Проблема отношений с печенегами по своей значимости для становления молодого древнерусского государства не уступала «греческой» проблеме отношений Руси с Византией. При киевском князе Ярополке в 979 году Русь находилась в дружественных связях с Византией, печенегами и Римом.
Захват власти князем Владимиром в Киеве в 980 году привел к разрыву отношений Руси с печенегами и только благодаря упорству Владимира, склонившего "перебежчика" Варяжко на свою сторону, и, возможно, отступные данью, на время умиротворили печенегов.
Император Византии Константин Багрянородный так характеризовал печенегов: «Ведь будучи свободными и как бы самостоятельными, эти самые пачинакиты никогда и никакой услуги не совершают без платы… Эти самые пачинакиты, будучи ненасытными и крайне жадными до редких у них вещей, бесстыдно требуют больших подарков». Константин наиболее разумным видом отношений греков с печенегами считал заключение с ними дружеских соглашений и договоров, посылая им каждый год подобающие и подходящие дары. Император особенно рекомендовал мирную политику отношений с печенегами греческому Херсону, ведь печенеги обитали рядом с ним.
Готовясь к походу на Корсунь, имея в виду и печальную судьбу Святослава, погибшего близ днепровских порогов в битве с печенегами, Владимир, безусловно, должен был решить вопрос, каким образом обезопасить поход русских войск от возможного нападения печенегов.
Император Константин, говоря о Константинополе, утверждал, что росы не могут выступить против царственного града ромеев, ни ради войны, ни ради торговли, если не находятся в мире с печенегами. Это суждение, очевидным образом относится и к Корсуни.
Судя по всему, при походе на Корсунь, Владимир заключил мирный договор с печенегами, обещая отдать им часть награбленного имущества. Это соглашение было тем более важно, что поход на Корсунь и возвращение основной массы русских войск шел сухопутным путем по печенежским землям, только так можно было доставить в Киев массивные статуи, груды дорогого мрамора и целиком тяжеловесную мраморную гробницу святого Климента.
Косвенным подтверждением мирного соглашения князя Владимира с печенегами при корсунском походе может служить сообщение Никоновской летописи, что в 988 году: «Тогда же прiиде Печенѣжскiй князь Метигай къ Володимеру, и вѣровавъ крестися… Отдаде же Володимеръ яже взялъ, Корсунь градъ Грекомъ, царици для».[1] Под 991 годом Никоновская летопись сообщает о приходе на службу к Владимиру еще одного печенежского князя Кучюга, принявшего крещение: «и любляше его Володимеръ и почиташе зѣло».[2]
Мирное соглашение князя Владимира имело определенные временные границы, т.е. через некоторое время печенеги должны были вновь объявиться на Руси за новыми дарами, если будет мир, или военной добычей, в случае войны.
Как только Владимир вернулся в Киев, он в том же 988 г. повелел строить на границе с печенегами ряд городов-крепостей: «нача ставити городы по Деснѣ, и по Востри, и по Трубежеви, и по Сулѣ и по Стугнѣ, и поча нарубати мужѣ лучшиѣ отъ Словенъ, и отъ Кривичъ, и отъ Чюди, и отъ Вятичъ, и отъ сихъ насели грады; бѣ бо ратъ отъ Печенѣгъ, и бѣ воюяси с ними и одоляя имъ».[3]
Местоположение новых городов-крепостей не случайно. Современник этих событий император Константин отметил, что печенеги кочуют на расстоянии одного дня пути от Киева, около 50 км. конного хода. Это именно то расстояние, в частности по реке Стугне, на котором стали строиться по велению Владимира города и крепостные сооружения. Перечисленные летописцем реки, будучи притоками Днепра, полукольцом окружали Киев с юга, востока и запада. Пять рек – четыре линии укреплений.
Исторически, создание укреплений славянского Киева против кочевников с юга началось еще с времен легендарного князя Кия. Эти укрепления представляли собой систему земляных насыпных валов, так называемых «змиевых валов», названных, вероятно, по их характерной змеевидной конфигурации. Позже на некоторых местах этих валов сооружались деревянные частоколы и сторожевые вышки. Таким образом, «змиевы валы» служили первой линией обороны Киева от набегов кочевников Великой Степи.
Новые крепости князь Владимир по возможности ставил ближе друг к другу, так, чтобы сигнальные костры, на случай приближения врага, были заметны с высот сторожевых башен. На отдельных, наиболее опасных участках, крепости соединялись мощными земляными валами и оградами-частоколами.
По реке Суле крепости стояли в 15-20 км. друг от друга. Затем следовал новый рубеж обороны по реке Трубеж, на котором находился главный город-крепость Переяславль. Далее располагалась новая линия обороны по рекам Сейма и Десна, для защиты как Чернигова, так и Киева. И наконец, на пути врага вставал мощный рубеж по реке Стугна с центром в городе Витичиве, обнесенным земляным валом, на котором стоял крепкий детинец с сигнальной башней на самом высоком месте. Зажженный на ней огонь оповещал о приближении врага и был виден в Киеве.
