Доктор-дерматолог Борисов был старше меня на десять лет. Раньше он работал заведующим дерматологическим отделением в кожвендиспансере. Как он попал в тюрьму, то есть на службу в тюрьму, я не знаю. Вообще, наверное, об этом не принято было спрашивать ни у кого. У всех были причины поступления или "попадания".
— Поздравляю! — сказал он, протягивая мне руку для рукопожатия.
— С чем?
— Теперь ты в "гэбээ́р"!
— Где? — не понял я.
— В ГБР! Группа быстрого реагирования! — перевел он эту аббревиатуру на человеческий язык.
— О как! — удивился я. — Когда это я успел туда попасть?
— Совсем недавно, кстати. Позавчера...
— Что-то я не припоминаю такого!
Я всё ещё ожидал какого-то подвоха, прикола от доктора.
— Ну! Чтоб быть в ГБР, не обязательно что-то помнить! Главное, надо делать так, как тебе говорят, "потому что всегда так было!"
— Кирилл Викторович, вы сколько лет уже в тюрьме? — с раздражением спросил я.
— Шесть!
— По вам заметно!
— Что заметно?
— Ведёте себя "по-тупому", объяснить мне толком не можете.
— Ну вот, — расстроился доктор. — Мы же с тобой договорились на "вы" не переходить...
Это действительно было так. Когда я отправлялся в первую командировку, то в ожидании погрузки автозаков несколько часов расспрашивал доктора Борисова о службе в системе, о поведении в столь мрачном месте, о взаимоотношениях между сотрудниками, заключёнными и много еще о чём. Вопросов у меня было тогда множество.
— Можешь обращаться ко мне на "ты", — сказал он мне тогда. — Такое обращение более близкое, чем "вы".
На самом деле, я тоже так считаю. Возможность обращаться к человеку на "ты" надо заслужить. То есть, разрешая обращаться подобным образом, человек тебе доверяет, подпускает тебя ближе к себе. Напротив же, переходя на официально-деловое "вы", подразумевает некоторое недоверие, предосторожность.
— Викторович, блин! — как можно добродушнее воскликнул я, пытаясь сгладить нарастающую обиду доктора. — Просто я ещё и года не прослужил в системе, поэтому я тебя еще не понимаю! Разговаривай по-человечески!
Борисов, видимо, понял свою ошибку.
— Присядь, — сказал он, указав на стул. — Сейчас я тебе всё расскажу.
Я присел.
— В учреждениях формируется "сводный отряд", или, как её ещё называют, ГБР —группа быстрого реагирования. Нужна эта группа для оперативного решения задач в случае какого-либо чрезвычайного происшествия. Ну, например, случились в каком-нибудь учреждении массовые беспорядки, бунт, по сути. Вот для подавления этих беспорядков и выдвигается ГБР. В неё входят представители различных отделов и служб: есть там ребята из режима, из психлаборатории, из охраны, связисты, ну и..., - он сделал паузу и посмотрел на меня.
— Медики, — догадался я.
— Правильно! Вот с чем я тебя и поздравляю! С нового года ты будешь в ГБР. Начальник приказ уже подписал, — он снова радостно пожал мне руку. — И по этому поводу у меня для тебя есть подарок!
Доктор открыл шкаф, достал из него черный пакет и протянул мне.
— Держи! Теперь это твоё!
— Ух ты! — удивился я.
В пакете оказался камуфляжный костюм, черная шапочка-маска с прорезями для глаз и разгрузочный жилет.
Меня осенило.
— Так это ты, что ли, был в ГБР?
— Угу...
— А теперь, значит, я, а ты, вроде как, на заслуженный покой?!
Доктор кивнул.
— То-то я думаю, чего это ты так расщедрился?
— Э-э! "Спасибо" скажи, да?...
— Спасибо, блин! И что мне теперь предстоит делать?
— Будете тренироваться и ездить на обыски, бунты, побеги, захваты заложников. Тебе надо найти Олега Максимова, он тебе всё расскажет и покажет. Он командир ГБР.
...
Наша группа быстрого реагирования состояла из двадцати человек. Как и полагается, был командир отряда старший лейтенант Максимов Олег.
Олег был начальником дневной смены, а в "свободное" от работы время руководил нашей группой.
"Дневная смена" — это такая смена в следственном изоляторе, которая занимается приемом передач от родственников, выводом арестантов "на баню", на свидания, на прогулки и тому подобной работой.
— О! Пополнение! — обрадовался Олег, когда увидел меня. — Завтра как раз потренируемся.
— Я завтра после суток буду..., — сказал я.
— Да там ненадолго, — сказал он. — Полчаса потренируемся, и домой пойдешь! Ты же теперь в погонах! А " если надел погоны, то грузи вагоны"! Слышал такую поговорку?
— Теперь да, — ответил я.
...
