229,8 тыс подписчиков

Белая Гильдия 2. Часть 5

14 сентября 202414 сен 2024

23 мин

Читать с 1 главы

Манат

Утром одиннадцатого августа подул сильный ветер. Специально примчался с моря чтобы гнуть деревья в парке королевского университета, крутить флюгер на башне главного корпуса, безобразничать и хулиганить там, где знают толк в хулиганстве.

Форточка стукнула, и Эмиль проснулся. Он и так чутко спал всю ночь. Прислушивался к шагам в коридоре, смотрел на спящую рядом Итту, думал и вспоминал. Ночью они долго лежали обнявшись, Итта доверчиво прижималась к его груди, и он поддался какой-то внезапной несвойственной ему потребности облегчить душу и рассказал ей про капитана Лацгуса, и вообще про многое, что с ним приключилось по пути в Озерье. Зачем-то выплеснул на ее чуткую душу весь этот кошмар. А потом пожалел.

Итта слушала его со слезами на глазах. Так со слезами на глазах и уснула, ей стало жарко и душно во сне, и он осторожно переложил ее на кровать Эрика. И долго смотрел как она спит. Как красиво лежат на подушке Эрика ее волосы, как линия шеи течет под ворот расстегнутой им рубашки, и как мягкая округлость ее груди смущенно прячется под край одеяла. Он и мог и не мог поверить в то, что Итта принадлежит ему. Что стоит ему попросить, она отдаст ему себя полностью, сразу и не раздумывая. Соблазн был велик, а груз ответственности был еще больше. Эмиль наматывал на палец пряди каштановых волос Итты и думал обо всем сразу.

А потом все-таки уснул. Ему приснились незнакомые развалины замка, он ходил по ним один с обнаженным мечом в руке. Видимо искал что-то. Но что, он не знал. Поплутав по каменным лабиринтам, он вышел к заросшему пруду. Там на мостках сидела голая женщина, белая как снег. Она причесывала длинные волосы его, Эмиля, сломанной расческой. Он приблизился, она обернулась.

У нее было лицо застреленной им ведьмы. И даже по виску текла струйка крови.

— А вот и ты, мальчик, — утробным голосом произнесла она. — Убил меня, значит?

Вот тут форточка стукнула, и Эмиль резко проснулся. Его бросило в жар и заколотило. Малодушно и непроизвольно отыскал он ладошку Итты, сжал и сразу успокоился. И снова на себя рассердился. Ребенок. Он ведет себя как ребенок. И тоже туда же. Подавай ему женщину.

От всей этой его возни Итта проснулась, улыбнулась ему. Сейчас она включит свой дар и услышит его терзания.

— Ты чего? — вот, уже включила и приподнялась на локте.

— Сон. — Эмиль понял, что ему некуда деваться. — Она мне сниться каждую ночь. Эта белая ведьма.

— Ох. — Итта сразу же перебралась к нему ближе, прижалась и погладила по волосам, оставив руку обнимать его шею. — Расскажи.

Жалости ему не хотелось. Хотелось совсем другого: ее теплого мягкого тела, ее совсем других ласк.

— Нечего рассказывать. Снится и бесит. Ветер сегодня. Окно стучит.

И чтобы не искать больше слов и не спорить с собой, он положил ладонь Итте на щеку и принялся целовать ее шею и плечи. Лучшее, что можно было сделать, когда на душе смятение.

Он нежно гладил ее грудь, а хотелось мять. Хотелось спуститься ниже, поцеловать живот. Расстегнуть пуговицу его же брюк. О, как он злился на эти свои брюки, которые он носил еще беспечным ребенком, не знающим этого невыносимого томления в паху. Теперь эти брюки прятали от него все, что он так страстно желал. И эта дурацкая пуговица, которую он расстегивал на себе миллион раз, теперь была неприкасаема.

Дверь дернули, а, обнаружив ее закрытой, нетерпеливо постучали.

