Печенеги вновь объявились на Киевской Руси в 996 году. Князь Владимир, только что построивший каменную киевскую церковь пресвятой Богородицы, на что ушли огромные средства, денег на мирный откуп от печенегов решил не давать. Оставалось одно, вступить в бой с печенегами.
В битве близ Василёва, Владимир не смог со своей дружиной «стерпѣти противу, подъбѣгъ ста подъ мостомъ, одва укрыся противыхъ».[1] По летописцу, благодаря помощи Божьей, князь уцелел, печенеги же ограбив все что могли, взяв полон, ушли обратно в степи.
Радуясь, что жив, князь Владимир «поставити церковъ Василевѣ святого Преображенья… и створи праздникъ великъ … и съзываше боляры своя, и посадникы, старѣшины по всѣмъ градомъ, и люди многы, и раздая убогимъ 300 гривенъ.[2]
Варяжская княжеская дружина, перепившись, стала требовать у Владимира ложек для еды, вместо деревянных, из серебра, напрочь забыв свой позор при Василёве, когда Владимир чудом уцелел спрятавшись под мостом, моля Богородицу спасти его от неминуемой смерти.
По летописцу, в 997 году, прознав, что князь Владимир ушел в Новгород за воинским подкреплением, печенеги вновь напали на Русь, встав возле Белгорода, полностью окружив его. Враги не давали людям «вылѣсти из города, и бысть гладъ великъ в городѣ, и не бѣ лзѣ Володимеру помочи, не бѣ бо вой у него, Печенѣгъ же множьство много».
Куда делся Владимир и его дружинники с серебряными ложками, при новом нашествии печенегов, неизвестно. Белгородцы открыто осуждали Владимира за бездеятельность и нежелание помочь им, жители были обреченны на гибель от голода, «а отъ князя помочи нѣту».
В.Н. Татищев, оправдывая исчезновение Владимира с Киевской Руси, сочинил легенду о мнимом походе князя в это время на новгородский северо-запад, поскольку он: «умыслилЪ итти на Чудь и оныхЪ покорить, и верьховныхЪ взявЪ, пошелЪ кЪ Новуграду».[3] Непостижимо, зачем князь отправился за 1000 км. из Киева в Новгород, бросив на многие месяцы русскую землю на растерзание врагу.
Еще "дальше" отправил Владимира историк А.Ю. Карпов, по мнению которого, вероятно, князь ушел отбивать натиск норвежского ярла Эйрика на Ладогу в конце весны 997 года.[4]
Ударился в диковинные измышления и Д.М. Володихин в массовой популярной серии «Правители России», по которому: «Русь то и дело отражала удары с севера северо-запада, нанося удары в ответ (? – Авт.) [5] … В далекой Норвегии киевский правитель помог утвердиться на троне своему воспитаннику Олаву Трюгвасону (? – Авт.) [6]… Помогая Олаву, Владимир Святославович прежде всего желал избавить Русь от буйных толп викингов, являвшихся оттуда на разбой (? – Авт.) [7]... Во всяком случае, значительная часть варяжских земель перестала бы угрожать Новгородчине разорительными набегами… Владимир выступил с войском на защиту Новгородчины».[8]
Историческая нелепость подобного рода вымыслов очевидна. Если ярл Эйрик напал на Ладогу в конце весны, то по расстоянию до Киева, Владимир мог прийти на помощь ладожанам лишь в середине лета – реально лишь за тем, чтобы лицезреть руины и пожарища. А вернуться обратно в этом случае князь мог лишь осенью, что означало бросить киевскую Русь на произвол судьбы на полгода, на радость печенегам.
По мнению летописца, отсутствие Владимира в Белгороде при нашествии печенегов объяснялось не удаленностью князя от места событий, но малочисленностью его войска.
