, внимательно, но ответила хитро:
— Смотри сам, тебе же служить, а не мне.
— Тебе не служить. Тебе терпеть придётся, — сказал я. — Нам терпеть придётся. Если ты готова терпеть, то я устраиваюсь.
— Смотри сам.
Ну, ладно. Сам, так сам. В конце концов, "на скорую вернуться никогда не поздно". Люди всегда болели, болеют и будут болеть, так что без работы не останусь. Без здоровья останусь, но не без работы, — подумал я и начал процедуру устройства на службу.
Продолжение следует... (Ссылки в конце статьи)
* Гемотрансфузионные инфекции — инфекции передающиеся через кровь. Ими можно заразиться при использовании использованных шприцев, игл, плохо обработанного стоматологического инструмента, при незащищенном половом контакте.
Про то, как я работал в бациллярнике можно почитать ЗДЕСЬ:
Про плохое лечение туберкулеза, и чем это заканчивается написано ТУТ:
А еще ТУТ:
____________________________________
Уважаемые подписчики и читатели моих историй! Впереди еще будет много интересных рассказов из моей жизни и жизни людей, с которыми мне пришлось столкнуться, благодаря судьбе и выбранной мной профессии. Я вам это обещаю.
__________________________
Выберите часть, которую хотите прочитать (нажмите на синие буквы):
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41 /Часть 42