72,3 тыс подписчиков

Ждала нас первая любовь - 3 (Часть 3)

8 июля8 июл

1738

7 мин

Оглавление

Первая часть повести
Вторая часть повести

Ольга Павловна разохалась: сватья любимая... – да нет, не ведьма эта... не Мария Веденеева, а Лидия Максимовна, Ксюшкина свекровь, – пригласила в Троицк. У Лидии и Виктора – юбилей свадьбы. Как не уважить сватью со сватом!.. И – надо ж такому: Валерий Алексеевич обещал завтра приехать – стиральную машину посмотреть… Ему-то ведь тоже непросто выбраться: в выходной, небось, жена дома работу находит… Вот и надо ждать, когда у него ночная смена, – чтоб день свободным был… И уже договорились, - обещал он, что заскочит утром, посмотрит стиралку. А, кроме Валерия, этого никто не сделает…

Ольга Павловна решительно взглянула на дочь:

- Ты должна мне помочь! Хоть в чём-то! На Веденеевых днями работаешь, а тут – мать родная!

Аня усмехнулась:

-Я в стиральных машинках не разбираюсь.

- Тебе и надо-то… Просто дома побыть, когда Валерий Алексеевич приедет. А то – что ж получится: договорились, приедет он, а дома нет никого. Кто ж так делает?

-Мам, может, Катерину попросишь? Пусть зайдёт по-соседски.

- По-соседски? А дочери у меня, значит, нет. Для свекрови – в лепёшку расшибаешься, чтоб угодить. А мать – в кои-то веки попросила! Не помочь даже, – просто выручить. Что ж. Придётся Катю просить. Стыдно-то как: будто дочери у меня нет.

Со свекровью – Марию Тимофеевну Анютка с первого дня после свадьбы матерью зовёт – собирались завтра уборку затеять… шторы и тюль перестирать.

А напомнить маме… Напомнить ей про Алёшкино рождение, сказать, в чём разница между нею и Марией Тимофеевной, Аня так ни разу и не смогла… И сейчас лишь вздохнула:

- Недолго хоть?

- Не дольше, – чем на Веденеевых работаешь.

Со стиральной машиной оказалось всё в порядке.

Валерий позвал Анютку:

-Смотри, хозяйка. Работает нормально.

Анютка растерянно и виновато улыбнулась:

-Наверное, показалось маме... Машинка новая, – видно, ещё не научилась пользоваться ею… – Предложила Валерию: – Я чай заварила, – налить? С абрикосовым вареньем.

Валерий кивнул:

- Можно.

Оба отчего-то покраснели…

А за столом…

Валерка положил ладонь на Анюткину руку.

Глаза Анютка не подняла… И руку не убрала.

И оттолкнуть его не смогла.

Под силой его стебельком себя чувствовала…

Замирала от счастья… от ласк его бесстыдных и безудержных.

А потом…

Валерий хмурился. И молча курил.

Из-под полуопущенных Анютиных ресниц катились слёзы.

Слёзы Анютка быстро вытерла – ни к чему Валерию видеть их…

Но это ей лишь казалось, что Валерка не заметил её слёз.

Анюта набросила халат, собрала волосы.

Хотела сказать холодно и надменно, а вышло так, что в голосе – мольба:

-Валерий Алексеевич!.. Валера! Ты прости меня… Прости и забудь… как и не было ничего. – Не сдержалась, снова заплакала: – Прости, Валера…

Валерий потушил сигарету, снова обнял Анюту:

-Ты прости меня, Ань…

- Ты иди, Валера. Спасибо… что пожалел меня.

- Пожалел?.. Что ты говоришь такое, Анюта!

Анюткины губы горько дрогнули в неприметной усмешке:

- Тебе разве понять… У меня сын в седьмом классе уже… И… не было у меня никого. – На секунду прижалась к его груди: – С тобой… вспомнила… Только лучше бы не случилось… лучше бы не вспоминать. Ещё тяжелее теперь будет.

Анютка на «Степновской» работала, в ламповой.

(Ламповая на угольной шахте – это специальное помещение, где шахтёры получают светильники, самоспасатели и средства индивидуальной защиты. Ламповая выполняет функции шахтного контрольно-пропускного пункта: ламповщица в специально предназначенном журнале ведёт учёт всех, кто работает под землёй, отмечает время спуска в забой и время подъёма на-гора, обязательно записывает номер аккумулятора)

Через несколько дней Валерий дождался Анюту после второй смены.

Да помнила Анюта – про всё…

Про Светлану, жену Валерия…

Про вину свою и раскаяние – сердце до сих пор не успокоилось от случившегося в тот день…

А увидела машину его – колени бессильно подкосились…

Хотела мимо пробежать – остановка шахтёрского автобуса недалеко.

А он вышел из машины:

- Ань!..

В немыслимо счастливом… и в немыслимо горьком обмане обещала себе:

- В последний раз… Просто – сказать ему, чтоб не приезжал больше… Не при людях же говорить с ним!..

