Мне, как и многим другим слушателям, проживающим неподалёку от учебного центра, разрешили ездить на занятия на автомобиле. В казарме разместились иногородние.
— Кто будет ездить на личном транспорте пусть напишет рапорт, — заявил начальник курса.
— Дим, пиши рапорт. Я с тобой ездить буду, — сказал Александр.
Тут же нашлись еще три человека, которые напросились ездить со мной на моём автомобиле. Мужчина и две женщины. Итого, вместе со мной как-раз получилось пять человек.
— Давайте знакомиться, — сказал я попутчикам и хлопнул себя по груди. — Дмитрий! Можно просто Березин! Фельдшер.
— Сергей, — представился мужчина. — начальник караула, управление конвоирования.
— Надежда, — сказала женщина. —Бухгалтер в женской колонии.
— О! С бухгалтерией надо дружить! — обрадовался я и обратился ко второй женщине. — А вы?
— Светлана, — ответила она. — Инспектор ОИиХО.
— А что это?
— Отдел интенданства и хозяйственного обеспечения.
— Типа завхоза?
— Да, но только в погонах, — ответила она.
— Крутая компания подобралась! — констатировал я. — Фельдшер, режимник, конвоир, бухгалтер и завхоз!
Я направился в учебную часть, где под диктовку написал рапорт, который подразумевал, что если что-то случится со мной или с моими попутчиками, то ответственность за все случившееся я беру на себя. (Обязуюсь отписать им или их пока еще живым родственникам всё свое имущество, содержать их до самого логического завершения их теперь уже никчёмной жизни. А именно, кормить с ложечки, менять подгузники, подмывать и обрабатывать от пролежней и так далее и тому подобное. Шутка, конечно, но суть данного рапорта примерно такова. Потому что Системе не нужны на попечении инвалиды, которым надо платить страховку и пенсию).
Осознав всё мной написанное, я заявил своим попутчикам:
— Ну что, поко́йнички"? Поехали? Скидывайтесь на бензин, пока ещё в состоянии!
Александр рассмеялся на такую чёрную шутку.
— Ничего себе, ты пошутил! Какие мы тебе покойнички? — возмутился Сергей.
— Да он же со скорой пришёл, — вмешался Александр, — поэтому и шутит так по-чёрному! Проще будь!
— А-а..., — протянул Сергей. — Ясно.
— Пошутил, конечно, — сказал я. — На самом деле, я столько раз ездил на аварии и насмотрелся такого, что теперь аккуратнее меня водителя надо ещё поискать! Так что за аккуратное и бережное отношение к перевозимым "покойничкам", еще и по повышенному тарифу надо бы брать. У меня сейчас даже бухгалтер знакомый есть, все рассчитает, если что!
Я подмигнул Надежде.
Теперь уже смеялись все, а я продолжил:
— Но так уж и быть, вам, как коллегам, оставлю обычный тариф!
Контакт с новыми знакомыми был налажен. Вообще, вся сложившаяся обстановка предрасполагала к какой-то весёлости — новые места, новые знакомства, новая деятельность.
...
Когда выяснилось, что можно ездить на учебу на личном транспорте, я выдохнул спокойно — проблема со сменами в наркологии была решена. Сегодня, кстати и была смена в ночь. Я позвонил жене:
— Сегодня домой не жди, — сказал я. — В лучшем случае только завтра вечером.
— Почему?
— Потому что сейчас я на учебе в Ключёвке, потом на смену в наркологию, а завтра снова на учебу в Ключёвку.
— Я вечером в наркологию приеду, — сказала она. — Покушать тебе привезу.
— Передачки от родственников принимаются через комнату приёма передач, — строго сказал я. — С восьми утра до пяти вечера. Запрещается передача продуктов домашненго приготовления, запрещенные к хранению и использованию предметы, вещества, средства связи...
— Не смешно, — отрезала жена.
— Приезжай, конечно! — ответил я. — И борща своего фирменного привези обязательно!
...
Как только нас отпустили из учебного центра, я, доставив своих попутчиков до города, сразу же рванул в наркологию. На смену я прилетел в форме.
— Ой! — восторженно встретили меня медсестры. — Ты такой красивый в форме!
— Вы меня ещё без неё не видели, — отшутился я. — Там вообще огонь!
Девушки засмущались.