— Эрик. — Итта резко отстранилась от Эмиля и села, поспешно застегивая рубашку. — Черт! Открой ему.

— Открой ты. — Эмиль бессильно упал лицом в подушку. — Мне сейчас надо полежать минуты три.

Итта сообразила, встала и, поправив одежду, открыла дверь.

Эрик вошел в комнату голый по пояс, держа в руке гитару, точно дубину. Он был мрачный и злой, как черт. Закрыл за собой дверь на замок, оглядел составленные кровати, уселся на стул и сказал:

— Уважаю!

— Тебя выписали? — осторожно спросила Итта.

— Меня вышвырнули.

— К медсестре, небось, приставал, — мрачно предположил Эмиль.

— Я не приставал. Просто сделал пару комплиментов. И... короче, она оказалась женой хирурга. Да ладно, нормально все. Госпожа Шток и так собиралась меня выписывать. Что у вас тут, кроме того, что вы сбрендили окончательно?

— Ничего. Ванда простила Рира, и теперь мне негде жить.

— Вот. Все как люди. Один я — свободный и одинокий менестрель. — Эрик вдруг улыбнулся. — Зато шрамы у меня будут самые крутые. Будет чем козырять при случае. Предлагаю пойти завтракать. До одиннадцати надо успеть пожрать.

— А что в одиннадцать? — спросили Итта с Эмилем хором.

— Вы вообще из кровати не вылезаете что ли? Общий сбор. Обязательный и страшный, как зловонное дыхание капитана Чанова. И да, намажьте мне кто-нибудь спину. Иначе мне рубаху не надеть. — И Эрик открыто и с надеждой посмотрел на Итту.

— Ложись. Ложитесь оба... — с грустной улыбкой вздохнула она. — Будет сеанс синхронного намазывания.

Общий сбор проходил на лобном месте, во внутреннем дворе университета, у памятника Имиру Фалерсу.

Гвардейцы выстроили всех студентов в три ряда вдоль газона. Эмиль, Эрик, Итта и Тигиль, которого они встретили в столовой, вошли в арку одними из последних. Все уже были здесь в ожидании коменданта. При появлении близнецов по толпе пошел гул одобрения, а потом послышались одиночные хлопки, которые быстро превратились в дружные аплодисменты. Три сотни студентов Туона аплодировали Эрику Травинскому.

Он польщенно раскланялся и пунцовый от счастья занял место во втором ряду вместе с братом и остальными друзьями. Он дорого заплатил за эту долгожданную славу и не менее долгожданную всеобщую известность.

— Оно того стоило! — шепнул Эмилю Эрик.

— Чует мое сердце, ты еще передумаешь... — резонно рассудил Эмиль.

Дул теплый, но сильный ветер, путал волосы Итты и бил его, Эмиля, кудри. Он нашел глазами ту девушку, которая дежурила под его окном. Вообще красивая. На пару лет его старше. Он кое-что расспросил у Тигиля про нее. Да и сам Тигиль рассказал ему про свои любовные похождения. Все похоже с ума сошли, не только он один. Дина Маневич — чернокудрая красотка теперь уже четвертого курса харизматиков, которая встречалась только со звездами, бросила спортсмена тяжеловеса Домаса ради Тигиля, который был на полголовы ее ниже и на два года младше. Теперь она стояла рядом с Тигилем, а дружинник Домас зыркал на их компанию полным ненависти взглядом. Эмиль отлично понимал, что эта яркая, стройная, и округлая, где положено красотка доставит Тигилю не только сладкие радости любви, но и приличное количество неприятностей.

Колич помахал им из другого конца шеренги. Вот уж кто себе не изменяет ни при каких обстоятельствах. Улыбается и машет, и кажется даже доволен этим идиотским собранием вольных студентов, из которых явно пытаются сделать безгласных послушников.

Гвардейцы ходили вдоль шеренги мрачные, как побитые псы. Но когда господин комендант вышел из здания администрации и с видом властителя мира поднялся на парапет памятника, гвардейцы тотчас приободрились, выпрямились, подражая его прямой спине и уверенной оспиной роже.

