72,3 тыс подписчиков

Ждала нас первая любовь - 3 (Часть 10)

15 июля15 июл

1525

7 мин

Оглавление

Первая часть повести
Вторая часть повести

Со двора доносились пьяные выкрики.

Пашка грязно ухмыльнулся:

- Приехали, Викуль.

Вика испуганно и растерянно взглянула на Дьячишина:

- Ты же говорил… за Степновкой… в Гремучей балке…

- Да я тут подумал, Викуль… Зачем так далеко… И вообще!.. Мы с тобой что, – без Гордеева не справимся? – Пашка притворно вздохнул: – Помню… Не нравлюсь я тебе… Но тут – знаешь, сколько достойных хлопцев! Со счёту собьёшься, – это я тебе, Викуль, обещаю… А там и моя очередь подойдёт.

У Вики зазвенело в висках… И ноги вмиг ватными стали. Но надо было выскочить из машины.

Дьячишин удержал её, рассмеялся:

- Далеко ли собралась, Викуль? Сначала послужишь вооружённым силам украины. Работать будешь без выходных. И отпуск тебе не положен. Внесёшь… так сказать, свою скромную лепту. А потом посмотрим на твоё поведение.

Алёшка Веденеев слышал Пашкины слова.

У мальчишки перехватило дыхание…

Бабушка Мария строго останавливала соседок, если они при Алёшке разговаривали о случившемся с Верой Силаевой… Тут же находила для него какое-нибудь дело:

-Сбегай в сад, мой хороший. Возьми миску, собери яблочки и абрикосы – угостим Лидию Ефимовну и Катерину Михайловну.

Алёха отправлялся в сад.

Только он уже в восьмой перешел… И понимал: бабушка просто бережёт его – от чего-то недозволенного… грязного, необъяснимо… нечеловечески жестокого.

Алёшка в отчаянии сжимал кулаки: будто вся жизнь становилась грязной и липкой, – вместо того сокровенного счастья… что было весной, после уроков, в опустевшем спортзале, где они с Дианой целовались, – впервые… И – тайное-тайное, стыдливое мальчишеское желание: потрогать под футболкой… А в первых поцелуях… в этом желании – неясное предчувствие, что когда-нибудь сбудется эта тайна, станет чистой и трепетной нежностью…

Кроме Пашкиных слов, Алёха расслышал тихий, умоляющий голос незнакомой девчонки:

- Отпусти…

Пашка забрал из рук девчонки сумку:

-Сала положила? А хлеба? Хлопцям закуска требуется. – Дёрнул девчонку за руку: – Выходи. Не жди, на руках не понесу. Сама пойдёшь. Да, Викуль… Чуть не забыл: ты это… С Игорьком у тебя точно не было? А то я командиру цвет обещал. Некрасиво получится, если окажется, что я обманул его. Мыронюк сильно не любит, когда ему брешут.

Вика оттолкнула Дьячишина… Побежала по тёмной улице.

И окна в домах тёмные…

Эту улицу, крайнюю в Степновке, ещё весной вооружённые силы украины обстреливали из гранатомётов. И мужики перед уходом в шахтёрское ополчение увезли жён с ребятами к родственникам, в те посёлки, которые пока не обстреливались…

А в доме Крапивиных остановились бандеровцы.

Пашка в два прыжка догнал Вику, ногой ударил её в спину.

Вика упала.

Дьячишин бил её ногами, что-то хрипло выкрикивал. Потом рывком, за светлые распущенные волосы, приподнял девчонку:

- Пока хватит с тебя. Товарный вид портить не хочу.

Со двора Крапивиных катился запах самогонки.

Дьячишин втолкнул Вику во двор. На траве, среди битых стаканов, вповалку храпели хлопци-айдаровцы. За столом – харей в лужу самогонки с кусками кровяной колбасы – сидел один Мыронюк. Пашка тронул его за плечо:

- Романэ Вытальевычу! (Роман Витальевич) Вот, – как и обещал. Я ж всегда держу слово! Ты ж первым хотел? Прямо здесь… или в хате? Только такое дело: постелить нечего – хлопци усё погрузили… и вывезли.

Мыронюк приподнял голову:

- Пошёл вон. Нэ бачыш? Видпочывають хлопци. (Не видишь? Отдыхают хлопцы).

Пашка улыбнулся:

-Понял, Романэ Вытальевычу. Отдыхай. Викуля никуда не денется – в хате посидит, подождёт, пока ты на такое дело сил наберёшься.

Мыронюк снова уронил голову на стол:

- Пошёл… вон.

Вика прошептала:

- Отпусти… Мы ж с тобой… в одном классе учились.

