Древнерусские исторические сообщения о князе Владимире и событиях его эпохи писались летописцам по преданиям и предположениям много-вековой давности весьма условной достоверности. Тем ценнее, одно из немногих свидетельств о Владимире архиепископа Бруно, который будучи не только современником князя, но близко знакомым с ним, несколько месяцев жил, общаясь с Владимиром, в Киеве.
Бруно Кверфуртский (ок. 975-†1009) родился в состоятельной семье графов Кверфуртских, которые приходились родственниками императорской семье. Когда ему было 6 лет, родители отправили его учиться в знаменитой магдебургской школе. Там «он был отдан в обучение философу Геддону, и все, что было положено, получил с избытком».[1] После её окончания Бруно остался служить каноником в Магдебурге.
Император Германии Оттон III приблизил Бруно ко двору. В 996-97 гг. Бруно сопровождал Оттона в Рим, а в 1002 г. получает от папы благословение на миссионерскую деятельность. В 1004 г. папа Сильвестр II посвятил Бруно в архиепископа язычников, т.е. миссионера, не имеющим определённого церковного места служения (диоцеза).
Бруно отправился проповедовать в Венгрии, а в конце 1007 года посетил Киевскую Русь, где встретился с князем Владимиром, при поддержке которого отправился крестить печенегов. Пробыв в их земле пять месяцев, он смог добиться значительных успехов в миссионерской деятельности, рукоположив печенегам епископа. Эти события Бруно ярко и достаточно подробно описал в «Послании к германскому королю Генриху II», вероятно, в конце 1008 года.
К сожалению, Бруно не оставил нам свидетельств о внешнем облике князя Владимира, его окружении, о Киеве, который он видел воочию, что вполне объяснимо. Бруно был увлеченным миссионером, но не историком, подобно Льву Диакону, оставившим нам бесценное описание внешнего облика Святослава - отца князя Владимира.
Лев Диакон был высокомерным ромеем с презрением отзывавшимся о предводителе тавроскифов Сфендославе, как о наглом, жадном, бешеном и свирепом варваре. Однако, увидев Святослава наяву, Лев Диакон был так удивлен, что подробно описал как внешний облик Святослава, так и бывших с ним в лодке соратников-гребцов.
Бруно, по словам Титмара Мерзебургского, будучи «отпрыском славнейшего рода»,был хорошо знаком со знатью Рима, Германии, Польши и Венгрии. Когда Бруно прибыл в Киев и жил при Владимире в княжеской среде, он не отметил для себя ничего нового и необычного, значит, он был в такой обстановке, которая мало чем отличалась от европейской. Уже в то время Киев был подобен крупным европейским городам. Князь Владимир, как и его двор, ни в чем не уступали римским или немецким королевствам. Бруно в этом плане так характеризует Владимира: «Государь Руси, великий державой и богатствами».[2]
Сам Владимир выглядел обычным человеком, весьма гостеприимным и заботливым. Узнав о миссионерском цели Бруно по распространению христианства среди печенегов, князь в течении месяца удерживал его в Киеве, стараясь отговорить Бруно от явного безрассудства, убеждая «не ходить к столь безумному народу, у которого, по его словам, [он] не обрел бы новых душ, а одну только смерть, да и то постыднейшую». В плане отношений с Бруно князь Владимир выглядит как убежденный христианин.
Поняв тщетность своих увещеваний, Владимир решил лично проводить Бруно до границы с печенегами, выйдя к одному из приграничных городов-крепостей. Князь с дружиной двое суток сопровождали Бруно, судя по всему, достигнув укрепленной крепости по реке Рось.
По словам Бруно, князь Владимир ловко спрыгнул с коня, и вместе со свой знатью, в том числе и старейшинами, вышел за ворота крепостной ограды, решив еще раз отговорить Бруно от его безумной затеи. Но все было тщетно. Бруно распевая католический гимн, подняв крест, который нес на руках, двинулся вдаль со своими спутниками. Так они и расстались, Владимир стоял на одном холме, а Бруно уходил с другого холма все дальше в степь.
Касаясь бесед князя Владимира с архиепископом Бруно небезынтересен вопрос – на каком языке они общались? Что касается Бруно, по рождению он был немец, а по тому блестящему образованию, которое он получил, Бруно, безусловно, прекрасно владел латинским и греческим языками.
