72,2 тыс подписчиков

Ждала нас первая любовь - 3 (Часть 14)

19 июля19 июл

1475

6 мин

Оглавление

Первая часть повести
Вторая часть повести

К машине Саня нёс Леру на руках.

А в шахтёрском медпункте опустился на подоконник, рукавом, по-мальчишески, вытирал слёзы: Лера не приходила в себя.

Медпункт непривычно опустел – без шахтёрских голосов, без смеха, без солёно-острых словечек и шуток, как всегда бывало, когда смена перед спуском в забой проходила обязательный медосмотр…

«Верхнелуганская» работала, но – лишь в режиме поддержания жизнедеятельности шахты. Поддерживать жизнедеятельность спускались бывший главный механик Щеглов и горный мастер Беловодов – обоим под восемьдесят… С ними – подземный электрослесарь Грядунов: у Витьки после аварии в шахте нет руки выше локтя… И не спит Витька ночами, беспрерывно курит, потому что сердце разрывается – за своими, с кем столько лет в одну смену работал: мужики с весны – в шахтёрском ополчении…

(В режиме поддержания жизнедеятельности – так называется режим работы шахты во время боевых действий: в шахте приостановлена добыча угля, ведётся лишь откачка воды и вентиляция горных выработок).

Вышла Любовь Максимовна, фельдшер шахтёрского медпункта. Из Санькиного нагрудного кармана взяла пачку сигарет, щёлкнула зажигалкой. Сквозь дым взглянула на мальчишку-ополченца, чуть приметно усмехнулась:

- Сильная девчоночка. Рана такая… И – столько крови потеряно, что… в общем, удивляться было бы нечему. А сердечко бьётся… Будто изо всех сил старается девчонка на самом краю удержаться… не сорваться в пропасть. Молодая совсем. Женой ещё не была… и ребёночка родить надо, – вот и держится… Невеста твоя? Это ж ты Саня… - Санечка-Сашенька?

Саня растерялся.

- Имя твоё в беспамятстве повторяет. Ты помни об этом, ополченец. О любви её помни.

Саня поднялся:

- Её… в больницу надо.

- «Скорая» не проедет: дорога беспрерывно обстреливается украинскими подразделениями. Вчера в Заярном роженица… Преждевременные роды. Не спасли кроху. «Скорая» под обстрел попала. Водитель, Мишка Кузнецов, ранен, а Маринка, акушерка… – Любовь Максимовна взяла новую сигарету. – Маринка и сама беременной была… Ты скажи мне, ополченец: они ж нам – братья-сёстры… И – война?.. Только потому, что я по-русски говорю? Так я и по-украински умею. Война – только потому, что тебя вот… мать-отец Александром назвали, а не Олександром? В самом страшном сне не виделось, что… придёт время, и воевать будем.

- Значит, будем. Мы землю свою… дома свои защищаем. Не мы ж к ним на танках приехали – учить, на каком языке говорить да кого героями считать… какие праздники праздновать. Леру в больницу надо. Может, попробуем, – на машине? Мы со Степняком… С Женькой, командиром нашим, отвезём.

- Я делаю всё, что надо. Не первый год работаю. Войны не было… а аварии в шахте были. Раны всякие видела. До утра подождём. Может, стрелять перестанут. – Любовь Максимовна кивнула на Санькино плечо: – Пойдём, посмотрю. Да и перевязать давно надо.

Шахтёрский фельдшер покачала головой…

Когда в шахте авария, – понятно, что раны… ушибы, переломы… Бывало, что поднимали шахтёров… а сердца их уже не бились. Так это ж – авария в шахте… Взрыв метана, внезапный выброс угля, горный удар – то, что на шахтной глубине случается непредсказуемо.

А эта девчонка… что металась головой по кушетке в шахтёрском медпункте… и шептала в беспамятстве: Саня… Саша, Санечка…

Этот мальчишка, что сидел на подоконнике и рукавом вытирал слёзы – у них откуда… у них почему такие раны…

Саня поднял глаза:

- Можно, я посижу с ней?

-Посиди, – разрешила Любовь Максимовна. – Бывало и такое: раненый шахтёр в себя приходил, когда рядом жена сидела… за руку его держала. А девчонка любит тебя… почувствует, что ты рядом.