— Приказ! — безо всяких прелюдий начал капитан Чанов. Начал громко, бодро покрывая толпу поставленным командным голосом, натренированным на просторном плацу. — Всем студентам королевского университета, находящимся под моим командованием, принудительно назначаются ежедневные общественные работы по улучшению состояния территории университета, помощи соседним фермерам и прочая полезные обществу деятельность, обозначенная в примечании к приказу. Приказ вступает в силу с сегодняшнего дня. Со списками распределения по объектам ознакомьтесь в холле главного корпуса. Первый выезд на работы сегодня в три часа дня после обеда. Быть всем здесь в соответствующей одежде и в соответствующей предписанию исполнительной группе.

— Зашибись... — обреченно выдохнул Эрик.

— Примерно этого я и ожидал... — не менее обреченно произнес Эмиль.

Чанов ушел так же гордо и важно, как и появился. Молчаливые проклятия летели ему вслед.

Списки явно составлял человек, который знал всех студентов по фамилии и ненавидел каждого лично. Но скорее всего над этим проектом работала целая группа лиц, сведущих в частной жизни студентов и желающих во что бы то ни стало разлучить друзей, влюбленных и родственников.

На стене объявлений в стройную шеренгу как солдаты были приклеены списки всех. И эти все толпились перед списками, галдя, возмущаясь, подпрыгивая и оттесняя друг друга, чтобы отыскать свою фамилию.

— Выбирай, — великодушно предложил брату Эмиль. — Чистить канаву за слесарней или перекладывать мостовую при въезде в Северные ворота. И там и там Э.Травинский.

— Затрудняюсь с выбором. Все такое привлекательное.

— Не скажи. Привлекательное — это чистка конюшен. Но туда уже отправлены Тиг и Бор. Нам не перепало.

— Явно ошибочка вышла. Я точно заслуживаю конюшен.

— Есть ещё побелка стен в бане. Вообще курорт.

Итта слушала их и смеялась. Эмиль так давно не слышал как она смеётся, что с радостью, стоя в толпе студентов, продолжил бы эту игру с братом и дальше, но тут в холле появились гвардейцы и велели прекратить балаган, запомнить своего прораба и выметаться из главного корпуса на все четыре стороны.

Настроение испортилось и по дороге в общежитие уже говорили без шуток. Всех девочек распределили на три группы и отправляли на соседние фермерские хозяйства собирать картофель, морковь и свеклу. Итте досталась свекла.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул Эрик. — Стыришь для меня пучок другой.

Потом Итта ушла к себе, разбираться с Вандой и приводить себя в порядок, а братья вернулись в комнату, где Эрик демонстративно резко отодвинул свою кровать на прежнее место, лег на нее прямо в ботинках и сказал, подперев рукой щеку:

— Ты ведь так с ней и не переспал?

Эмиль сделал вид, что не слышит. Но он ждал этого вопроса и даже заранее злился.

— Ну ты даешь! — продолжил Эрик. — Слушай, а может ты, это, мазохист? Или она?

— Давай ты пойдешь чистить канавы, — закипая, предложил Эмиль. — Достойная метафора для твоей натуры.

— Пожалуй. Тем более, что перекладывать камни с места на место — это тоже прям твое. — Эрик улегся на живот и втянул в себя тонкий мускатный аромат, оставленный Иттой на его подушке.

Четыре часа непрерывного физического труда, и жизнь приобретает новый, кристально чистый смысл. Все становится по своим местам. Важное видится важным, а прочее несущественным. Вот только важного было уж очень много.

Эмиль ел свой ужин в столовой в полном одиночестве и злился на весь белый свет, но в первую очередь на сообразительного себя, который не догадался прихватить на перебор мостовой перчатки, и теперь от работы ломом у него вздулись на ладонях такие мозоли, что можно было на неделю смело забыть и о флейте, и о любовных играх.