— Ладно, сейчас халат надену и стану прежним, — успокоил я их.
Белый халат. Какой он легкий, какой он удобный, уютный. Как мне в нём хорошо, легко. В нём я настоящий, искренний. В нём я фельдшер.
Вскоре приехала жена, накормила меня и привезла еды на завтра.
— Сколько будет продолжаться такое непостоянство на твоей работе? — спросила она.
— Всегда, — ответил я серьёзно. — По крайней мере, до пенсии или до увольнения.
Смена в наркологии прошла спокойно, без происшествий. Утром, захватив своих попутчиков, я снова поехал на учебу.
Начался курс огневой подготовки.
Преподавателем огневой подготовки был Калюжнов Владимир Евгеньевич — кадровый военный в звании подполковника. Владимир Евгеньевич был фанатом оружия. В классе, который был отведён для занятий огневой подготовкой, помимо всевозможных плакатов и планшетов, во всю заднюю стену была оборудована огромная витрина с образцами оружия, и обмундирования.
Урок начался с приветствия.
— Здравствуйте товарищи! — важно произнес Калюжнов.
— "Здрвь жел трщь пополковник!" — снова нестройным хором ответили мы.
— Отставить! — строго сказал он и посмотрел на нас с каким-то презрением.— Для того, чтобы ответ получился стройным, каждый должен про себя сказать "двадцать два", и только потом уже осуществлять приветствие! Ясно?
— Так точно!
— Здравствуйте, товарищи!
— ...двадцать два... — послышалось бубнение с разных сторон.
За несколько попыток мы всё же научились, более-менее стройно отвечать: "Здрвь жел трщь пополковник!"
На огневой подготовке мы действительно досконально изучили все спецсредства, оружие и даже баллистику. Несколько раз проводили стрельбы из пистолета Макарова и автомата Калашникова, а после стрельб занимались разборкой, чисткой и сборкой оружия.
На всю жизнь запомнил поправку на ветер при стрельбе из орудия калибром 7,62 — "Ветер пулю так относит, как от прицела два отбросить", а 5,45 — "7,62 — Ветер пулю так относит, как от прицела два отбросить и поделить на два". Кто в теме, тот поймет.
Правовая подготовка.
Правовая подготовка представляла из себя тупое заучивание внутренних приказов, федеральных законов, нормативно-правовых актов, регламентирующих нашу деятельность. Запоминались эти приказы и инструкции плохо, ввиду того, что они постоянно переписывались, дополнялись и отменялись. Только придёт один приказ, ещё не успеешь его выучить, а через неделю этот приказ уже отменили или дополнили как какими-либо пунктами.
Психология.
В большей степени мы изучали конфликты, так как работа в системе исполнения наказаний весьма насыщена конфликтами. Изучалась тюремная субкультура, язык жестов, татуировок.
Физо и боевые приемы борьбы.
Инструктор по боевой служебной подготовке, преподававший нам боевые приемы борьбы, был мастером спорта по какому-то единоборству.
После разминки в спортзале он построил нас в две шеренги.
— Первая шеренга! Шаг вперёд! Шагом марш! Кру-гом! — скомандовал он.
По команде мы сделали шаг вперед и развернулись, встав лицом ко второй шеренге. Таким образом нас разделили на противников, с которыми и предстояло отрабатывать те или иные приемы борьбы. Все приемы представляли из себя обезвреживание, задержание и сопровождение преступника — загиб руки за спину рывком или нырком, отражение нападения с ножом, палкой, пистолетом и прочим инвентарем. В принципе, делать эти упражнения надо было уметь, потому что были такие требования к сотруднику.
— Вы должны уметь делать эти приемы, для того, чтоб продемонстрировать их на какой-нибудь проверке, — говорил инструктор. — Практической же пользы от знания и умения именно таких приёмов никакой. Случись в реальности такие нападения на вас, вы точно не будете применять эти приемы. Бегите!
Вообще, из всей программы обучения, больше всего запомнилась огневая подготовка. Остальные предметы, за исключением, естественно, медицинской подготовки, категорически отказывались записываться в кору головного мозга.
"Я тупею, — понимал я. — Надо больше читать. Читать всё подряд, иначе деградирую совсем..."
Продолжение следует...
(Все места, события и фамилии являются выдумкой больного воображения автора. Любое совпадение является случайностью)