Что касается осады печенегами Белгорода, то летописец приводит уникальные факты о том, что брошенные Владимиром на произвол судьбы белгородцы «створиша вѣче в городѣ» и в присутствии старцев и «старѣйшины градьскыя» решили не умирать от голода, а вступить в переговоры с печенегами, пустив в город их послов. Решение народного родового вече, авторитет старейшин и старцев градских для белгородцев принесли гораздо большую пользу, чем наемная дружина с боязливым князем Владимиром. Летописец сообщает знаменательную легенду о «белгородском киселе» и чудесном спасении белгородцев, печенеги «въсташа отъ града, въсвояси идоша».
Есть археологические данные, которые позволяют более осмысленно толковать причины тех событий на киевской Руси во времена Владимира и его борьбу с печенегами. Речь идет о том, что на рубеже X-XI вв. он ввел в оборот собственную монету – «златники» и «сребряники». Златники были подобны византийским солидам. Сребряники, а их было абсолютное большинство, были схожи с арабскими дирхемами. Златники, судя по всему, делались в Греции, возможно, в Херсонесе, который чеканил собственную монету, а сребряники, вероятно, чеканились в Киеве.
Только на монетах сохранились прижизненные изображения князя Владимира, человека с небольшой бородой, крупным носом и длинными усами: «что можно, по-видимому, воспринять как передачу определенных портретных черт этого князя. Головной убор изображен в двух вариантах. Кроме высокой русской шапки – так называемой складни – обнизанной сплошь жемчугом скуфьи… наблюдается и другой вид головного убора – низкая, почти плоская шапочка с крестом на вершине, повторяющая стемму императоров с византийских монет Василия II и Константина VIII»[9] По монетам известен и княжеский знак Владимира - «трезубец», принятый в XX веке Украиной в качестве государственного герба.
Очевидно, что начало чеканки на Руси собственной монеты не столько отвечало требованиям экономики, [10] сколько было обусловлено намеренными действиями князя Владимира. В этом плане весьма показательны сребряники Владимира. Их вес и качество не были фиксированы, меняясь в широких пределах. Лишь малое число монет имели высокое содержание серебра, все остальные монеты являли собой слабо покрытый серебром медный фальсификат. Таких «сребряников» примерно 70-80% от общего числа, а высокопробных – менее 5%.[11]
В массовой чеканке медного фальсификата арабских дирхемов князь Владимир не был первооткрывателем. До него таким подложным промыслом активно занимались хазары-иудеи.
Паразитический характер Каганата базировался на хазарской валюте, в качестве которой применялись иудейские псевдо дирхемы. В труде нумизматолога А. А. Быкова «Из истории денежного обращения в Хазарии VIII-IX вв.» показано, что в Каганате изготовлялись арабские монеты - дирхемы, которые чеканились весьма небрежно «лишь бы на первый взгляд северо-восточных волжских народов монета хазар походила на привычные им арабские дирхемы… на монетах был знак, который напоминал понимающим об (истинном) происхождении монет». Иудейский денежный фальсификат чеканился в административном центре Каганата Итиле.
Источником обогащения Востока было неравенство меновой торговли, при использовании основным средством денежного обращения арабских серебряных дирхемов. Арабское серебро наводняло славянские и скандинавские земли до XI в., когда истощились восточные серебряные рудники.
Возможно, что не случайно, по сходству подложных монетных махинаций, первый русский митрополит Иларион Киевский (1051-1054) титуловал князя Владимира «великим каганом нашей земли», что православные переводчики фальшиво перекроили в «великого государя нашей земли».
Спрашивается, где брал князь Владимир золото и серебро в слитках для чеканки собственной монеты? Ответ очевиден – в Греции. Русь и Византия после брака Владимира с царевной Анной находились в военном союзе. Тысячи русских воинов служили императорам Византии, которые платили им золотом и серебром. Ясно, что и киевский князь Владимир имел от этого свою долю, которую предпочитал брать в драгоценных слитках, которые затем переплавлялись в монетное золото и серебро, тем самым увеличивая свою стоимость как средство денежного обращения.
Бюджетные расходы молодого древнерусского государства были немалыми, непрерывно возрастая. Помимо содержания собственного княжеского двора, Владимиру нужно было платить наемной дружине, печенегам за мир и поставки скота, обустраивать Киев и новые города-крепости. Огромных расходов потребовало строительство в Киеве Десятинной церкви.