Хотя, какая, к черту, флейта! И какие любовные игры? Капитан Чанов прикрыл все возможные радости. И даже библиотека, в которую Эмиль давно собирался, тоже теперь была недоступна, по той простой причине, что расписание ее работы совпадало с расписанием общественно-полезной деятельности. Что-то такое надо было изобрести, найти способ достать из глубоких полок дальнего стеллажа пособие по фехтованию. Арфа все еще лежала у Итты под кроватью. Ее следовало перепрятать до лучших времён. И следовало каким-то хитроумным образом вернуть его меч. Задач было много. Реальных планов — ни одного. Хотелось, чтобы пришла Итта, отвлекла его от размышлений, озарила тут все своей улыбкой, чтобы просто была рядом...

Но вместо нее в столовую ввалился Эрик в компании двоих незнакомых, очень похожих друг на друга ребят. Неужели тоже близнецы?

Эрик отыскал Эмиля взглядом, радостно помахал рукой, взял ужин и сел напротив.

— Прикинь, Эм. Ребята только приехали, а их сразу опаньки и на чистку канавы. Такое вот посвящение в первокурсники в этом году. Пришлось решать вопрос ребром... Ээээ...

А чего у тебя с руками? Камушки?

— Угу, — кивнул Эмиль и посмотрел на брата. Он знал, что вся эта история с плетью Эрику далась тяжело. Вон какой нервный, тощий, щеки еще глубже впали. А все духарится, улыбается. Купался вон где-то. Мокрые кудри мелкими колечками доставали Эрику уже до плеч. В последний раз они стригли друг друга ровно три месяца назад, перед самым отъездом в Алъерь. И вот теперь снова обросли оба, как овцы... Пора стричься.

Эмиль подумал, что сколько бы они не ссорились, привычка всегда быть вместе, начавшаяся с момента их зарождения в утробе матери, была сильнее любых конфликтов.

— Ты чего мокрый? — спросил Эмиль. — Купался?

— И не раз! Водичка теплая, кстати.

Подошли те ребята и очень чопорно поклонились. Они действительно оказались близнецами, не идентичными, но очень похожими, настолько, чтобы Эмиль внутренне удивленно хмыкнул.

— Знакомься, Эм.

— Динис, — протянул Эмилю руку один из пришедших. Эмиль пожал парнишке руку и тоже представился.

— Ванис, — сообщил второй. И процедура повторилась.

— Ну вот и каре, — довольно гыкнул Эрик, откинулся на стуле и тряхнул мокрыми волосами.

За трапезой выяснилось, что ребята вообще не были в курсе про войну с морриганскими ведьмами и вообще не в курсе здешних порядков. Они приехали из Роана, то есть с севера. За их образование на факультете коммерции хлопотал ректор Наналонского колледжа, и в итоге заплатил королю Кавену взятку, но не золотом, а какой-то исторической драгоценностью, найденной в шахтах Роана.

— История такая... — Эрик прочитал немой вопрос в глазах брата о целесообразности сего мероприятия и начал объяснять. — Ребята там у себя в колледже дела мутили. Закупили ткани, наняли девочек шить, и состряпали всем одинаковую форму, а потом умудрились продать государству патент и теперь весь столичный колледж Роана щеголяет в одинаковых костюмчиках, а ребята заработали себе приличные бабки. И это ещё не всё. Сразу после ребята представили проект по улучшению системы водоснабжения. Насосы какие-то у физиков выкупили. В общем на этом их решили прикрыть и сбагрить к нам. Прикинь, история. А еще они привезли лютой прекрасности игру. Это тебе не какие то вершики. Манат! Покажите Эмилю, парни. Он заценит!

Динис достал из кармана кожаный кисет и вытряхнул на стол перед Эмилем пять деревянных игральных кубиков и один желтый со знаками вместо цифр.

— И как в нее играть? — Эмиль взял желтый кубик и повертел между пальцев. Знаки были странные.

