________
Утром, сдав смену, я вышел из СИЗО. Светило солнышко, чирикали воробьи, и чуть-чуть колыхались набирающие зелень веточки деревьев. После бессонной ночи и нервного напряжения мне стало легче на душе, я улыбнулся, на мгновение прикрыл глаза и подставил лицо свежему ветерку и солнцу.
— Дмитрий Леонидович! — неуверенно донеслось откуда-то со стороны скамеек, что стояли поодаль от входа.
Голос был знакомым, и в то же время он показался мне как из какого-то моего прошлого, которое я хочу забыть и не вспоминать.
Я посмотрел в сторону скамейки. От неё в мою сторону уже шагал молодой человек.
Высокий, крепкий. Прямые русые волосы, серые глаза, крупный нос и несколько веснушек. Он как-то нелепо улыбался.
— Дмитрий Леонидович, здравствуйте! — сказал он, подходя ко мне и протягивая руку.
Это был Коля Наумов. Дневальный в отряде хозяйственного обслуживания, в котором я был воспитателем.
— Коля? — удивился я. — Слушай, не узнал тебя в гражданской одежде.
— Здравствуйте, Дмитрий Леонидович, — снова повторил он.
— Да, здравствуй-здравствуй, — ответил я, пожимая ему руку. — Ты что здесь делаешь? Как ты меня нашёл?
— Так в отряде только и разговоров было о том, как вы вдруг из отрядника доктором стали и в другой изолятор перевелись. А я..., — Коля запнулся. — освободился я позавчера...
Грусть какая-то проскочила в его голосе. Мне показалось, что он даже сожалел о том, что наконец-то вышел на свободу.
— Освободился? — скептически перебил я его. — Тебе ж ещё до декабря сидеть! У тебя "звонок"* двадцать третьего декабря. Я же помню!
— Амнистия, — ответил Коля. — Из отряда нас двоих "легкостатейников"* освободили по амнистии. Меня и Саню Горшкова.
|Звонок — конец срока отбывания наказания
|Легкостатейник — осуждённый за преступление легкой степени тяжести.
— Слушай..., ну здорово! — искренне обрадовался я. — Чем теперь заниматься будешь?
— Не знаю..., — ответил он.
Коля потупил взгляд и опустил голову. Мне стало ясно, что неспроста он нашел меня.
— В смысле, не знаешь?
— Бабушка умерла, — тихо сказал он.
— Ох..., — охнул я от неожиданной скорбной новости.
— А сестра квартиру продала, вышла замуж за поляка и уехала в Польшу. Мне так соседи сказали.
— Погоди-погоди, — возмутился я. — Когда умерла? Почему мне не сообщил никто? Мне должны были сообщить о смерти родственника. А я, как начальник отряда, должен сообщать эту информацию осуждённому.
— Ещё два года назад. Помните, тот родительский день, когда она ко мне не приехала, когда ещё Волков встрял с часами?
— Помню, конечно.
— Тогда, оказывается, её уже не было...
— Погоди, — снова возмутился я. — А как сестра продала квартиру? Бабушка её переписала, что ли?
— Нинка ухаживала за бабушкой, вот она, похоже, квартиру и переписала на неё...
Ситуация получалась вообще очень тяжелой. Получилось, что Коля только после освобождения узнал о смерти единственного родного человека. Приехал домой, а в его квартире совсем незнакомые чужие люди, которые и слыхом не слыхивали про какого-то Колю. Что ему остается делать в такой ситуации? Вот он и вспомнил про воспитателя отряда Бере́зина. И ведь нашёл он меня. Нашел именно меня. Я понял, что я его единственная надежда. Его единственный шанс на нормальную жизнь на воле. Он ждал от меня если и не помощи, то хотя бы какого-то совета, добрых слов. А может быть, учитывая сложившиеся обстоятельства и прекрасно понимая свою перспективу вновь попасть в тюрьму, он всего лишь пришёл попросить у меня прощения за своё предстоящее преступление. Кражу или грабёж. Он ко мне пришёл! Не в кабак и не дружкам-собутыльникам, а ко мне! Он нашел меня и, скорее всего, прождал тут всю ночь, когда я выйду со смены. От осознания такого расклада, мне стало жутко не по себе. Наверное, я сам был виноват в том, что мне пришлось столкнуться с такой ситуацией. Я очень хорошо относился к Коле Наумову, пока он был дневальным в моем отряде. Не было в характере этого человека никаких черт уголовника. В речи его почти не проскакивали жаргонные словечки, вещи он называл своими именами. Тарелка — это тарелка, а никакая не шлюмка. Кровать это кровать, а не шконка. А обыск — это обыск, а не шмон. То ли был у него какой-то внутренний стержень, что не сгибался под натиском тюремной субкультуры, то ли он просто не понимал, зачем каким-то вещам присваивать другие названия. Он был простым русским парнем, примитивным. И сейчас он с таким же простодушным и виноватым видом стоял передо мной. Получалось, как в "Маленьком принце" у Антуана де-Сент Экзюпери, что я в ответе за того, кого приручил. Мало того, что Коля абсолютно не приспособлен к жизни на воле, где приходится думать, что-то решать и придумывать, добывать, зарабатывать, крутиться и вертеться, но ещё и нет никаких условий для того, чтоб хоть где-то хотя бы ночевать. Судиться с сестрой? А сколько надо для этого времени, сил и денег? А жрать и спать уже сегодня надо. Изученная и прочувствованная мной вдоль и поперёк пирамида человеческих потребностей Абрахама Маслоу вновь напомнила о себе. Надо было что-то делать.
