Финалом описания легендарного «выбора веры» стало явление в Киев "философа", которого «прислаша Грьци». "Философ" объявил Владимиру, что слышал о приходе к нему послов других вер, после чего начал их конкурентно чернить. Ислам "философ" так физиологически гнусно преподнес, что даже изощренно блудливый Владимир от отвращения «плюну на землю». Говоря о католиках, "философ" был вынужден при-знать: «ихъ же вѣра маломъ с нами разъвращена», пустившись в описание литургических отличий обряда причастия католиков и православных. Послов от Жидове греческий "философ" обвинил в отсутствии веры в распятого Спасителя и в том, что они «пророки избиваху, другие претираху», за что Бог «посла на ня Римляны, грады ихъ разбиша и самы расточиша по странамъ, и работаютъ въ странахъ». После этого "философ" по просьбе Владимира изложил ему основы христианской веры в своей знаменитой «речи» на 18 (! – Авт.) страницах летописного текста.
Это весьма пространное изложение основ библейской истории, явно вставлено церковниками впоследствии в текст летописца. К истории Русской земли церковная вставка не имеет никакого отношения, по сути, касаясь библейской истории древней Иудеи.
В настоящее время, можно считать доказанным, что «Речь Философа» написана не на Руси и искусственно внесена в летописный текст. Так, в «Речи» использована иная система летоисчисления, не та что применяется в летописи. Рождение Христа отнесено здесь к 5500 году от Сотворения мира (так называемое антиохийское летоисчисление), в летописи, в соответствии с константинопольской эрой, - к 5508 году.
Сам Нестор широко пользуется библейскими сюжетами с нужным ему емким смыслом. «Повесть временных лет» начинается с времен Всемирного Потопа, затем летописец рисует библейскую картину географического расселения народов мира по земле, в том числе Славян, Руси, Чюди и «вси языци» рядом с ними. В системе летосчисления летописец использует библейскую хронологию ведущую свое начало с времен Адама и Евы.
Историки Н.М. Карамзин, П.М. Строев и М.И. Сухомлинов указывали на зависимость содержания речи "философа" от так называемой «Толковой Палеи», памятника, по их мнению, возникшего в Византии в полемических целях против иудейства и содержащего библейскую историю с пророчест- вами, начало новозаветной истории и апокрифы. Н.К. Никольский обратил внимание на то, что речь "философа" встречается отдельно от летописного текста как самостоятельный памятник, и притом в двух редакциях, более древних, чем летописная.
По мнению А.А. Шахматова, речь "философа" перед князем Владимиром стала версией древнерусского пересказа болгарского сказания об обращении Кириллом в христианство царя Михаила, а сама Палея, пришла на Русь из Болгарии.
Хотя князь Владимир внимательно слушал "философа" и задавал ему вопросы по ходу беседы, он явно не высказал своего предпочтения к отвлеченным для него догматам христианства.
Однако, многоопытный "философ" приготовил веские аргументы, чтобы склонить князя на свою сторону. По летописцу, "философ" закончил основательный экскурс по истории христианства весьма эффектно, сообщив Владимиру, что Бог: «въздата комуждо по дѣломъ его: праведнымъ царство небесное, и красо-ту неизреченьну, веселье бес конца, и не умирати въ вѣки; грѣшникамъ мука огнена, и червь неусыпающь, и муцѣ не будетъ конца. Сица же будутъ мученья иже не вѣруетъ къ Богу нашему Iсу Христу: мучиму будутъ в огни, иже ся не крестить».
Поставив князя Владимира перед выбором – креститься и обрести посмертное райское воздаяние с бесконечным весельем, или вечно гореть в мученьях адского пламени, "философ" продемонстрировал князю как это будет реально выглядеть, показав Владимиру «запону» - полотно с изображением Страшного Суда.
Этот эпизод, судя по всему, заимствован редакторами летописи из истории обращения в православие в 841 году болгарского царя Бориса: «Богорис повеле Мефодию, монаху иконописцу, полату росписать, изобразя свирепых и страшных зверей. Он же изобрази страшный суд. И видя Богорис изображение, яко праведницы венцы приемлют, а грешницы во огнь вметаютца, устрашися и, отринув зловерие, прият веру христианскую».[1]
О живописи, росписи тканей, как видах искусства, в древней Руси не имели понятия. В то же время, греки, знакомые с таким искусством, использовали это в качестве решающих доводов при обращении в православие, пугая людей жуткими картинами изображений Страшного Суда. На князя Владимира «запона» произвела сильное впечатление, но он не дрогнул.
"Философ", будучи совершенно уверенным в успехе своего предприятия, обратился к Владимиру: «аще хощеши о десную съ праведными, то крестися», на что князь, неожиданно, - «положи на сердци своемъ, рекъ: «пожду и еще мало, хотя испытати о всѣхъ вѣрахъ». После чего Владимир отправил греческого "философа" восвояси, щедро его одарив.
Беседы с представителями других вер оставили в душе Владимира чувство неудовлетворенности, почти год он размышлял об услышанном, но окончательного решения так и не принял. Возникает немаловажный вопрос, по какой же причине князь Владимир решил отказаться от язычества в пользу иной религии, что не устраивало князя в языческих религиозных обрядах?
Язычество, как религия социально равного родового строя, отличается от религий классовых обществ существенным обстоятельством – внешним обрядовым культовым равенством. Так, перед кумиром Перуна стояли равные друг другу перед ним - князь, дружинники, крестьяне общинники, бесприютные сироты. Языческие боги социально не разделяли людей, оказывая покровительство всем нуждающимися, без зримого различия между ними.
Очевидной особенностью характера князя Владимира было ничем не обузданное властолюбие. Когда язычество было нужно Владимиру для упрочения его авторитета среди простых киевлян, он его поддержал, озолотив кумира Перуна. Но стоять у подножья Перуна вровень со своей знатью, дружинниками и толпой простолюдинов, фактически ничем не отличаясь от них, поклоняясь Идолу вместе со всеми, было Владимиру явно не по душе, вызывая в нем все большее чувство раздражения.
Походы князя Владимира на запад, юг и восток дали ему представление о иных верах и обычаях христиан, магометан, иудеев, связанных с другими отношениями религии и власти. Именно это весьма заинтересовало Владимира, найти такую удобную для него веру, которая бы зримым образом выделила его среди толпы людей, поставив религиозный культ во главу интересов его княжеской власти, обоготворив князя при жизни.
В этом плане весьма характерен эпизод, связанный с приходом депутации от «Нѣмьци». Речь идет о папском послании, в начале которого папа прямо заявил Владимиру: «земля твоя яко и земля наша». Князю это совсем не понравилось, он совершенно не желал делиться с «папежом» своей Русской землей. Да и кто такой папа для Владимира? ... Вообще никто. С тем и отослали католиков прочь… Русская земля, по сути деяний ее отцов, никогда не была и не будет вотчиной «папежа от Нѣмьци»!
Вызванные Владимиром в Киев проповедники иных вер разъяснили ему особенности своих религиозных культов, черня конкурентов, что явно не устроило князя. Князю Владимиру стало ясно, что в решении вопроса о выборе новой веры, нужно опираться не только на свидетельства прямо заинтересованных лиц, проповедников своих «наилучших вер», но, оценить эти веры с независимой, объективной и не предвзятой стороны.
[1] Татищев В.Н. История Российская, первая редакция II части, гл. 9, «О крещении словян от апостол и потом», ИДДК, 2005.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