— Это манат, — объяснил Динис, имея в виду желтый кубик. — А это — он показал на остальные, — это кости.

— Кости? — удивился Эмиль.

-Так их называли в древнем мире.

— Видимо, делали из костей, — предположил Эмиль.

— Вероятно. — Ванис посмотрел на Эмиля с уважением и добавил: — Если и делали, то очень давно, в какой-нибудь наидревнейшей истории. У нас все проще. Кубики деревянные, манат крашеный. У вас есть пять кубиков и три броска. Кон длится, пока кто-то из игроков не возьмёт все комбинации.

Ванис примолк и принялся за кашу, а Динис начал объяснять комбинации.

Эрик ел, лукаво поглядывая на Эмиля. Мол, гляди как интересно, и гляди какие любопытные пацанчики. Близнецы-роанцы действительно были любопытные. Среднего роста, спортивные, с коротко остриженными русыми волосами, узкими желтоватыми глазами и большими подвижными ртами, обнажающими при разговоре сразу по тридцать два крупных, как у лошадей зуба. Действовали роанцы слаженно и между собой почти не говорили, работали, как единый механизм. Один ест, другой говорит, и наоборот. Когда с едой было покончено, все четверо освободили стол и близнецы-роанцы тотчас разыграли между собой показательную партию. Выиграл Ванис.

— Ну, скажи! Игра!!! — Эрик потирал руки. — Я уже десять раз продул и пятнадцать выиграл. Да что ты смотришь? Без ставок играли. Нечего выставить абсолютно. Разве что штаны.

— Да не в этом дело. — сказал Эмиль. — Я пытаюсь сообразить, братишка, когда ты успел сыграть двадцать пять партий? Ты же ...

— Ну, погоди. Я же сказал — пришлось решать вопрос ребром. А именно — линять к озеру. Надо же было показать ребятам наши достопримечательности. Чёрное озеро оказалось как раз рядом. Ну и окунулись заодно. И поиграли. Отлично время провели.

— А прорабы?

— А прорабы думали, что мы чистим канаву за заброшенной мельницей. Так как, играем? Каждый за себя или братья против братьев?

— Каждый за себя! — буркнул Эмиль. Он не то чтобы удивился поступку Эрика, нет, удивляться тут было нечему, дело было в другом, Эмиль неожиданно почувствовал укол ревности. То ли Эрика к этим двоим. То ли к тому, какое редкое взаимопонимание он наблюдал между роанскими братьями.

Один вытащил лист, другой карандаш. Один положил руки на стол, и второй сделал то же самое...

— Ты чего, Эм? — Эрик ткнул его в плечо. — Играем?

— Играем! — Эмиль махнул головой, отгоняя мысли.

— Я тебе сейчас наваляю, братишка! — шутливо пообещал Эрик.

— Не хвались идучи на рати... — фыркнул Эмиль, и игра началась.

Первый кон Эмиль продул всем, потому что задачи выиграть не было. Он разбирался с правилами и с тем, как умнее собирать комбинации. Придерживать парные кубики или все же делать основную ставку на стрит — порядковые сочетания. Все осложнял манат. Жёлтый кубик выкидывался каждый второй ход. И выпавший на нем знак мог удвоить или ополовинить очки, мог добавить десять, а мог лишить игрока следующего хода или дать дополнительный. Выкинуть манат правильно для владеющего тонкой моторикой музыканта было нетрудно. И Эрик вовсю этим пользовался. Планировать комбинации ему было лень, а вот придерживать манат подушечками ладони у него получалось отлично. Эмиль это приметил сразу и довольно быстро освоил хитрость.

Динис и Ванис играли без особого азарта. Эмилю показалось, что ребята специально поддаются Эрику то ли ради того, чтобы ему понравиться, то ли ради того, чтобы Эрику понравилась игра.

Игра Эрику нравилась и нравились братья роанцы. Он смеялся, хлопал ребят по плечам, когда выигрывал сам или когда проигрывал кто-то из них, насвистывал и отечески давал Эмилю советы. Бесил страшно. Особенно на фоне спокойных и доброжелательных братьев, за всю игру перекинувшихся между собой едва ли двумя фразами.