Собственно, уже к 992 году в известном противостоянии с печенегами на реке Суле средства казны Владимира так истощились, что Владимир не смог сразу заплатить печенегам за новый мирный договор. Возможно, что именно нарастающий денежный дефицит заставил Владимира начать чеканку медного фальсификата под видом арабских серебряных дирхемов.
Считать неправомерными действия князя Владимира в этом отношении не стоит, ведь это был один из обычных способов самостоятельной финансовой политики государства. А там где деньги, нельзя ждать какой-либо справедливости. Те же купцы норманнов, даже не за деньги, а за бусины из крашенного стекляруса скупали у славян и народов Севера бесценные меха, равным образом как и арабские купцы делали то же самое с помощью крашенных глиняных бусин.
Возникает немаловажный вопрос, с кем Владимир рассчитывался настоящими деньгами, а с кем фальшивыми? Понятно, что подлинные монеты использовались как средство денежного обращения с теми лицами, которых обмануть в этом плане было невозможно – с греками, арабами, европейцами.
Слегка посеребренный медный фальсификат применялся для оплаты услуг печенегов и славян. Они использовали монеты не как деньги, поскольку были не грамотны и торговать особо не умели, но весьма ценили их как украшение, пробивая отверстия в монетах гвоздями. Такие монеты использовались как статусные внешние символы, выделяя их владельцев из нищей массы простонародья. Дырявые монеты применялись и в примитивной меновой торговле.
Вопрос о типе денежной оплаты озвучен летописцем в известном рассказе о ложках для дружинников Владимира. По летописцу, дружинники, выпив и осмелев, стали требовать от князя вместо деревянных, ложки из серебра. В чем здесь смысл ситуации? Под деревянными ложками можно разуметь натуральный способ оплаты «кормлением» княжеской дружины. Последняя, не удовлетворенная таким положением вещей, стала требовать от князя оплаты своих услуг и серебром.
Судя по всему, проблема заключалась в том, что после окончания строительства Десятинной церкви, один мраморный мозаичный пол которой стоил огромных денег, как и услуги греческих мастеров, у князя Владимира не было наличного монетного серебра, чтобы удовлетворить требования своей дружины. Оставалось одно – заплатить дружине посеребренным медным фальсификатом, что, видимо, и произошло.
Обычно договор с отрядом варяжских наемников норманнов заключался на один год. Сумма оплаты исчислялась по числу воинов в дружине и от успешности службы наемников. Годовая плата дружинника была примерно равна эйрину из 27 г серебра. [12]
Варяжские наемники отправляли часть своих денег домой, пользуясь услугами торговцев. В саге, повествующей о богатстве и славе варяжского наемника Харальда Сурового, в частности, сообщается, что часть своего богатства, золота и всяких драгоценностей, полученных им в Грикланде (Византии), он посылал с верными людьми на север в Хольмгард (Новгород).
Когда знающие толк в деньгах торговцы Новгорода обнаружили присланные из Киева фальшивые медные дирхемы, разразился скандал. Варяжская дружина, поняв, что ее нагло обманули, ушла от Владимира, рядом с ним остались лишь его телохранители, которым, возможно, платили золотом.
Печенеги, бродившие неподалеку, прознав, что Владимир остался без дружины, ворвались на Русь. Не рискую брать мощные крепостные сооружения Белгорода и Киева, печенеги оцепили Белгород, взяв в заложники весь город, и потребовали у Владимира выкуп, угрожая в противном случае, уморить горожан голодом.
Возникшую ситуацию можно трактовать с точки зрения «южной» версии событий, в сравнении, с «северной», предложенной летописцем и его современными, фантазерами толкователями. «Южная» версия деятельности князя Владимира, позволяет непротиворечиво свести воедино ряд событий, выясняя при этом их конкретную финансово-экономическую суть.
