Пролог
25 июля 2019 года.
…пик-пик-пик… — сработал электронный замок железной двери, выкрашенной серой грунтовкой.
Тюрьма, как дряхлая, курящая старуха, выдохнула его из своих гнилых лёгких. Прогремев сдвижной дверью шлюза, тюрьма осталась позади. Осталась со своими запахами, звуками, мыслями.
Он вышел на улицу и осмотрелся. Начинался новый день. Солнце поднялось уже высоко и освещало серые стены высоток, разноцветные машины на стоянке, деревья и реку. Небо было такое голубое и высокое, что когда он смотрел на него, то кружилась голова. Он как-то по-детски, искренне обрадовался ярким летним краскам Южного Урала: обрадовался зелёным листочкам, нежно-голубым, безмятежным и бескрайним небесам, обрадовался чирикающим воробьям, купающимся в пыли, и даже запахи промышленного города сегодня казались приятным ароматом — ароматом жизни. На душе полегчало, стало радостно и захотелось улыбнуться.
«Как с того света вернулся…» — подумал он. — «А ведь всего-то сутки на дежурстве был.
…
Накануне.
Следственный изолятор. Прием осужденных к пожизненному лишению свободы, прибывающих этапом из "Черного дельфина".
Шлюзовые ворота проскрежетали позади автозака. Двигатель въехавшего в шлюз Камаза еще немного сердито поворчал и заглох. На мгновение наступила пугающая тишина.
— Коридо-о-ор! — крикнул помощник начальника караула.
Щелкнули электромагнитные замки и сразу же, как по команде, залаяла собака в шлюзе. Удерживаемая кинологом, она, источая взглядом всю свою собачью ненависть, рвалась в сторону открытой двери автозака. Кинолог тоже смотрел в сторону открытой двери, но, напротив, в отличие от собаки, в его взгляде было безразличие. Он и собака делали свою работу, и каждый из них понимал, что так и должно быть: собака лающая, рвущаяся, кинолог спокойный и безразличный.
Из открытой двери автозака, волоча за собой огромную сумку-баул, вышел человек в черной одежде со вшитыми серыми полосками. Абсолютно не обращая внимания на лай собаки, он пошёл по коридору. Тонкие ручки тяжёлого баула врезались в его ладонь, тонкая кожа ладони стала фиолетово-красной. Тяжелый взгляд человека смотрел прямо перед собой.
— По коридору до конца и налево, в подвал! — сказал ему караульный.
Человек прошел.
— Следующий! — резко крикнул караульный в сторону открытой двери автозака.
Из автозака вышел следующий человек. Такая же форма одежды, такой же баул, такой же взгляд. За ним вышел следующий, потом ещё и ещё. И так девятнадцать одинаково одетых человек.
В подвале учреждения каждого по отдельности опросили, обыскали и развели по камерам.
— Девятнадцать «ПЛС-ников» привезли! — говорил дежурный, занося огромную кипу личных дел осужденных в помещение дежурной части. — На Дальнем востоке зону для них открыли. Вот теперь, тех, кто родом с Дальнего востока туда везут из «Черного дельфина».
— Представляешь, один из них с 1991 года сидит! Его еще по уголовному кодексу РСФСР судили! — сказал заместитель дежурного, рассматривая личное дело. — 28 лет уже сидит! Когда его посадили, я еще даже в школу не ходил!
- А за что сидит-то?
- Рэкет, бандитизм, убийства. ОПГ, в общем...
Вдруг, из висящего под потолком телевизора, прозвучал пронзительный и громкий звуковой сигнал, а затем электронный женский голос проговорил:
«Внимание, тревога! Второй пост режимного корпуса!»
На табло телевизора была обозначена режимная зона учреждения. Подвальный этаж мигал красным цветом.
— Девятьсот первый, Девятьсот третьему! — через мгновение прокричала рация. — В камере двадцать четыре суицид! Срочно, фельдшера!
Стопка личных дел выпала из рук помощника и рассыпалась по полу. Перешагнув через них, помощник быстро побежал в сторону режимного корпуса. Следом за ним выбежал и фельдшер, на ходу накидывая сумку на плечо и надевая перчатки.