На третьем кону Эмиль взял реванш. Продумал важные комбинации, сложил малый стрит и трижды придержал манат на удвоение. Разрыв в очках вышел такой, что Эрик перестал улыбаться, и когда роанцы пожали Эмилю руку, сам откинулся на стул и упёр кулаки в стол.

— Ну... И что это было?

— Ничего, — пожал плечами Эмиль. — Просто повезло.

— Ага, ссы мне в уши...

Второй раз Эмиль выиграл уже не с таким большим отрывом, но зато с тремя самыми крупными комбинациями. А Эрик, у которого любое везение целиком и полностью зависело от хорошего настроения, продул с позорным количеством очков.

— Так не пойдет! — взвился он. — Давай один на один. Последний. Можно, ребята?

Близнецы-роанцы, довольные вспыхнувшими вокруг игры страстями, с радостью согласились и уселись в совершенно одинаковых позах наблюдателей. Нога на ногу, руки на груди, на лицах ухмылочки.

Эрик скинул первым. Ему выпало пара пятерок, потом ещё одна. Манат дал ему удвоение, Эрик записал себе тридцаточку и приободрился.

— Может дело в твоих мозолях? — начал он, откидываясь на стуле и передавая очередь Эмилю. — Повышенная чувствительность рук, все дела. А?

Эмиль не ответил, он педантично выстроил большой стрит, удвоил его, записал себе восемьдесят очков и тоже откинулся на стуле, демонстративно развернув ладони внутренней стороной к брату.

— Я думаю, дело не в этом, а в первичной сумме комбинации. Улавливаешь мысль?!

Эрик злобно выставил нижнюю челюсть и молча взялся за кости.

К концу партии разрыв у близнецов получился не безнадежный, каких-то сорок очков. Эрик, видимо, призвал всех богов и все темные силы, ему повезло со стритом, и он почти догнал брата. И на последнем ходу уже просто бледный от напряжения поплевал на ладони, и кинул кости с закрытыми глазами. Три шестерки. Он воздел руки к потолку и на всю столовую завопил:

— Есть!!!

Потом придержал шестерки, снова поплевал, и снова кинул, не глядя, и получил ещё одну. Не веря своим глазам, он вскочил, тремя шагами обошел стол и снова сев на стул взял оставшийся кубик сразу двумя руками, потряс его, дунул между сложенных лодочкой ладонями и кинул. Кубик покатился по столу и встал почти на самом краю, прямо перед Эмилем, демонстрируя всем присутствующим шестерку.

— Фул!!!! — завопил Эрик. — Ведьмов фул!!! Вот так! Так!!! — он вскочил, готовый ручкаться с роанскими братьями, лупить по плечам Эмиля, торжествовать, ликовать и подшучивать над проигравшим братом, но в этот момент в столовую влетел запыхавшийся Герт, споткнулся о порог, но удержал равновесие, окинул всех сидящих диким взглядом, и, отыскав близнецов Травинских, подлетел к ним:

— Братцы! Там... Дуэль! Тигиль и Дамас. Они уже... начали.

Эмиль и братья-роанцы вскочили, сгребли кости в кисет, и все вчетвером ломанулись к выходу, вслед за Гертом, наперебой спрашивая: Где?! Из-за чего?! И какой, собственно, ведьмы?!

Дрались, естественно, из-за Дины Маневич, но для несведущих из-за того, что Дамас обозвал Тигиля коротышкой. Тигиль психанул и вызвал чемпиона, который из всех студентов в соперники подходил разве что Борею.

В секунданты Тигиль выбрал близнецов, а Дамас — Иллариона Роппеля и красного гильдейца Божко.

Собрались на поляне за питомником, куда патрулирующая парк дружина никогда не заглядывала. Толпа любопытных была реденькая, из тех, кто работал на чистке конюшен и стал свидетелем ссоры.

