Важнейшим событием в деле становления христианства стало решение князя Владимира о начале строительства в Киеве в 989 году первой каменной церкви на Руси: «Посемь же Володимеръ живяше въ законѣ хрестъянствѣ, помысли создати церковь пресвятыя Богородица, [и] пославь приведе мастеры отъ Грекъ. И наченшю же здати, и яко сконча зижа, украси ю иконами, и поручи ю Настасу Корсунянину, и попы Корсуньскыя пристави служити в ней, вдавъ ту все, еже бѣ взялъ в Корсуни: иконы, и съсуды, и кресты».[1]
По летописцу князь Владимир решил поставить новую каменную церковь на том месте, где в свое время жил варяг-христианин, приняший мученическую смерть вместе с сыном: «и бѣ дворъ его, идеже есть церкви святая Богородица, юже сдѣла Володимеръ».[2] Однако, по данным археологии, это не так. Обнаруженная деревянная постройка в основании Десятинной церкви, являла собой погребальный сруб, до этого стоявший за рвом и валом древнего городища.[3]
Почему первый каменный храм на Руси был назван князем Владимиром именем пресвятой Богородицы? Известно, что Византия восприняла всецело почитание Богоматери, установившееся на греческом Востоке, в Сирии, Египте и Малой Азии, еще в древнейший период своей истории в V–VIII столетиях. Понятна символика названия первого киевского храма, как матери всех остальных церквей на Русской земле, подобно самой Богородице, как матери Иисуса Христа.
Исторически вполне обоснованно предположение, что к обстоятельствам появления киевской каменной церкви пресвятой Богородицы имеет отношение православная царевна Анна, молившаяся в Греции в подобных храмах, ведь Анну назвали именем матери Богородицы.
О жизни Анны в Киеве ничего не известно, но очевидно, что появление храма пресвятой Богородицы было для нее подлинной отрадой и утешением жизни в чужой и непонятной для нее стране. Анна могла быть именно тем человеком, который искренне советовал князю Владимиру, каких мастеров нужно звать из Греции, какой должна быть сама церковь и как ее нужно украшать. Анна была погребена в ней в 1011 году.
Строительство церкви пресвятой Богородицы было непростым и весьма дорогим делом. В украшении интерьера обильно использовался вывезенный из Корсуни мрамор, за что современники также называли храм «мраморным». В частности, в нем был мозаичный мраморный пол. Церковь стала княжеской усыпальницей, здесь была перезахоронена княгиня Ольга, похоронены царевна Анна и князь Владимир. [4]
По летописцу в 996 году, когда каменная церковь пресвятой Богородицы была построена, то князь «створи праздникъ великъ въ тъ день боляромъ и старцемъ градскимъ, и убогимъ раздая имѣнье много». Затем произошло весьма неожиданное для всех событие: «Володимеръ видѣвъ церковь свершену» помолившись Богу изрек: «Даю церкви этой святой Богородицы десятую часть от богатств моих и моих городов». И уставил так, написав заклятие в церкви этой, сказав: «Если кто отменит это, - да будет проклят». И дал десятую часть Анастасу Корсунянину».[5] После этого церковь стала обычно зваться Десятинной.
По сути речь идет о введении князем Владимиром единого обязательного налога-десятины на содержание русской православной церкви, в том же приказном, карательном порядке, как до этого Владимир крестил Русь.
Перед нами зримо возникает смысловая суть христианизации, а значит, и феодализации Руси. Христианство исторически выступило прежде всего как идеология феодализма европейского средневековья. Сама церковь постепенно стала крупнейшим феодальным институтом, в том числе посредством всеобщего налога- десятины.
Если для самого Владимира, в силу его богатства, десятина была не столь обременительной, то иная ситуация была за пределами Киева. Князья-наместники, прежде всего крещеные сыновья Владимира, отнюдь не собирались делиться с церковью своим добром, они попросту увеличили дань с подневольных им людей. Так мнимое «добро» христианского крещения обернулось для славян новым феодальным грабежом. К тому же церковь ввела еще и свои поборы, с характерным названием требы – за крещение, венчание, отпевание и прочее.
Летописец сообщает, что в 996 году, к Владимиру обратились поместные епископы по поводу начавшихся разбоев, с требованием: «почто не казниши разбойници».
Спрашивается, о каких разбоях говорили епископы? Славяне, с незапамятно давних времен, живя общинным миром, «выходя из дому, оставляли дверь, отворенную и пищу готовую для странника».[6] Нестор особо отмечает, что поляне, будучи предками киевлян, имели «нрав кроток и тих».
Если епископы заговорили о разбоях, то судя по всему, речь шла об отношении народа к срубленным церквям с «попами», на содержание которых княжеские дружинники силой отбирали у людей деньги, имущество, а если их не было, то обрекали несчастных в долговое рабство, забирая в залог их малолетних детей. Не все же люди плакали и рыдали при этом, были и такие, кто испытывая злобную ненависть, мстили епископам и грабили церкви.
Услышав требования епископов предать разбойников казни князь Владимир смутился. Он был человеком не только властным, но и весьма тщеславным и честолюбивым, любившим славословия в свой адрес.