Возле камеры было два младших инспектора.
— Открывай! — крикнул помощник.
В замочной скважине громко заскрежетал ключ, прозвучало два щелчка, дверь открылась в один момент с подбежавшими помощником и фельдшером.
— … твою мать! — выругался инспектор, увидев то, что было в камере.
В маленькой полутемной камере стены и потолок были забрызганы кровью, на полу в луже крови лежал человек с перерезанной шеей. Он монотонно дергал ногой, хрипел. На его шее была огромная зияющая рана, из которой вытекали остатки алой крови. Артериальная кровь из перерезанной сонной артерии уже не била струёй, а всего лишь слабо вытекала. Жизнь покидала человека.
- Бл.. дь! - ругнулся фельдшер и, несмотря на лужу крови, образовавшуюся вокруг больного, быстро присел рядом, пережав рукой зияющую рану.
— Скорую! Быстро! — крикнул он.
Зашипела рация, дежурный что-то кричал; по тревоге прибежали еще несколько сотрудников учреждения. Шум, топот ног, шипение рации, крики людей, перекрикивание арестантов из камер - всё смешалось в какой-то единый безобразный гул.
Рана была большой и глубокой. Была перерезана кивательная мышца, сонная артерия и даже гортань. Измазанная кровью перчатка все время соскальзывала с раны, и фельдшер снова и снова прижимал кровоточащие сосуды, стараясь хоть немного остановить кровотечение. Последние судорожные вздохи со свистом доносились из разрезанной гортани. При выдохе из нее вылетали капельки крови.
— Его подключать надо! Жгут… Рук не хватает! — крикнул он отчаянно.
Потом, снова глянув на больного, произнес уже спокойно и даже с какой-то обреченностью:
— Сейчас умрёт…
Человек на полу дернулся последний раз, замер на мгновенье. Мелкие судорожные подергивания пробежали по его телу. Набранный в легкие воздух медленно и тихо шипел сквозь зияющую дыру в гортани.
— Умер. Всё. Фельдшер поднялся и посмотрел на всех хмурым, даже каким-то злым взглядом.
— Он сам себя порезал, — сказал инспектор. — Стеклом. Вон на столе лежит.
На столе лежал кусок стекла от форточки камерного окна. Форма куска была треугольная.
— Он это стекло, похоже, на стол поставил и скользнул по нему шеей-то… — снова промямлил инспектор.
— Ты куда смотрел?! — заорал на него дежурный. — Куда ты смотрел?
— Я ужин раздавал… Я тут один на тридцать семь камер…, — начал оправдываться инспектор.
— Я вообще один! — орал дежурный. — Один на всю тюрьму!
Приехавшая бригада скорой помощи лишь констатировала биологическую смерть человека, осужденного к пожизненному лишению свободы.…
Фельдшер вернулся в свой кабинет и присел на кушетку. С каким-то отвращением посмотрел на стол, на котором была куча журналов, карточек, которые еще предстояло заполнять всю ночь. Захотелось посмотреть куда-то вдаль, увидеть солнце и небо, полоску горизонта. Голова его непроизвольно повернулась в сторону, где находилось окно, но взгляд упёрся в небольшое зарешёченное оконце под потолком кабинета, решетка которого была плотно облеплена грязно-серой паутиной и большим количеством каких-то ниток.. От увиденного дурно накатила тошнота. Он опустил глаза в пол. Ботинки с высоким берцем были измазаны кровью.
«Надо берцы отмыть», — подумал он и, сжав челюсти и подавив в себе накатившую тошноту, направился в сторону раковины.
Выберите часть, которую хотите прочитать (нажмите на синие буквы):
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41 /Часть 42
Уважаемые подписчики и читатели моих историй! Впереди еще будет много интересных рассказов из моей жизни и жизни людей, с которыми мне пришлось столкнуться, благодаря судьбе и выбранной мной профессии. Я вам это обещаю.
Берегите себя и будьте здоровы.
С уважением, фельдшер.