Когда Герт привел близнецов, дуэль уже началась. Маленький и суровый Тигиль стоял напротив Домаса, мощностью мышц напоминающего кьяка, и держал перед собой деревянный тренировочный меч. Держал уверенно и выглядел спокойно.

Дамас сделал выпад первым, Тигиль отскочил, ловко поднырнул под руку противника и оказался сзади. Меч опустился на широкую спину тяжеловеса. Тот рыкнул от боли и, выругавшись, ринулся на уже отскочившего к краю импровизированного ринга Тигиля. Не тут то было! Тигиль двигался юрко как та самая мышь, с которой Дамас его постоянно сравнивал, пока, краснея и пыхтя, силился добраться, поймать, загнать в угол, прижать к толпе болельщиков. Все кричали, сыпали бесполезными советами. Тигиль не давался. Еще два удара Дамас получил по ноге и торсу, Тигилю пока досталось только по левому предплечью.

— Они считают очки? — спросил Эмиль у стоящего перед ним Борея.

Борей повернулся и посмотрел на Эмиля. Друг детства Итты, одним этим фактом вызывающий у Эмиля и ревность и уважение разом, был бледный как мел. Привычный яркий румянец растаял с его щек, пухлые губы стянулись в нитку.

— Не надо ничего считать, он справится... — Эмилю показалось, что Борей приложил усилие, чтобы выдавить фразу, что горло его пересохло, голос сел и вышел какой-то хрип. С чего бы скале Борею так волноваться за Тигиля?

Эмиль тоже был взволнован. Но взволнован воодушевляюще. Пятнадцатилетний Тигиль Талески великолепно владел мечом, фехтовал изящно, и там, где ему не хватало силы удара, умудрялся превратить ученическую деревяшку в двуручник, отмахиваясь им от громилы Дамаса, ловко и точно сбивая его атаки, уворачиваясь и нанося больные и обидные тычки в бока и в спину.

— Кто выбирал оружие? — снова спросил Эмиль Борея.

— Я. — В этот раз Борей не повернулся.

— Ты знал, что Тигиль так хорош в фехтовании?

— Знал, что Дамас плох...

Эмиль вспомнил и сообразил, что Борей и Дамас главные противники на турнире. Но они бойцы рукопашного боя. Там, где мышцы важны не меньше, чем навыки...

— Стоп! Раунд! — заорал Ларик.

Пауза была необходима Дамасу. Пот тек по его красному лицу, он тяжело дышал и уже даже не ругался. Просто молча сжимал зубы. Эмилю стало его жалко. Некрасивая получалась история. И девушку отбили, и перед всеми опозорили. Чемпион, и так отхватить от щуплого малолетки. Затаит ведь обиду на всю жизнь...

Второй раунд не изменил ситуации, а, напротив, принес Дамасу новые унижения. Он сдулся, просто устал. Злость и сила ему не помогали. Тигиль крутился вокруг него, и все что Дамас мог — через раз отбивать атаки, и время от времени чиркать «лезвием» по плечам противника.

— Чтоб меня ведьмы драли! Талески даже не покраснел... — Эмиль услышал позади себя взволнованный голос Эрика. — Плохо дело! Надо это остановить. Эм, объяви паузу. Ты же секундант, чтоб тебя! Если Дамас сам сложит меч,Тигилю только хуже будет. Униженный Дамас не оставит его в покое. Уж поверь. Я это проходил...

Эмиль и сам все понимал, но почему-то тянул. Ему нравилось смотреть, как ловко фехтует друг, нравилось видеть его победу. Он словно впервые оценил всю красоту холодного боя. Танец парирования и атаки. Движения рук и ног, слаженные, четкие...

— Объяви перерыв! Эм! Или я сам! — Эмиль почувствовал требовательно трясущую его за плечо руку брата, махнул головой и крикнул:

— Стоп! Пауза!

