После скорой работа в СИЗО мне казалась легче. Легче в плане физическом. Переносить больных на носилках не приходилось. Если таковые моменты и случались, то для этой работы быстро находились крепкие ребята — осуждённые хозяйственного отряда учреждения. Ночью на дежурстве мне всё равно удавалось хоть немного поспать. Ну как поспать? То состояние, когда ты, изредка проваливаясь в сон, прислушиваешься к звукам ночной тюрьмы, одетый и даже обутый в берцы, лежишь с закрытыми глазами на кушетке в кабинете фельдшера и ждешь, что сейчас позвонит ненавистный телефон, полноценным сном назвать, конечно, трудно. Но это все равно лучше, чем, например, в два часа ночи в холодном уазике ехать в какую-нибудь даль-далекую поднимать очередной пьяный организм из лужи. В моральном же плане служба была гораздо тяжелее. Во-первых, угнетала обстановка: замки, решетки, подвалы, сырость, вонь, антисанитария, толпы крыс и тараканов, постоянный шум, крики, ругань, грохот дверей, скрежет металлических замков. Во-вторых, сама психологическая атмосфера. В этом месте было сконцентрировано столько злости, ненависти, вражды, бессмысленности, тщеславия, безграмотности, что в совокупности это угнетало еще хуже, чем крысы и антисанитария. А еще угнетало постоянное чувство надвигающейся беды, угрозы, опасности. Меня постоянно преследовало чувство, что вот-вот в этом злом месте случится какое-то происшествие, которое не обойдется без моего участия.
Так уж сложилось, что из всех сотрудников следственного изолятора медицинский работник наиболее уязвим для арестованных, потому что его можно обмануть, придумав несуществующие жалобы. Если медработник "клюнул" на его "жалобы", то можно в душе посмеяться над ним, тем самым потешить сокамерников и собственное самолюбие. Если же доктор распознал симулянта и отказался участвовать в задуманном арестантом "спектакле", то арестант во всеуслышание обвинял врача в неоказании помощи, придавая особый трагизм ситуации.
...
Молодой арестант-цыганёнок, находящийся под следствием за распространение наркотиков, каждый раз во время утренней проверки, увидев медицинского работника, не пренебрегал возможностью устроить скандал.
— У меня зуб болит, — сказал он мне утром. — Всю ночь не спал!
Черные глаза его смотрели с усмешкой, наглостью и даже какой-то надменностью. Чутьё мне подсказывало, что меня обманывают, что это снова дешевая провокация, спектакль.
"Не такой взгляд у людей, не спавших всю ночь из-за зубной боли", — думал я.
Но, кроме собственных интуитивных ощущений, больше предъявить мне было нечего. Вышедшие в коридор сокамерники притихли, с интересом наблюдая за развитием ситуации.
— Как ваша фамилия? — спросил я.
— Воронов.
— К стоматологу записывались?
— Да! Он меня не вызывает! А от зуба один только пенёк остался!
— Сейчас примите обезболивающее, — я протянул арестанту таблетку, — а я со стоматологом поговорю, чтоб он вас принял.
Цыганёнок взял таблетку, сверкнул белозубой улыбкой, а его взгляд так и прокричал: "Эх, ты! Простофиля! Видал, как я тебя обманул?!"
И, в подтверждение моих подозрений, он тут же повернулся к сокамерникам и радостно спросил:
— Видали?!
Сокамерники довольно заулыбались.
Дверь на этаже хлопнула, зашел стоматолог. Я среагировал мгновенно.
— Доктор! — крикнул я на весь продол. — Тут больной хочет зуб удалить! Давайте, я его к вам приведу?
И тут же, повернувшись к цыгану, сказал:
— Пошли!
Улыбка с лица арестанта испарилась. Он помрачнел, взгляд его стал растерянным, бегающим.
— Я потом..., — промямлил он. — Сейчас пока таблетку выпью и всё пройдёт.
Он быстро затерялся среди арестантов и нырнул в камеру.
— Я договорюсь со стоматологом, — сказал я ему вслед. — Он вам зуб выдернет. Без обезболивания!
— Не надо! — услышал я из камеры.
Дверь в камеру закрылась.
— Он каждую проверку медикам кровь сворачивает! — заявил мне режимник, также присутствовавший на проверке. — Позавчера Мурата задолбал с этим зубом, вчера Оксанку, сегодня вот тебя. Ты разве не видишь, что он врёт?
— Вижу, — ответил я. — А что поделать? Вот сегодня я его проучил, больше он меня со своим зубом доставать не будет.
Прошло три дня и, я снова пришел на смену сменить Оксану.