А почувствовал Саня… – почти невесомую Лерину ладонь. Сморила ополченца полудрема… А проснулся оттого, что Лера гладила его перевязанное плечо. Улыбнулась:

- Знаешь, что мне показалось? Что… нет никакой войны. Просто – шахтёрский медпункт… И я медсестра. А ты… Твоя смена только поднялась… и у тебя небольшая рана – может, куском отлетевшей породы задело плечо. И ты говоришь мне: до свадьбы всё заживёт.

Саня склонился к ней, коснулся губами лба. От радости перехватило дыхание: лоб у Лерки не горячий… и губы не полыхают жаром, как вчера…

- Лер!.. Лера! Конечно, всё заживёт… Всё заживёт, Лер, – до свадьбы… До твоей… и до моей свадьбы.

Лера устало опустила ресницы:

- Я помню, Сань…

- Лера!..

- Расскажи мне… о ней. О Полине. Имя такое красивое… ещё красивее… и нежнее – рядом с твоим.

- Лера…

- Я всё равно буду любить тебя. Я не хочу… другой любви – кроме моей… первой.

- Лерка, Лера!.. Ты просто не знаешь ещё… Не знаешь, что встретишь…

- Я тебя встретила.

Саня осторожно сжал её руку:

- Лерка, прости…

- За что ж мне прощать тебя, Сань… Думаешь, я не знаю, что счастье – это когда вдвоём счастливы, а не я одна.

- Так и будет, Лер. Ты обязательно будешь счастливой. Выйдешь замуж…

Лера покачала головой:

- Замуж?.. Нет. Я не хочу кого-то обманывать. Я, Сань… Я ребёночка хочу.

- Выйдешь замуж – и родишь. Может, крёстным меня пригласишь.

-Я от тебя ребёнка хочу, Сань. Никто не узнает… Даже ты не узнаешь. Просто… Ты же хочешь?.. Целое лето – война… Ты целое лето не видел невесту свою.

Саня вспыхнул:

- Лерка! Не смей даже думать об этом.

- Я помню, Сань… Просто – война… И может быть так, что мы с тобой больше никогда не встретимся.

- Я вот… тебе сейчас… – Санька от отчаяния не находил слов: – Всыпать бы тебе – как следует!

В Лериных глазах мелькнул смешливый девчоночий интерес:

- Ты мне что: старший брат?.. А знаешь, – похож. Жаль, что у меня не было брата.

… Весной в войну ещё не верилось, – хоть по степным дорогам к Луганску двигались колонны украинской бронетехники. Бабушка Антонина хмурилась:

- Шахтёров захотели танками удивить. Покатаются, и уедут. А весна – на то, чтоб картошку посадить, и огурцы с помидорами. – Ласково взглядывала на Полюшку, любимую внученьку:

- Саня твой – молодец. Правильно решил: свадьбу надо осенью играть. Чтоб на столы – всё своё, с огорода.

Толк в свадебных столах бывшая шахтёрская повариха знала:

-Наделаем перцев фаршированных, салатов, – чтоб к картошечке, с мясом томлёной. Чтоб всё – по-нашему!

Рассада у бабушки Антонины всегда получалась на славу – была лучшей в посёлке. Антонина Петровна охотно делилась рассадой с соседками: для своих, поселковых, жалко разве. Пусть у каждой хозяйки растут хорошие помидоры и огурцы.

И спели помидоры – большие, красивые, сочные… На кустах – разноцветные перцы, огурцы собирали вёдрами…

А на то, что скоро свадьба, – не похоже…

Аэропорт освободили… А война в безудержном сумасбродстве катилась по всей луганской земле, оставляла в степи глубокие раны-окопы. В поселковых садах, что оказывались на пути у войны, неправдоподобно чернели обугленные яблони: это в то время, когда обычно ветки гнулись от спелых, пахучих яблок…

Батальоны шахтёрского ополчения сражались с подразделениями украинских вооружённых сил за каждый блокпост, за каждый посёлок… за каждую шахту и террикон – неприступную для врага высоту…

А помидоры и огурцы хозяйки собирали в корзины. Сами и отвозили мужикам на позиции.

Что?.. Раиса Мельникова не умеет водить машину?..

Ещё и как умеет. Сын, пятнадцатилетний Данька, в два дня научил. Теперь сама кого хочешь научит.

Полюшка выбирала самые красивые помидоры. Мама пекла хлеб – к ночи машина отправится к ополченцам.

Сердце у Полинки вдруг забилось: в конце огорода, за вишнями, мелькнула камуфляжная форма.

В недоверчивой радости Полина улыбнулась: Саня?..