Вечером я принимал прибывающие этапы, ночью несколько раз вызывали на корпус по поводу головных и зубных болей у арестованных. Сделал укол обезболивающего препарата инспектору, который страдал остеохондрозом позвоночника. В четыре утра меня вызвали на сборное отделение осматривать осужденных, убывающих в исправительную колонию.
— Осмотри одного, что-то он жалуется, плохо ему, — сказал мне начальник караула, принимающий этап. — Сможет он ехать или нет?
Мне вывели больного. На вид ему было примерно сорок пять лет. В первую очередь я увидел, что у него синюшные губы, крупные капли пота на лбу, испуганный взгляд. Одну руку он прижимал к груди и, периодически сжимая её в кулак, слегка постукивал им по груди. В это время он делал прерывистый выдох со стоном:
— А-а...а-ай-й-й...
Затем он разжимал кулак и поглаживал свою грудную клетку в том же месте, куда только что ударял кулаком.
"ОКС!— тут же подумал я, увидев только эту картину. — Еще один "подарочек" в это дежурство".
Действовать надо было быстро.
— Давно началось? — сходу спросил я у больного.
— Где-то часа два назад, — ответил он.
— Куда отдаёт [боль]?
Я уже накидывал манжету на его плечо.
— Никуда, — ответил он, снова растопырил пальцы и прижал их к груди так, что закрыл почти всю верхнюю половину грудной клетки. — Вот здесь огнём горит! Сделай что-нибудь, а?! Пожалуйста!
И столько истинного страха было в его интонации, что сомнений в том, что у больного инфаркт миокарда, у меня не осталось.
— Сейчас, всё сделаем! Только давление измерю! — ответил я, вставляя фонендоскоп себе в уши.
"100 на 60, пульс частый, правильный, — отмечал я про себя. — все не так уж и плохо, но без скорой не обойтись".
— Так, ты, давай, ложись вот здесь, — я указал на широкую скамью, что стояла на сборном отделении. — Сейчас я тебе таблеток дам и укол сделаю.
— Что с ним? — спросил дежурный.
О том, что у больного инфаркт миокарда, вслух говорить при нём нельзя. И без того напуганный и страдающий человек может еще больше разволноваться, тем самым усугубить свое состояние. Работая на скорой в бригаде, только от одного вида такого больного, медработники понимают друг друга с полувзгляда и как единый организм работают, изредка бросая друг другу короткие команды, понятные только им одним. Здесь же медработником я был один, и, соответственно, в сложившейся ситуации командовать предстояло мне.
— Вызывайте скорую, — сказал я дежурному.
— Серьёзно?
— Абсолютно.
— Иди в дежурку и сам вызывай, — ответил он. — Они там сейчас спросят, по какому поводу вызываем, что я им скажу?
Сказать, что я удивился тогда, это всё равно, что ничего не сказать.
— Я не могу больного оставить, — ответил я. — Мне надо ему помощь оказывать. А во-вторых, даже ребенок может скорую вызвать!
Я привычными и заученными движениями уже доставал из сумки необходимые препараты, катетер, систему.
— Что им сказать? — спросил дежурный.
— ОКС. Вызывает Березин. Они поймут.
Дежурный ушел вызывать скорую, я же дал больному разжевать таблетки, подключил внутривенный катетер, сделал обезболивание не самым сильным анальгетиком, имеющимся у меня на тот момент. Настроил капельницу.
Так уж получилось, что изолятор находился на территории обслуживания подстанции, на которой работал и я.
На вызов приехала Зоя Дмитриевна, та самая, у которой я проработал помощником долгое время.
— Давление? — вместо приветствия спросила она, когда вошла в помещение сборного отделения.
— Держит, — ответил я.
— Плёнка?
Я скривил губы и покачал головой:
— Кардиограф в ремонте...
В это время её помощник, фельдшер по имени Илья, уже во всю разматывал провода электрокардиографа и подключался к пациенту.
На пленке четко "выполз" острый инфаркт миокарда.
— Работаем! — скомандовала Зоя Дмитриевна.
Втроем мы быстро оказали медицинскую помощь: обезболили уже более сильным анальгетиком, в капельницу, что капала в вену больного, добавили коронаролитики.
На некоторое время я даже забыл, что уже не работаю на скорой. Все было так знакомо, так понятно и не "необычно".
— Как вернётесь на подстанцию, привет всем передавайте! — сказал я Зое Дмитриевне.
— Поехали с нами! — пошутила она.
— Как-нибудь в другой раз..., — ответил я.
Больного в сопровождении конвоя увезли в терапевтическое отделение. Он выжил. А я решил не выяснять, за что он попал за решетку.
...
Утром, сдав смену, я подошел к Олегу.
— Будет тренировка?
— Да, — ответил он. — Иди, получай спецсредства: каску, щит, дубинку и наручники. Будем отрабатывать "захват заложников"...
"Вот и третий подарочек...", — подумал я и пошёл на склад.
Продолжение следует...
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41 /Часть 42