Князь Владимир родился в Киеве и долгое время правил в нем, значит, он знал славянский киевский диалект, в равной степени, как и новгородский, когда был новгородским князем. Будучи «за морем» в Скандинавии, пользуясь услугами норманнской дружины и находясь в дружеских отношениях со знатным Олавом Трюгвасоном, Владимир должен был владеть древнескандинавским языком. Как союзник Византией и муж царевны Анны, от которой он получал христианские наставления, князь Владимир хорошо владел греческим языком, как и его отец Святослав. В целом, можно утверждать, что Владимир, по крайней мере в области языкознания, был просвещенным и европейски образованным человеком.
Судя по всему, архиепископ Бруно Кверфуртский и князь Владимир свободно общались друг с другом на греческом языке, но не исключено, что и на латинском, хотя прямых доказательств этому нет.
Еще одно немаловажное историческое обстоятельство связано с тем, что князь Владимир гостеприимно принял в Киеве католическую миссию во главе с архиепископом Бруно, лично рукоположенным римским папой Сильвестром II. Бруно в присутствии князя Владимира, отправляясь к язычникам печенегам, возгласил католический гимн-молитву в честь памяти Престола святого Петра в Риме.
Архиепископа Бруно и князя Владимира в религиозном плане объединяло то, что прежде всего они были христианами, не придававшими особого значения различиям католичества от православия. Князь Владимир в этом плане идет по религиозному пути княгини Ольги, наладившей отношения с католиками и миссией архиепископа Адальберта Магдебургского, который был первым христианским епископом бывшим на Руси в 961 году. Эта линия единения христиан была продолжена киевским князем Ярополком, который в 973 году послал русское посольство к германскому императору Оттону I в Кведлинбург.
Наконец, нужно отметить и то обстоятельство, что дальновидный князь Владимир фактически спас жизнь архиепископу Бруно и его спутникам, придав их христианской миссионерской миссии скрытое политическое содержание.
Владимир в то время находился в весьма накаленных, сложных отношениях с печенегами, фактически в состоянии войны. Миссию Бруно князь решил использовать для налаживания контактов со знатью печенегов, мирного переговорного процесса. Сам Бруно в планы Владимира не был посвящен. Однако, Владимир послал вместе с Бруно верного ему человека, речь идет о киевском переводчике-толмаче для общения католической миссии с печенегами.
По словам Бруно события разворачивались следующим образом. Через несколько дней, войдя в глубь владений печенегов, он и его спутники были схвачены, их избили, бичуя, словно лошадей. Затем был собран всенародный сход, на котором католиков решили публично казнить: «Сбежалась бесчисленная толпа. С налитыми кровью глазами, они подняли страшный крик. Тысячи обнаженных мечей и тысячи топоров над нашими головами грозили изрубить нас в куски. До ночи терзали нас, волоча в разные стороны, пока нас не вырвали из их рук старейшины [той] земли, которые, будучи рассудительны, услыхав наши речи, поняли, что мы с добром явились в их землю».[3]
Ясно, что старейшины печенегов не знали латыни и понять о чем говорили католические миссионеры, прощаясь с жизнью, не могли. Была лишь одна возможность, и она осуществилась на самом деле, ведь среди обреченных на смерть оказался человек, посланный князем Владимиром, знающий печенежский язык, со слов которого старейшины уразумели, что избиваемые и терзаемые католики, на самом деле пришли к ним с добром, т.е. были посланцами князя Владимира для мирных переговоров.
Тут дело приняло противоположный оборот исхода «из грязи в князи». Миссионерам в течении пяти месяцев было дозволено проповедовать христианство на землях печенегов. В их глазах христиане устроили тот мир, который, кроме христиан никто не мог устроить. Старейшины объявили Бруно: «Если же государь Руси изменит уговору, нам придется думать только о войне, а не о христианстве».
Основой нового мирного договора стало условие, что 30 старейшин печенегов согласились стать христианами, а Владимир должен был прислать им в заложники сына. Вернувшись в Киев, архиепископ Бруно изложил Владимиру требования печенегов, с чем князь согласился, судя по всему, послав заложником не сына, а одного из своих многочисленных внуков. Вместе с ним к печенегам прибыл и посвященный в сан самим Бруно один из его спутников миссионеров, ставший епископом новообразованной печенежской епархии.
Мир Владимира с печенегами, устроенный благодаря католической миссии архиепископа Бруно, оказался весьма прочным, продолжаясь вплоть до болезни и смерти Владимира в 1015 году.
[1] Титмар Мерзебургский. Хроника. Древняя Русь в свете зарубежных источников Т. IV - М.: 2010, с. 69.
[2] Там же, с. 58.
[3] Там же, с. 60.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.