— Там этот Воронов заколебал! — пожаловалась мне она. — То у него зуб болит, то спина, то горло. Врёт, чтоб поиздеваться. Сегодня вот у него "почки болят".
— Иди домой и забудь про всё, — сказал я.
Я поднялся на этаж.
С очередной провокацией арестант снова подошёл ко мне.
— Почки болят..., — простонал он, старательно изображая на лице гримасу боли.
Надо отдать ему должное, в этот раз он уже старался изо всех сил. Действительно, казалось, что у него что-то болит. Лицо его искажали морщины, и даже лоб его был мокрым от мелких капелек пота, хотя, скорее всего он просто смочил его водой при выходе из камеры. Я посмотрел на его сокамерников. Они также с интересом наблюдали за мной.
— Моча какого цвета? — спросил я.
— Не знаю, не смотрел.
— Серьёзно? Ты не смотришь, куда ссышь? — сурово спросил я.
— Там темно у нас в камере...
— А-а-а..., — протянул я. — А то я уж подумал, что сидя писаешь...
Сокамерники захихикали.
— Что вы издеваетесь, доктор?! — повысил голос арестант. — Я болею, а вы прикалываетесь!
На моё счастье, в моей сумке была банка для сбора мочи. Я протянул её арестанту.
— Надо сдать мочу. Сейчас.
— Прямо здесь? — возмутился он.
— А что вы стесняетесь? — спросил я.
Сокамерники, что наблюдали за нами, не выдержали:
— У него на продоле сидя не получится! — выкрикнул один из них.
Все засмеялись.
— Да ну вас! — в сердцах крикнул арестант и зашел в камеру.
По-видимому, Воронов решил не оставлять своих попыток поставить меня в затруднительное положение, потому что утром следующего дня он снова вышел из камеры и ничуть не вспоминая о своей вчерашней боли в почках, заявил:
— Мне надо сдать кровь на ВИЧ!*
О том, что Воронову было проведено обследование при поступлении в СИЗО, и результат его был отрицательный, я, конечно же, знал.
— Вам же при поступлении делали обследование, — ответил я. — Результат отрицательный.
— А здесь я разве не могу заразиться? — дерзко спросил он. — Я станком чужим побрился!
Сокамерники снова с нескрываемым интересом смотрели на нас. Мне это порядком надоело. Я решил действовать дерзко, радикально.
— Знаете, какой самый достоверный признак ВИЧ-инфекции в тюрьме? — с серьёзным видом спросил я.
— Какой?
На продоле наступила тишина. Всем, даже сотрудникам, стало безумно интересно. Я заметил, что меня слушают все.
— Самый достоверный симптом ВИЧ-инфекции, — стал я говорить голосом ведущей программы о здоровье на первом канале, — это внезапная, острая, резкая боль в области заднего прохода и частое дыхание в затылок!
Все, кто находился в коридоре, грохнули смехом. Воронов стушевался и зашел в камеру. Больше про него я не слышал.
...
Прошло еще немного времени моей службы в условиях следственного изолятора. Наступало лето. С каждым днем солнце всё ярче радовало меня своим светом, появились зеленые листья, цветы, чириканье воробьёв. Контраст между миром воли и неволи стал заметен ещё больше. Выходя с суточной смены, я безумно радовался обычным, ранее незамечаемым мной моментам: теплому ветерку, прозрачному небу, белоснежным облакам, цветам и листьям, шуму деревьев, радости от встречи с родными и близкими.
"Как же я раньше не замечал этого?" — думал я, шагая в очередной раз на смену.
....
— Я сегодня встретил начальника ОВР, — сказал хирург Николай. — Он мне сказал, что тебя заберёт.
— Не понял..., — сказал я. — В смысле, "заберёт"?
— Ты еще не знаешь? Зина Иванова из декрета выходит!
— О! — неприятно удивился я.
— Ого, — сказал Николай.
— И что теперь? — спросил я. — Меня уволят?
— Ну вроде как хотят тебе предложить стать воспитателем...
— Кем???
— Ну, или уволят. Ты же на декретной ставке, а Зина выходит... Поэтому, у тебя два варианта: либо пойти в воспитатели, либо увольняться. В любом случае, сходи в кадры, узнай там всё.
Интересно получалось. Мне предстоит скорое увольнение, а я ещё даже и не знаю.
"Странно, — думал я. — Если б я был не нужен учреждению, то они бы и на первоначалку учиться меня не направили"...
Продолжение следует...
________
* Обследование на ВИЧ в обязательном порядке проходят все арестанты, поступающие в следственный изолятор.
В случае выявления заболевания, больному проводятся дополнительные обследования, назначается бесплатная антиретровирусная терапия и дополнительное питание.