Несомненно, что насаждение Владимиром военизированного населения городов-крепостей из числа «лучших мужей» от славян, чуди и вятичей, по сути стало первым прообразам рождения русского служилого казачества. В «чисто поле» выдвигались богатырские сторожевые заставы, о которых веками слагались эпические былины как о защитниках русской земли.
Одну из таких былин времен князя Владимира приводит летописец в сказании о богатыре юноше-кожемяке. По летописцу в 992 году «пришли печенеги по той стороне Днепра от Сулы; Владимир же выступил против них и встретил их на Трубеже у брода, где ныне Переяславль. И стал Владимир на этой стороне, а печенеги на той, и не решались наши перейти на ту сторону, ни те на эту. И подъехал князь печенежский к реке вызвал Владимира и сказал ему: «Выпусти ты своего мужа, а я своего - пусть борются. Если твой муж бросит моего на землю, то не будем воевать три года; если же наш муж бросит твоего оземь, то будем разорять вас три года». И разошлись. Владимир же, вернувшись в стан свой, послал глашатаев по лагерю со словами: «Нет ли такого мужа, который бы схватился с печенегом?» И не сыскался нигде.[4] На следующее утро приехали печенеги и привели своего мужа, а у наших не оказалось. И стал тужить Владимир, посылая по всему войску своему, и пришел к князю один старый муж, и сказал ему: «Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь.... На следующее утро пришли печенеги и стали вызывать: «Где же муж? Вот наш готов!».... был же он очень велик и страшен. И выступил муж Владимира, и увидел его печенег и посмеялся, ибо был он среднего роста. И размерили место между обоими войсками, и пустили их друг против друга. И схватились, и начали крепко жать друг друга, и удавил муж печенежина руками до смерти. И бросил его оземь. И кликнули наши, и побежали печенеги, и гнались за ними русские, избивая их, и прогнали. Владимир же обрадовался и заложил город у брода того и назвал его Переяславлем, ибо перенял славу отрок тот. И сделал его Владимир великим мужем, и отца его тоже. И возвратился Владимир в Киев с победою и со славою великою».[5]
Совершенно очевидно, что эпическое назначение князем Владимиром простых славян отца и сына «великими мужьями» знаменует собой начало дружинной славянизации на Киевской Руси.
Под 991 г. летописец особо отмечает: «Володимеръ заложи градъ Бѣльгородъ, и наруби въ нь отъ инѣхъ городовъ, и много людий сведе в онь; бѣ бо любя градъ сь». Белгород находился в 23 км. к западу от Киева в глубине стугнинской линии обороны, являя собой, по плану Владимира, мощную крепость. Летописная «любовь» князя Владимира к Белгороду, реально заключалась в том, что стратегически, печенеги выступая к Киеву, неминуемо оставляли мощную белгородскую крепость у себя в тылу, что делало весьма рискованным их военные действия непосредственно возле Киева.
Белгородский оборонительный узел возник путем объединения земляным валом оборонительного пояса городов Треполя, Тумаша и Василева внутри которого был поставлен город-крепость Белгород. Площадь белгородского детинца составляла 12,5 га.; сам детинец был окружен земляными валами с каменным и деревянным заполнением, высотой до 11 м. В наиболее опасных местах стояли мощные дубовые башни.
Белгород был густо заселен. К детинцу примыкал посад, также окруженный в конце X века мощным валом и рвом. Площадь укрепленного посада была 40 га. Белгородская крепость могла реально вместить в себя не только жителей посада, но и многочисленное войско, конницу и корабли.
Печенеги объявились на Руси через четыре года в 992 году, видимо, когда истек мирный «корсунский договор». Владимиру нужно было решать, что делать, или воевать, или покупать мир с печенегами. Новые города-крепости были еще не достаточно обустроены и заселены, а дружинного воинства у князя было недостаточно, чтобы отбить набег печенегов.
По летописцу противостояние на Трубеже русских и печенежских войск приняло форму предварительных переговоров, облеченных в эпическую форму ожидаемого богатырского противоборства.
Судя по всему, печенеги за мир запросили такую цену, что Владимир, был вынужден взять срок, чтобы собрать средства. Печенеги согласились подождать, а когда получили откуп, удались обратно. Срок нового мирного договора с печенегами был примерно такой же, как и при корсунском походе, около 3-4 лет.
[1] Лѣтопись Патрiаршая или Никоновская. - СПб, 1862, с. 57.
[2] Там же, с. 64.
[3] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 119.
[4] Дружинное войско князя Владимира в массе своей состояло из варяжских норманнов. Они умели биться своим оружием, мечами и топорами, но, никак не безоружными один на один с врагом – Авт.
[5] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 119-121.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
