За время службы воспитателем мне довелось познакомиться с замечательным человеком, начальником отряда Пучковым. Так сложилось, что работать нам пришлось в одном кабинете. Пучков был старше меня на несколько лет, не особо разговорчив, но весьма педантичен. На службу приходил всегда раньше всех. Отчеты, планы, справки и прочую бюрократию исполнял своевременно, без особых заморочек. Изначально у меня создалось о нем впечатление как о крайне осторожном и хитром человеке. Первое время мы особо не разговаривали. Бывало, что за день перекинемся всего лишь парой фраз о работе — вот и всё общение. Но однажды всё изменилось.
В тот день Пучков был весел, что-то напевал себе под нос, периодически вставал со стула, ходил по кабинету, смотрел в окно, наливал чай, затем снова садился за компьютер и что-то печатал.
— Владимирович, — обратился я. — Что-то случилось?
Посмотрев на меня внимательно, он вдруг спросил:
— Хочешь чаю?
— Давай, — удивился я, не ожидая такого ответа.
Он налил чай и поставил мне кружку на стол.
— Спасибо! — ответил я и мельком глянул на него.
Пучков по-доброму улыбался.
— Попробуй, — сказал он, подвинув мне кружку. — Мне этот чай сослуживец прислал. Ты никогда такой не пил!
Чай действительно оказался очень вкусным. Вкус его был насыщенным, свежим, бодрящим, терпким, но не горьким.
— Слушай, правда, чай очень вкусный, — сказал я. — Откуда это тебе его прислали?
— Из Средней Азии.
— Тебе больше никакого "чаю" оттуда не прислали? — пошутил я.
— Ага! Ты пей, пей чай-то! — радостно говорил он. — Мы когда в горах в засадах сутками сидели, то его в котелке заваривали! Ух, времена были...
— В каких горах? — не понял я.
И тут вдруг я понял, что ничего не знаю о Пучкове. Как такое может быть, что, работая в одном кабинете уже пару лет, не узнал человека? Под чай мы разговорились. Оказалось, что Пучков окончил самую настоящую советскую высшую школу милиции и "в конце восьмидесятых-начале "девяностых" служил оперуполномоченным МВД СССР в одной из советских республик, что находились в Средней Азии. В составе группы он устраивал засады на пути следования наркокурьеров, аккуратно укладывал их "лицом в землю", изымал у них и уничтожал дурман-зелье басурманское. Но однажды наступило время, когда одна огромная страна распалась на несколько вроде как "независимых", вроде как "государств", и тогда Пучков вдруг сразу стал чужим в той независимой стране, хотя и родился, и учился, и вырос он там. Начались гонения на людей, не соответствующих местному населению внешними и духовными данными. Из органов его уволили, найти работу по специальности в той ставшей чужой стране человеку другой национальности стало невозможно. Учитывая всё это, Пучкову пришлось переехать в Россию, где он поступил на службу в следственный изолятор на должность воспитателя поста несовершеннолетних. Через несколько лет он дослужился до звания майора и должности начальника отряда осужденных хозяйственного обслуживания. Служить начальником отряда осуждённых дело весьма и весьма неблагодарное. И даже не потому, что приходится работать с преступниками, а потому, что отряд осуждённых это тоже какой-никакой, но всё же коллектив, и начальник отряда является руководителем этого отряда. А вот уже руководить коллективом осуждённых в семьдесят-восемдесят человек крайне сложно. "Кто в лес, кто по дрова, кто мажор, кто сирота". Разные личности приходят в неволю, поведение их тоже разнообразное, поэтому ни о каком единстве среди осуждённых не может быть и речи. Существующая тюремная субкультура и уголовная иерархия оказывает гораздо большее влияние на осужденных, чем предлагаемые методы воспитания и исправления. И для того, чтоб всё же руководить отрядом, надо иметь способность, талант, быстрый ум, а может быть даже дар. Но, видимо, советская школа милиции действительно выпускала хороших специалистов, потому что Пучков справлялся с этой работой лучше всех. При общении с осужденным он никогда не повышал голос, даже если тот сильно виноват или непослушен. Не было ни в интонации, ни во взгляде его чувства превосходства, предубеждения или брезгливости к осужденным. А ещё Пучков был хозяин своему слову. Если уж пообещал что-то сделать: организовать свидание или передачку, поощрение или наказание, то обязательно сделает. Правда, обещание с него взять было очень трудно. Безусловно, что человек слова всегда будет уважаемым в любой среде, а уж в криминальной особенно. Осужденные его уважали и, как мне казалось, немного боялись. Подводя итог о служебных и моральных качествах Пучкова, можно с уверенностью сказать, что человек находится на своем месте: справляется со службой, осужденные его уважают, начальство ценит. На момент нашего знакомства у Пучкова было двое детей, но не было ни собственного жилья, ни автомобиля, ни даже водительского удостоверения.