-Ну, да… Одноклассники – дело святое, – ухмыльнулся Дьячишин. – Ты ж мне прямо как сестра была.

Пашка медленно намотал на руку Викины волосы, потащил её в дом:

- Проспятся хлопци, – готовься… служить украине. Имей в виду… одноклассница: я – под окном. Станет скучно, – зови. Да не переживай: цвет мы командиру оставим. Я обещал ему. – Гнусно подмигнул: – А мы с тобой найдём способ… да, Викуль?.. Чтоб… – как там: и волки сыты, и овцы целы. Ну, и про то помни, что у меня калаш.

Дьячишин вышел. Дверь закрыл на ключ.

Хлопци храпели.

Пашка взял со стола трёхлитровый бутыль, поболтал. Обрадовался: на пару стаканов – запросто.

Хлеба не осталось… Под столом – кусок кровяной колбасы.

Про Викину сумку забыл – на радостях, что хлопци не всю самогонку выглушили. Поднял колбасу – правда, пришлось отшвырнуть кота, что – сепарская тварь! – уже успел приложиться к кровянке. Махом выпил самогонку – один стакан за другим. Ещё и на половину третьего хватило: изначально у хлопцив было три бутыля.

Дьячишин обошёл двор.

Темно… как в преисподней: после обстрелов в Степновке второй месяц света нет.

Хоть бы луна светила, что ли…

А то и луна – сепарская тварь.

А – ну её, ту луну.

Пашка улёгся на цветочную грядку в палисаднике, прямо под окнами: Надюха, баба Вовки Крапивенцева, хорошо додумалась, – насажала чернобривцев и левкоев, всё ж не на земле лежишь…

Алёхе Веденееву впервые казалось, что не хватает воздуха…

Девчонка в белом кружевном платье… таком лёгком и красивом, была похожа на невесту.

И… с ней будет… так же, как с Верой Силаевой?..

Алёшка обошёл дом Крапивиных. Максим поднялся с бревна:

- Что там, Алёха?

Алексей забеспокоился:

- Малая где?

- Коза вреднющая, а не девчонка. Упёрлась: я с вами буду! Может, ещё надо автоматы носить! Еле отвёл её домой, сдал на руки бабушке, – улыбнулся Максим.

Улыбнулся, как оказалось, зря…

Дашка – тут как тут. Опередила вопросы изумлённых мальчишек:

- Бабушка и дед спят. Я потихоньку вышла. Я с вами буду.

Алёха и Максим переглянулись: вот же… коза драная!

Жаль, – дед Дашкин ходит с трудом: незадолго до войны в шахте отлетело звено конвейерной цепи, повредило позвоночник машинисту горного комбайна… А то бы он всыпал Дашке… Хворостина аж плачет по ней.

Алёха кратко рассказал Максиму о девчонке, которую Дьячишин закрыл в доме.

- Спасать надо, – кивнул Максим.

-Я знаю, как, – заявила малая. – Я к окну подойду, – я умею тихо. Позову её, скажу, чтоб она на подоконник залезла.

- Залезет, – и что? – нахмурился Алёшка. – Окно высокое. Спрыгнет – шум поднимется. Боров этот… – кивнул на Дьячишина, – проснётся.

- Она не на землю спрыгнет, а тебе на руки, – объяснила Даша. – Будет тихо.

Получилось.

Девчонка в белом платье прижалась к Алёхиному плечу и горько всхлипывала.

- Потом будешь плакать, – строго велела ей Даша. – Сейчас надо уходить отсюда.

Через несколько шагов Максим остановился:

- Вы идите… я догоню вас.

Вернулся с автоматом в руках, улыбнулся:

- Бандеровцы нашли кому калаш доверять. Хряк этот и не шевельнулся.

-Двенадцатый, значит, – серьёзно заметила про калаш Даша.

А Максим протянул Алёшке мобильный телефон:

- Видно, из кармана выпал. Я поднял: у нас в Степновке все телефоны давно разряжены, и света нет. Может, позвонить понадобится. А Дьячишину бандеровцы новый купят – за службу.

Мальчишки отвели малую домой. Наказали:

- Спать ложись. И до утра – ни шагу из дому.

Маме и бабушке Алёшка сказал:

- Вика из Светлодольского. Можно, – она у нас переночует?

Мария Тимофеевна покачала головой:

- А мать? Знает, где ты?

Вика снова заплакала.

Алёшка вспомнил про Пашкин телефон: молодец Максим!

Подал Вике:

- Звони матери.

… Мыронюк заорал: где-то узялась клята оса… и ужалила – в щеку, прямо под глазом.

Пашка ошалело вскочил, подлетел к столу: