72,3 тыс подписчиков

Ждала нас первая любовь... (Часть 14)

8 июня8 июн

4264

7 мин

Оглавление

Вторая часть повести
Третья часть повести

Лена устало присела на стул, опустила голову на подоконник. Прикрыла глаза. И тут же всё закачалось: и полы под ногами, и подоконник, и весь мир…

Уже больше недели – нынче дни не считались… – Лена не выходила из детского приюта.

Дни и ночи были одинаково беспокойными и тревожными…

Через мгновение Лена встрепенулась от полудремы: послышался тихий и горестный детский плач. Одновременно приоткрылась дверь, и нянечка Оля негромко сказала:

- Елена Васильевна, зайдите к заведующей.

Лена кивнула. На цыпочках, бесшумно подошла к детской кроватке. Трёхлетняя Полюшка протянула руки к Елене Васильевне, горько и прерывисто всхлипывала.

Лена взяла малышку на руки, бережно прижала её к себе. Тихонько баюкала, напевала колыбельную:

-Люли-люли-люленьки, –

Прилетели гуленьки…

Сели гули на кровать,

Стали Полюшку качать…

Война стремительно вошла в город – лазаретами, госпиталями… детским приютом для осиротевших детей.

С первых дней лазареты и госпитали были переполнены. Раненых размещали в земской больнице, в гимназиях, в Преображенской церкви, на нижнем этаже Горно-коммерческого клуба…

В неполные семнадцать выпускница восьмого, педагогического класса женской гимназии перестала быть Леночкой – теперь к ней обращались лишь так: Елена Васильевна. Потому что Елена Васильевна в свои шестнадцать с половиною лет была помощницею заведующей детским приютом.

На днях в приют забежала Надя Терентьева – всего на минутку. Обняла подругу:

-Учительница моя хорошая!.. Елена Васильевна! Как хотелось тебе учить ребятишек читать да писать… Что ж вместо этого!..

- О себе расскажи, Наденька. Как ты, родная?

- Из заводского медпункта меня перевели в госпиталь – санитаркой. – Надя смахнула с ресниц слезинки: – Вчера… Вчера Ваню… Ивана проводила на фронт… Ушёл Иван солдатом… солдатом-добровольцем.

- Наденька!..

- Просто… просто пожелала ему, – чтоб вернулся… чтоб ни одна пуля, ни один осколок не коснулись его, чтоб – ни одной раны…

Так и было.

Иван – уже в солдатской форме – зашёл в госпиталь, где Надя работала санитаркой.

Надя не сдержалась – приникла к его груди…

Иван молча гладил её волосы.

Наденька подняла глаза… Сказала самые главные… самые желанные для солдата слова:

- Я буду ждать тебя. Буду ждать, – чтобы ты вернулся цел и невредим.

Иван понял… Лишь это: чтоб вернулся, – цел и невредим…

Всё равно, – каждое Наденькино слово было для Ивана бесценным.

И он почти неслышно коснулся губами её волос…

Наде пора было возвращаться в госпиталь. Лена проводила подругу.

Неизвестно, когда доведётся увидеться…

-Что же Алёша? Письма приходят от него? Где он, знаешь? – осторожно спросила Надя.

Лена покачала головой: от Алёши было единственное письмо – ещё из Екатеринослава. Алексей кратко сообщал, что уходит на фронт.

Это единственное Алёшино письмо всегда с Леной – у самого сердца хранила она его. Лишь выдаётся минутка посвободнее, перечитывает Елена Васильевна дорогое письмо, – хоть и помнит наизусть каждое слово… помнит, как мальчишеским Алёшиным почерком написана каждая буква…

Уходил на фронт Константин Павлович, классный наставник мужской гимназии:

- Мальчишки, выпускники мои, воюют. Один за другим – на фронт. И мне, классному наставнику, надлежит на фронте быть.

Три дня назад они с Машенькой… с Марией Ильиничной обвенчались. С самой зимы ждали осени, Покрова, – чтоб свадьбу сыграть. Шилось платье белое – подвенечное… Примеряла его Маша, Мария Ильинична, строгая классная дама, – и радовалась, как обычная девчонка… Радовалась, что невестою стала.

Только некогда было ждать, – когда сошьётся платье-то подвенечное. Сдержала слёзы горькие невеста… И надела к венцу будничное тёмно-серое платье с белоснежным кружевным воротником: в платье этом Мария Ильинична почти каждый день ходила в гимназию.

Константин Павлович догадался о Машенькином горе… Поднёс к губам её пальчики. В глазах – грустная улыбка, а голос – усталый и строгий:

- Ты, душа моя, в любом платье красавица. И я люблю тебя – в любом наряде. До Покрова долго ждать. Да и неизвестно, где я, жених твой, в Покров-то буду. – Обнял Машу: – А мне ж, голубонька моя, женатым хочется побыть, – хоть три дня. Чтоб на фронте знать: дома жена любимая ждёт.