— Неужели только из-за чая у тебя такое настроение хорошее?
— Меня в очередь на жильё поставили! — сказал он.
— А-а-а-а! Вот почему ты радуешься сегодня! Ну, тогда поздравляю! — искренне порадовался я за него.
— Спасибо!
"Очередь на жильё", в которую наконец-то попал Пучков, была по какой-то программе для сотрудников уголовно-исполнительной системы. Чтобы воспользоваться этой программой, у сотрудника не должно было быть никаких предпосылок на собственное жильё, вплоть до того, что даже факт прописки у родителей или у тёщи если и не являлся препятствием для подачи документов в жилищную комиссию, то уже способствовал продлению очереди, так как в первую очередь жильё должны были получить сотрудники, не имеющие даже прописки.
С того дня Пучков стал более разговорчив. Рассказывал про свою работу, давал мне советы по ведению документации. Я же, в свою очередь, стал внимательнее следить за его манерой общения с осужденными.
***
Почему-то в тот год новогодний учрежденческий корпоратив решили провести в четверг, а не в пятницу.
— А мы отделом корпоратив в пятницу проведём, — предложил Исаев.
— А куда пойдем?
— В кафе "Землянка", как обычно. Там же можно со своим спиртным, поэтому каждый берет с собой своё, что будет пить.
Именно это предложение и послужило началом развития печальных событий.
В то пятничное декабрьское утро я приехал на службу как обычно. Перед входом в изолятор было гораздо больше сотрудников, чем обычно.
— Там УСБшники* между первым и вторым КПП шерстят, — шепнул мне кто-то. —Вчера же корпоратив был. На перегар нюхают. Премию новогоднюю себе зарабатывают. Если есть "запреты"*, то скидывай.
— Да нету у меня ничего лишнего, — ответил я. — Я не ношу запреты.
— Смотри, осторожнее, — сказали мне. — Там, говорят, уже вашего Пучкова с коньяком приняли...
И тут я вспомнил, что мы сегодня должны идти на новогодний корпоратив, что каждый должен был взять с собой свой алкоголь. Значит, Пучков принёс бутылку коньяка, которую он вечером хотел взять с собой в кафе.
— Это он себе принёс! — сказал я. — Мы сегодня после работы отделом на корпоратив собрались!
— Да, все знают, что Пучков не принесет зэкам запретов, но ведь УСБшникам не докажешь...
*УСБ — управление собственной безопасности. Управление при ФСИН, предназначенное для борьбы с нерадивыми сотрудниками, замеченными в коррупции или иных преступлениях.
*Запреты — предметы, запрещённые к проносу на режимную территорию (телефоны, оружие, алкоголь, наркотики и прочее)
Я прошел на территорию. Пучков уже сходил к начальнику учреждения, попытался устно объяснить случившийся инцидент, а теперь сидел и писал объяснительную записку.
— Э-эх, Владимирович..., — искренне посочувствовал я. — Что же ты меня не дождался перед КПП? Бросил бы этот коньяк мне в машину, а вечером бы забрал... Что тебе теперь будет?
— Уволят, скорее всего, — буркнул он.