По авторской «южной» версии, реальным выходом для князя Владимира было немедленно добыть деньги, чтобы нанять новую дружину, заплатить выкуп печенегам и снять осаду Белгорода. Это было не столь сложным делом. Возможно, князю помогла жена царевна Анна, обратившись за помощью в Грецию. Ее братья, императоры Византии, дали ссуду князю Владимиру, как монетным золотом и серебром, так и слитками. Ведь князь Владимир был военным союзником Византии.
Эти события происходили в непосредственной близости от Киева, возможно, с участием дельцов из Херсонеса, на все требовалось не много времени, около месяца. За этот срок жители Белгорода могли вполне продержаться в осаде. Таким образом, князь Владимир никуда далеко не бежал, а вместе с царевной Анной, судя по всему, отбыл на юг в Херсонес.
Получив греческое золото и серебро в слитках, князь Владимир нанял новую дружину, возможно, из Приазовских русов, начеканил медный посеребреный фальсификат и отдал его в виде выкупа печенегам - тот самый летописно символический «белгородский кисель».
Денежная операция с платой фальшивыми дирхемами печенегам оказалась настолько удачной махинацией, что почти до до конца жизни князя Владимира печенеги оставили в покое русскую землю, вдобавок, практически даром, поставляя в Киев огромное количество мясного скота. Еще император Константин Багрянородный отметил: «росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами. Ведь они покупают у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось».
Возникшие финансовые и материальные обстоятельства стали основой общественных обильных пиров в Киеве при князе Владимире, о которых с восторгом сообщает летописец: «И еще нечто большее сделал он для людей своих: каждое воскресенье решил он на дворе своем в гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридям, и сотским, и десятским, и лучшим мужам - и при князе и без князя. Бывало там множество мяса - говядины и дичины, - было все в изобилии».[13]
Судя по всему, летописное милосердие и нищелюбие Владимира основывалось на массовой раздаче фальшивых дирхемов нищей братии, облепившей к тому времени паперти первых киевских церквей.
Со временем, по мере укрепления южных границ новыми городами-крепостям, перед печенегами вырос мощный заградительный заслон. В 1008 г. католический архиепископ миссионер Бруно Кверфуртский сообщает, что из-за вражды с кочевниками, государь Руси [Владимир] крайние пределы своей державы со всех сторон обнес крепчайшей и длиннейшей оградою.
Серьезно усилилось и дружинное войско князя Владимира. Речь идет о региональной дружинной славянизации, образно описанной в летописной легенде о юноше-кожемяке. Русский былинный эпос также свидетельствует, как к Владимиру пошли служить древнерусские славянские богатыри.
Суть оплаты славянским богатырям была уже иной, не за «корм» и деньги, но и за почет и уважение. Богатыри шли служить не только Владимиру, но и Русской земле: «за вдов, за сирот, за бедных людей, за Русь-матушку».
[1] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 122.
[2] На эти деньги можно было вполне откупиться от печенегов, не отдавая беззащитных славян в рабство – Авт.
[3] Татищевъ В.Н. Исторiя Россiйская. - М., 1769, книга II, с. 85.
[4] Карпов А. Ю. Владимир Святой. - М.: 2004, с. 322-323.
[5] Когда это было и о чем идет речь никому не известно – Авт.
[6] Досужий вымысел Д.М. Володихина – Авт.
[7] По летописям и сагам варяги шли на Русь не только на разбой, но и на службу за деньги в дружинах варяжских князей от Рюрика до Святослава. Варяги же служили князю Владимиру и его сыну Ярославу – Авт.
[8] Володихин Д.М. Святой Владимир. - М., 2015, с. 71-73.
[9] Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты X-XI вв. - М., 1995, с. 189.
[10] Денежное обращение Древнерусского государства было обеспечено привозной византийской, арабской и западноевропейской монетой; своих источников монетного металла на Руси не было – Авт.
[11] Сотникова М.П. Древнейшие русские монеты X-XI веков. М., 1995, с. 176, 184, 187, 191.
[12] Древняя Русь в свете зарубежных источников (под ред. Т. Н. Джаксон). Т. V - М.: 2010, с. 124.
[13] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 123.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