…Это ещё не горюшко: палаты вымыть, убрать за тяжелоранеными, накормить-напоить их, умыть да переодеть… Сестёр милосердия не хватало, и Наде очень пригодилось всё, чему научил её в медпункте патронного завода фельдшер Кузьма Семёнович. Она помогала делать перевязки, и раненые солдаты хвалили её осторожные и быстрые, ловкие, умелые руки, ласково называли её дочкой или сестрицей.

Это ещё не горюшко, – когда тяжёлые почерневшие веки сами закрываются… когда от усталости валишься с ног.

Горюшко горькое, – когда кто-то из раненых звал санитарку Надю… и жарким полушёпотом просил записать в тетрадь свою последнюю волюшку, – чтоб потом санитарочка в письме передала её жене любимой, ребятам малым, отцу и матери да брату-сестре кровным… Может, – куму или соседу доброму… может, другу, с которым росли вместе… и встретились на поле боя – побратались… Задыхался от боли солдат… из последних сил диктовал санитарке заветные слова: жене – чтоб любовь их вспоминала… да чтоб берегла себя. Ребятам – чтоб маманюшку да деда с бабунюшкою слушались, чтоб в школе учились, да друг дружке всегда помощью и опорой были; брату младшему, что вот-вот до войны подрастёт, – любви к Отечеству и храбрости, сестрице – жениха дождаться с фронта…

Туманились глаза от слёз, и светлыми каплями падали слёзы на страницу тетради, но санитарочка Надя старательно записывала каждое солдатское слово.

-Записала, родненькая? – горячо дышал солдат. – Ещё напиши – крестнику Ванюшке… напиши Ванюшке от меня…

Надя бережно сжимала руку солдата, гладила его по голове:

- Всё записала, родимый. Лишь буду молиться, – чтоб ты сам всё это написал, когда рана твоя заживёт… Буду Богу молиться, чтоб ты сам сказал эти слова – жене Танюше… дочушке и сыновьям, отцу и матери, сестрице Дунюшке, чтоб сам сказал, – когда живым домой вернёшься…

Позднею осенью, на Казанскую, встретились в госпитале недавняя гимназистка Наденька Терентьева и бывший преподаватель Закона Божия отец Димитрий.

Отец Димитрий исповедовал и причащал раненых солдат.

Потом подошёл к санитарке Наденьке. В глазах – грустноватое удивление… и улыбка:

- Повзрослела…

Наложил крестное знамение, благословил. Спросил:

- Письма от солдата получаешь?

Надя кивнула:

- Пишет Ваня. Воюет – на Восточном фронте. Их полк в Восточно-Прусской и Галицийской операциях сражался.

-На днях из Луганска отправляется на фронт поезд – с помощью и подарками для солдат. Вот, возьми… Напиши адрес, передадут солдату твоему. Это ладанка с иконою Владимирской Божией Матери. Владимирская – помощница и заступница солдатская, хранительница воинов.

Надя прижала ладанку к сердцу… А голосок прервался от волнения:

-Спаси Христос, батюшка Димитрий. Непременно передам Ивану.

Отец Димитрий чуть застенчиво улыбнулся:

- Коли позволишь, Надежда, – радостью с тобою поделюсь: матушка Александра сына мне родила. При крещении Иоанном наречён. А ты жди Ивана своего. Откликнется твоё сердце на его любовь…

По благословению отца Димитрия Надя поступила учиться на курсы сестёр милосердия Российского Общества Красного Креста. И в начале весны отправилась на фронт – сестрою милосердия в санитарном поезде.

Уже в августе 1914-го года в Луганске был учреждён приют-ясли для детей солдат, ушедших на войну.

Чуть позже по инициативе и стараниями священника Преображенской церкви в городе был открыт ещё один приют – для детей воинов, погибших на фронтах Первой мировой войны.

Осенью 1914-го года Луганские госпитали и лазареты принимали огромное количество раненых. Раненые солдаты в госпиталях были окружены не только вниманием врачей и сестёр милосердия, а и любовью и неустанной заботой луганчан. Жители города в первые дни войны организовали Комитет пожертвований, и каждое воскресенье развозили по госпиталям и лазаретам гостинцы для раненых солдат. Эти подарки были для воинов большой радостью.

Гимназисты и гимназистки тоже занимались благотворительностью: организовывали концерты и спектакли, выставки-продажи различных рукодельных изделий. Собранные деньги шли на помощь русским воинам.

Сегодня нам есть с кого брать пример…