Владимир, видимо, понимал причину разбоев, но не хотел вмешиваться в историю, которая могла бы поколебать его авторитет в народе как щедрого и справедливого князя. Совершенно неожиданно для епископов, князь Владимир, вдруг, явил себя как подлинно верующий человек, исповедующий христианскую мораль не убий ближнего своего. Князь сказал епископам: «боюся грѣха».
Изворотливость князя Владимира очевидна. Незадолго до этого, он шел войной на хорватов, сражался с печенегами, ничуть не смущаясь при этом греха смертоубийства.
Настырные епископы, видя что Владимир юлит и не хочет брать ответственность за казни на себя, заявили князю: «ты поставленъ еси отъ Бога на казнь злымъ, а добрымъ на милованье; достоить ти казнити разбойника, но с испытомъ».[7]
Парадоксальность возникшей ситуации несомненна – князь явно не хочет убивать людей, в то время как православные епископы кровожадно требуют от Владимира казней, разрешая при этом князю их предвари-тельно пытать.
Особенность возникшей ситуации заключалась и в том, что «корсуньские попы» настаивали на применении смертной казни к разбойникам по византийскому праву, в то время как князь Владимир был склонен уйти в сторону, отдав дело на рассмотрение местным общинам, откуда были родом преступники.
По славянским родовым обычаям, вместо казни на преступников могла взиматься вира-штраф, которую выплачивали осужденные, или их семьи и родственники, или в целом община-вервь. Взвесив обстоятельства, Владимир благоразумно решил не вступать в конфликт с новоявленными епископами, незадолго до этого им же и посаженными на русскую землю.
Летописец сообщает, что «Володимеръ отвергъ виры, нача казнити разбойникы», как вдруг, «епископи и старци» изменили свою позицию по отношению к вирам. Поняв, что сбор виры весьма выгодное дело, они предложили князю иной "вариант" - бедных разбойников казнить, а с иных, кто способен платить, брать виру, «то на оружьи и на конихъ буди», с чем Владимир охотно согласился.
Православное купечество, прибывая по торговым делам в поместные епископства, вступали под защиту княжеских дружин. Судя по всему, по этой причине, местные епископы для обеспечения большей численности дружин, как для своей защиты, так и купцов от разбоя, решили брать виру деньгами на оружие и коней для дружинников.
Богатство Киева прирастало и данью наложенной киевскими князьями на подвластные им древнерусские города. Помимо дани в натуре – житом, мехами, воском, рыбой, каждая земля была обязана выплачивать ежегодно деньгами в гривнах: Новгород – 2000, Червень и Волынь – 1500, Тмутара-кань, тиверцы и уличи – 1000... Денежными податями облагались каждый дом, место на торгах, переправы и переезды через мосты.
При князе Владимире Киев становится самым многолюдным, богатым и красивым городом Руси, центром ее экономической, политической и культурной жизни. Растущее богатство Киевской Руси князь Владимир использовал весьма толково, в частности, обустраивая сам Киев.
К эпохе князя Владимира относят исторический центр, так называемый «Владимиров город», т.е. город в тех границах, которые при Владимире Святославовиче были ограждены земляными валами с башнями. Доминантой «Владимирова города» стала Десятинная церковь, рядом стояли дворец князя и хоромы знати. В древности на месте «Владимирова города» располагался обширный языческий курганный могильник.[8]
Вокруг Десятинной церкви и княжеского дворца киевское боярство строило свои хоромы в виде многоярусных и многостенных строений. Их шиферные крыши покрывались позолотой, эффектно горевшей на солнце. Дороги и улицы Верхнего города были устланы плинфой и содержались в чистоте, а Боричев взвоз уже тогда был вымощен брусчаткой.
Рядом с Десятинным храмом и княжеским дворцом возникла большая площадь с примыкающей к ней торгом. Площадь, украшенная привезенными из Корсуни античными статуями и бронзовой квадригой, стала местом смотров дружин, центром политической, религиозной и торговой деятельности.
Ниже к Днепру на Подоле селились многочисленные киевские ремесленники. Зажиточные из них ставили дома срубного типа на сваях, стенами друг к другу, в виде сплошных рядов улиц, могущих быть оборонительными заграждениями.
Помимо обустройства Киева и ряда других городов, князь Владимир обратил особое внимание на внутреннюю социальную устойчивость древнерусского общества, на сглаживание резких контрастов богатства и нищеты, что прямо соответствовало раннехристианским идеалам.
Летописец особо отметил деятельность князя в русле евангельского милосердия. Владимир любил книжное чтение, знал Евангельские наставления: "Блаженны милостивые, ибо те помилованы будут…Продайте именья ваши и раздайте нищим… Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль истребляет и воры подкапывают, но собирайте себе сокровища на небе, где моль не истребляет, ни воры не крадут"; и слова Давида: "Благословен человек, который милует и взаймы дает"; знал он и слова Соломона: "Дающий нищему дает взаймы Богу".