— Что ж ты, Коля..., — с сожалением только и сказал я. — Ну-ка, пойдем, присядем...
Мысли вертелись в моей голове. Но не домой же к себе мне его забирать? Я представил глаза жены, когда я захожу домой после смены в тюрьме, а следом заходит Коля. И я говорю: "Дорогая, познакомься. Это Коля. Теперь он будет жить с нами..."
Я вспомнил про Социальный центр для лиц без определённого места жительства, который и по сей день существует в нашем городе. Ещё работая на скорой, я часто приезжал туда на вызовы, потому как содержится там люд скорбный, несчастный и болезный. Работая же воспитателем, по долгу службы мне пришлось познакомиться с директором этого центра, поскольку очень часто в "места не столь отдалённые" попадают люди без определенного места жительства, которым при освобождении необходима крыша над головой. Помимо предоставления возможности проживания, тот центр занимался ещё и трудоустройством лиц, попавшим в сложную ситуацию, если у них не было противопоказаний по здоровью.
— Что ж ты, Коля в приемник-распределитель не пошёл? — спросил я.
— Какой приёмник?
— Есть специальный центр для людей, попавших в ситуацию, подобную твоей. Туда воспитатели должны были запрос отправить за полгода до твоего освобождения...
— Вы когда из отдела ушли, там такой бардак начался.
— Да там и не было никогда особого порядка, — перебил его я, поёжившись от воспоминаний о той работе.
— До конца срока моего ещё больше, чем полгода, — продолжал Коля. — Я ж по амнистии, в связи с Днем Победы.
— А, ну да. Точно, — согласился я.
— А во-вторых, я думал, что к бабушке вернусь... Я же не знал...
— Хочешь, я директору этого центра позвоню? — спросил я.
— Пожалуйста, — с надеждой сказал Коля. — Все равно, мне если не туда, так обратно. На зону.
Произнёс он это как-то смиренно, без страха в голосе.
— Только ты должен пообещать, что мне не будет за тебя стыдно, — сказал я. — Ты не напьёшься, не начнешь дебоширить. Ты согласишься с предложенной тебе работой и пойдёшь туда работать. Будь то дворник, сантехник или санитар в хосписе.
— Обещаю. И я работы не боюсь, вы меня знаете.
— Вон моя машина стоит, — махнул я на стоящую "Оку". — Поехали!
— Это ваша машина? — улыбнувшись, спросил Коля.
— А ты думал, что все воспитатели на Мерседесах ездят? — усмехнулся я. — У Пучкова, между прочим, вообще машины нет.
— Да, кстати, как он?
— Нормально, — ответил я. — Пенсию получает, в строительной фирме юристом работает.
Я отвез Колю социальный центр, помог с оформлением документов, оставил ему свой номер телефона.
***
Прошло почти два года. В то дежурство в выходной день мне пришлось пришивать почти отрезанный палец, но об этом я расскажу как-нибудь позже, а когда я вышел с дежурства и в хмуром расположении духа направился в сторону дома, телефон прозвонил незнакомым номером. Коля позвонил мне сам. Голос его в трубке телефона звучал смело, уверенно.
— Я на заводе работаю, — говорил он, — слесарем. Женился недавно. Комнату нам с женой в общаге дали от завода!
— Коля, я очень рад за тебя, — ответил я. — Не пьешь?
— Нееее! Мне нельзя. У меня жена беременная!
"Этот мир, может быть, уже не спасти, а одного человека очень даже можно", — вспомнил я прочитанную где-то фразу и, несмотря на прошедшие бессонные сутки, улыбнулся и пошёл домой.
Продолжение следует...
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41/ Часть 42/ Часть 43/ Часть 44/ Часть 45/ Часть 46/ Часть 47/ Часть 48 / Часть 49 / Часть 50 / Часть 51 /Часть 52/ Часть 53/ Часть 54/ Часть55/ 56 /57 /58 /59 /60/