Валерий увёз её за Малоивановскую балку.

Почти до рассвета…

Анютка шептала:

- Тебе ж в первую, Валер…

О встречах не договаривались.

И Анюта не признавалась себе, что ждёт его.

Свекровь догадывалась.

В тайной тревоге смахивала слёзы.

А сказала неожиданно просто:

- Ты, Аня… Если он хороший… – разве ж мы с батей против! Спасибо тебе, – что столько лет с нами… что Юру помнишь, – спасибо.

Анютка подняла глаза:

- Юру я никогда не забуду.

- Вот за это и спасибо. За мальчишечку нашего спасибо, – что родила нам его. Если… хороший он, Аня, – ты выходи за него. Об одном лишь прошу тебя… – Мария Тимофеевна всё же заплакала: – Алёшку не забирай у нас с батей… Знаю, – заберёшь… не сможешь без него. Оно и правильно: семья будет… Отца Алёшка не знает. Бывает, – и отчим родным становится. Пусть так и будет. Только… ты разрешай мальчишке к нам приходить. Пусть не забывает нас.

Анюта обняла свекровь:

- Мам, о чём ты… Я не собираюсь замуж.

- Ну… Тебе виднее. Только счастья не бойся. Ты молодая совсем, красивая. И ребёночка ещё родишь.

А счастье – что полынь степная…

Мать надеется, что он хороший.

И – не скажешь матери, что он – самый лучший…

Не скажешь, как хочется видеть его… голос его слышать.

Никому не скажешь об этом.

Он – самый лучший.

А себя Анютка чувствовала разлучницей…

Прежде со Светланой почти и не виделись: в разных посёлках жили. Так, – школьницами помнили друг друга, – по поселковым танцам. Валерка потом в армию ушёл, и Света на танцы уже не приходила.

А теперь – несколько раз чуть ли не лицом к лицу столкнулись…

Всякий раз Анюта говорила Валерию:

-Не приезжай больше…

И – ждала его.

… А по склонам балок ласковыми синими огоньками вспыхивали пролески, светло-лиловой нежностью колыхалась сон-трава.

Обычная весна – желанная, с шумом ручьёв, с горьковатым запахом тополиных почек, с ожиданиями, с надеждами…

И просто…

Как в песне, что потом напишут: жили, любили… детей рожали…

Беду… – да ещё такую, что надолго изранит здешнюю степь глубокими окопами… загремит взрывами по берегу любимой реки… разлучит навсегда с теми, кого любишь, – никто не ждал.

А беда неумолимо надвигалась.

Войной её ещё не называли.

В войну не верили: кто и с кем воевать будет?

От злобных окриков из Киева – не говорить по-русски! – отмахивались: кого мы спрашиваем, на каком языке нам говорить… Надо, – споём за столом с присвистами «Розпрягайтэ, хлопци, конэй»… Надо, – «Ой, мороз, мороз» споём.

А по степным дорогам уже двигались колонны украинской бронетехники.

Недалеко от Луганска одну из таких грозных колон остановили местные жители – голыми руками. Лишь с применением определённой русской лексики.

И считанные дни оставались до точки невозврата… До той грани, за которой навсегда останется простое счастье и простая грусть… встречи, любовь, ожидания и надежды.

Потому что над степью и балками разорвётся небо от взрывов.

Кто гневно вопрошает: кому нужна эта война! – к сведению: Донбасс – исконно русская земля – ни на кого не нападал. И на украинском языке мы говорить умели: уважали тех, кто в разные годы переселялись на нашу – исконно русскую! – землю.

К сведению: пятнадцатого апреля 2014-го года по приказу исполняющего обязанности президента украины ОлЭксандра Турчынова первый батальон национальной гвардии украины, сформированный из добровольцев самообороны майдана, отбыл на Донбасс.

Полномочный представитель Луганской Народной Республики на Минских переговорах, министр иностранных дел Луганской Народной Республики Владислав Дейнего в ходе заседания Совета Безопасности ООН по формуле Аррии, которое в режиме видеоконференции состоялось с участием полномочных представителей Народных Республик, напомнил о начале конфликта в Донбассе.

Он рассказал, что 14 апреля 2014 года, началось формирование "добровольческих" и КАРАТЕЛЬНЫХ батальонов и переброска их на Донбасс вместе с армейскими подразделениями вооружённых сил украины.

15 апреля на подъезде к Луганску местные жители практически голыми руками остановили продвижение колонны бронетехники вооруженных сил Украины: шесть БТРов и автомобили с буксируемыми 122-мм гаубицами Д-30 направлялись из Днепропетровска. Эти средства вооружений Киев перебрасывал для применения против безоружного мирного населения, - подчеркнул представитель ЛНР, добавив, что «в апреле 2014 года в городах Луганской области повсеместно арестовывались граждане всего лишь за то, что они выступали против майдана и вооруженного переворота».