Приняв близко к сердцу библейско-евангельские наставления, князь Владимир повелел «всякому нищему и бедному приходить на княжий двор и брать все, что надобно, питье и пищу и из казны деньги. Устроил он и такое: сказав, что "немощные и больные не могут добраться до двора моего", приказал снарядить телеги и, наложив на них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: "Где больной, нищий или кто не может ходить?". И раздавали тем все необходимое». [9]
Церковная, усердно культивируемая легенда о том, что князь Владимир как язычник, приняв крещение, буквально переродился став иным, добрым, щедрым и милосердным «красным солнышком», живя по закону христианскому «прилѣжа собою образЪ благочестiя» - не более как выдумки для детей из церковно-приходских школ.
Факты истории говорят иное. По Иоакову Мниху, будучи уже как три года крещенным, князь Владимир в 989 году берет штурмом православный греческий Херсонес, устраивает там дикий погром, публично насилует дочь правителей города на их глазах, а затем их убивает. В 990 году Владимир начал войну с польским князем Мечиславом «и побѣдилЪ так, что едва не все войско и сЪ Воеводами побилЪ, или вЪ плѣнЪ взялЪ, и самЪ МечиславЪ едва в КраковЪ ушелЪ». В 993 году ходил Владимир в Хорватскую землю «и многи побѣды одержавЪ, и покоривЪ, возвратился с множествомЪ плѣна и богатства, и вошел в КiевЪ со славою великою». В том же году, в противостоянии с печенегами при Трубеже, в итоге «со всѣмЪ войскомЪ напалЪ на нихЪ и побѣдилЪ, и гнавЪ день весь до вечера, много ихЪ побилЪ и плѣнилЪ». В 994 году ходил Владимир «на болгары, и много побѣдивЪ ихЪ, и многи земли раззоря, возвратился вЪ КiевЪ с побѣдою и славою великою».[10]
Итак, картина одна, что до крещения, Владимир как язычник, что после, Владимир как христианин, вокруг себя творит одно и то же, - кровавые войны, сея муки и страдания, гибель и плен, рабское порабощение ни в чем не повинных перед киевским крещеным насильником и грабителем, мирных людей.
В деле насаждения христианства, князь Владимир предпринял конкретные практические действия направленные на рождение национального культа святых, для вытеснения поклонения сугубо греческим божьим угодникам.
Иаков Мних (†1072) в своем сочинении "Похвала княгине Ольге" пишет, что мощи блаженной княгини Ольги, князь Владимир перенес в киевскую Десятинную церковь пресвятой Богородицы: «Бог прослави тело рабы Своей Олены, и есть в гробе тело ее честное, и неразрушимое пребывает и до сих дней». По существу, речь идет о глумливом и неправомерном деле Владимира по отношению к завещанию и праху свой бабки княгини Ольги.
По летописцу, Ольга завещала похоронить себя по христианскому обряду: «не творите трызны над собою». В Степенной книге митрополиты Киприан и Макарий сообщают, что Ольга обратилась с предсмертной просьбой к Святославу прося похоронить ее: «равно со землею. Могилы же надо мною да не дерзнет никто же сыпати [11]…. исполни завѣть мой». Язычник Святослав выполнил предсмертную волю матери.
Внук княгини Ольги князь Владимир повелел вытащить ее гроб из могилы и выставить прах Ольги на всеобщее обозрение в Десятинной церкви: «И ино чудо слышите о ней: гроб камен мал в церкви Святыя Богородицы, ту церковь создал блаженный князь Владимир, и есть гроб блаженныя Ольги. И на верху гроба оконце сотворено - да видети тело блаженныя Ольги лежаще цело». Но не всем было явлено чудо нетления мощей: «Иже с верою придет, отворится оконце, и видит честное тело лежаще цело и дивится чуду таковому - толико лет в гробе лежаще телу неразрушившемуся. Достойно похвалы всякой тело то честное: в гробе цело, яко спя, почивает. А другим, иже не с верою приходят, не отворится оконце гробное, и не видет тела того честного, но только гроб».
Понятно, что мало кто из людей в толпе паломников прильнувших к оконцу в гробе Ольги, признавался, что ничего не видит в темноте гроба. Ослепленные религиозным экстазом люди зрели «светящееся яко солнце» тело блаженной Ольги, а недужные «исцелялись». На радость церковной братии росли толпы страждущих к гробу Ольги, зримо множились вклады и пожертвования в Десятинной церкви.
[8] Каргер М. К. Древний Киев. Том 1. - М.-Л., 1958, с. 103.
[1] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 119.
[2] Там же, с. 80.
[3] Каргер М. К. Древний Киев. Том 1. - М.-Л., 1958, с. 173.
[4] При штурме Киева монголо-татарами 6 декабря 1240 года Десятинная церковь была разрушена, на последующие века являя собой величествен-ные руины.
[5] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 121-122.
[6] Карамзин Н.М. История государства российского. - М., 2004 т. I, гл. III, с. 31.
[7] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 124.
[8] Каргер М. К. Древний Киев. Том 1. - М.-Л., 1958, с. 103.
[9] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с.123.
[10] Памятники общественной мысли Древней Руси. - М., 2010, том 1.
[11] Могилы надо мной не сыпать - не насыпать над могилой языческий курган.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.