— Тебе сколько до пенсии осталось?
— Полгода...
— М-да...
Если бы не новый год и последующие праздники, то Пучкова уволили бы в течение недели, а то и в тот же день, но в конце декабря перед новым годом у всех отделов и служб завал работой, поэтому по поводу сложившегося инцидента на январь была назначена служебная проверка, а на февраль аттестационная комиссия. Аттестационная комиссия это своего рода суд, где решается судьба провинившегося сотрудника. В управлении собираются всякие начальники, изучают материалы служебной проверки, характеристику сотрудника и выносят своё решение: можно ли служить ему дальше или нет.
***
В январе я ушел на сессию в институт и вернулся на службу в начале февраля. Пучков работал как обычно, но ближе к дате аттестационной комиссии становился всё мрачнее.
— Думаешь, тебя уволят? — спросил я.
— Скорее всего.
— Да брось ты! — я попытался его успокоить. — Ты же тут нужен. Никто лучше тебя с отрядом не справится!
— Незаменимых людей не бывает, — ответил он.
— Бывают, — ответил я. — Даже не спорь.
— Меня точно уволят.
— Почему?
— Мне до "минималки" осталось четыре месяца. Чтоб на пенсию не успел уйти...
***
Накануне аттестации Пучков давал мне наставления.
— Вот материалы в суд по УДО, отправишь их на следующей неделе, журнал начальника отряда не забывай писать, графики дежурств в кубриках меняются в начале месяца. Комиссию по "соцлифтам" надо провести к концу месяца...
— Ты куда собрался? — спрашивал я. — Сходишь ты на эту аттестацию да вернёшься. Ишь, чего удумал! Погрозят тебе пальцем, строгий выговор всандалят и всё!
— Всяко может быть...
Утром он позвонил и сказал, что заболел и пошел на больничный, соответственно, на комиссию явиться не может. Вечером он сам позвонил мне.
— Ты пойми, я не могу так рисковать, — говорил он. — Из очереди на жилье меня, скорее всего, уже выкинули, теперь еще и увольнение грозит. Мне до "минималки" дотянуть надо, а потом пусть увольняют.
— Ну просидишь ты на больничном десять дней, ну две недели. Максимум месяц. Всё равно не хватает до июня.
— Вот я поэтому тебе и позвонил. Ты же фельдшер. Посоветуй, как мне продлить больничный?
— Нужна операция, — ответил я.
— Понял.
Нет худа без добра. Пучков страдал грыжами межпозвоночных дисков поясничного отдела позвоночника, да только всё не было времени заняться своим здоровьем. Сейчас этот факт сыграл ему на руку. Он сделал операцию.
Аттестационная комиссия была назначена в день его выхода на службу.
Вернулся он только после обеда.
— Ну что? — спросил я.
— Поздравляю, теперь ты начальник отряда, — буркнул он. — Дай ключ от раздевалки. Мне вещи свои забрать надо. Мне сказали, что увидели во мне "предателя интересов службы".
***
Пучкова отправили на пенсию, до которой он всё же дотянул.
Человек был на своем месте, он великолепно справлялся с работой, его ценили и уважали, но стоило только ему оступиться, он сразу же стал неугоден. Я, работая с ним в одном кабинете на протяжении нескольких лет, не увидел в нем предателя интересов службы, а аттестационная комиссия увидела, хотя до этого инцидента, скорее всего, никто из членов этой комиссии и не знал про Пучкова.
Обязанности начальника отряда осуждённых возложили на меня.
***
Виктор Владимирович Пучков, выйдя на пенсию, устроился работать юристом в крупную фирму. В его семье родился третий ребенок. А через семь лет он всё же получил квартиру от государства.
Продолжение следует...
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41/ Часть 42/ Часть 43/ Часть 44/ Часть 45/ Часть 46/ Часть 47/ Часть 48 / Часть 49 / Часть 50 / Часть 51 /Часть 52/ Часть 53/ Часть 54/ Часть55/ 56 /57 /58 /59 /60/..