Он услышал свой голос со стороны — хриплый и неожиданно низкий. Эмиль понял, что его голос окончательно сломался за лето, и ещё он понял, что нашел, наконец, решение одной из важнейших задач.

— Ты глянь! Дамас вообще еле дышит!

— Эр! Я придумал гениальную штуку.

— Не сомневаюсь! Расскажешь. Но сначала надо надавить на Ларика. Просто идеальный момент. Идем!

Секунданты Дамаса стояли на левой половине поляны рядом с сидящим на траве вымотанным чемпионом.

— Я гляжу, борзые близняшки совсем страх потеряли! — Ларик цыкнул слюну между зубов и выступил навстречу подошедшим братьям. — Чо вам надо?

— Шоколаду... — раньше чем успел подумать ответил Эрик.

— До начала комендантского часа осталось двадцать минут, — настолько уверенно, насколько сумел произнес Эмиль. — Предлагаю остановить дуэль. Без официального объявления победителей. И так все ясно.

— А не пошёл бы ты нахрен?

— А не включил бы ты голову? Ещё раунд, и Дамас сам сложит меч. Просто потому что устанет. Он чемпион. Но тяжеловес. — Эмиль говорил, обращаясь к Ларику, но надеялся, что его услышит Дамас. — На кулаках он давно бы переломил Тигиля пополам. Но это не его бой. Ему не потянуть.

Дамас смотрел на Эмиля с удивлением и любопытством. Мол, что этот тощий длинный мальчик тут втирает?

— Не я его вызвал. Забыл? — устало вмешался Дамас. — С ним и говори. Не со мной. Я готов драться дальше. Мне похрен.

— Отлично. Этого достаточно. — Эмиль кивнул Дамасу, и теперь уже не Эрик его, а он Эрика потащил на правую сторону ринга, говорить с Тигилем.

Талески спокойно перевязывал на затылке растрепавшиеся волосы в хвост. Он дышал ровно, и даже отказался от предложенной Бореем фляги с водой. Тигиль видел, что секунданты говорили между собой и встретил Эмиля слегка высокомерной улыбочкой.

— Ну, что там? Уже никто не считает меня коротышкой?

— Думаю, нет. Я предложил остановить бой и дать возможность Дамасу сохранить статус.

Тигиль удивлённо поднял брови:

— Ты вроде бы мой секундант, Эм. Не его...

— Мы о тебе и заботимся! — встрял Эрик. — Ты ему и так достаточно навалял. Хватит! Красотка с тобой, слава тоже. Отличный же улов!

— Дело не в улове... — начал Тигиль, но Эмиль его перебил:

— Дело вообще не в улове, Тиг. Дело в том, что ты потрясающий фехтовальщик. Какой ведьмы мы об этом не знали?

— Не было повода...

— Зато теперь есть. Огромный, жирный повод. И это не Дамас и не ты, и не ваша поруганная самооценка. Это война! Тиг! Нам нужен тренер. Нам всем. И этим тренером будешь ты. Вот что важно!

Тигиль удивленно посмотрел на Эмиля. Эмиль понял, что попал в самую мякотку амбиций своего друга, а ещё он понял, как нелепо смотрятся они рядом. Один русый, степенный и длинный как мачта, а другой чернявый, маленький и юркий как мышь.

— До начала комендантского часа пятнадцать минут, — глядя в глаза другу, напомнил Эмиль. — И это тоже важно.

Тигиль провел двумя ладонями по волосам, поднял с земли деревянный меч и передал Эмилю:

— Ведьма с тобой, Эм. Объявляй ничью. Но! Я согласился только потому, что ты попросил...

Эмиль кивнул, задрал меч к небу и громко крикнул:

— Дуэль окончена. Объявляется ничья.

Затем он подошёл к сидящему на траве Домасу, поднял оставленный возле его ног второй меч, сунул оба меча подмышку и, не обращая внимания на смешки Ларика, направился прочь от питомника в сторону общежитий. У него было пятнадцать минут, чтобы повидать Итту.

Продолжение следует...