По достоверным археологическим данным, Владимир по существу основал Киев как политический центр древней Руси. Летописные описания проживания в Киеве варягов со времен Аскольда и Дира, Олега-правителя, Игоря и Ольги основаны на преданиях и предположениях Нестора, с материальной стороны ничем не подтвержденных.
С начала киевского княжения, Владимир, помятуя свой практически беспрепятственный захват города, прежде всего, озаботился возведением защитных сооружений. Линия укреплений «города Владимира» проходила к югу от древнейшего «городка Кия», вдоль склонов днепровских круч, и спускалась к низинам Подола – уже тогда, по удобству своего положения, бывшего самой оживленной торговой и ремесленной частью Киева. Укрепления охватывали территорию около 10 га. Они являли собой мощные дерево-земляные валы, высота которых достигала шести метров, а ширина – девяти метров, а также глубокий ров перед ними. Наверху, судя по всему, находился деревянный частокол. В самих валах были устроены несколько особым образом укрепленных ворот, в дальнейшем получивших названия «Софийских» или «Батыевых».
Основательно укрепив Киев, князь Владимир начал завоевательные походы от центрального Поднепровья по широкой окружности - на запад, против поляков и литовцев, восток - против вятичей и радимичей, юг - против печенегов, болгар и хазар,[1] тем самым, по существу, очертив европейские границы киевской Руси.
Вместо утративших могущество хазар, после разгрома Святославом, на юге Руси доминировали печенеги и греки. Мощной опорой греков в северо-восточном Причерноморье был хорошо укрепленный и процветающий Херсонес.
Вопрос с печенегами, прежде всего, упирался в Варяжко, который после гибели Ярополка бежал к ним, а затем, непрерывно досаждал Владимиру. После длительных и непростых переговоров, Владимир, все-же уговорил Варяжко вернуться в Киев, взаимно простив друг другу обиды. Несмотря на это, печенеги продолжали делать набеги на южные рубежи киевской Руси.
Владимир, как показали события его появления на киевском княжении, был политиком умным, расчетливым и дальновидным, несомненно обладающим стратегическим даром. Для него было ясно, что новое столкновение на юге крепнущей Руси с Византией, было неизбежно. Речь шла не о набеге русских войск на греков, как это было ранее, но об иных порядках на южных границах киевской Руси.
Опасаясь военной мощи Руси, еще в мирном договоре Игоря Рюриковича с Византией от 944 года, греки особо оговорили свои права на Корсунскую землю (Херсонес) в Крыму и земли по устью Днепра, которые Русь была обязана покидать зимой.
Возможно, что именно усыпляя бдительность Греков, князь Владимир в 980 году, решая свои внутри политические проблемы, соблюдая обязательства Руси по военному союзу с Византией, отослал в Царьград часть непокорного ему своевольного варяжского воинства.
В то же время, князь Владимир все более ясно понимал, что обустраивать южные границы киевской Руси, не нарушая союзный договор 971 года с Византией, практически невозможно без нового военного противостояния с ней. В этом плане, весьма важно было обезопасить Киев от греческих соглядатаев, скрытно наблюдавших за обстановкой в городе. Еще поход вековой давности Аскольда и Дир, показал, что "византийские миссионеры, которые были агентами византийского правительства, после похода 860 года, появились и на Руси". [2]
Серьезно усилились позиции христиан в Киеве после крещения Ольги в греческом православии в 955 году. Христиане, через Ольгу, стали пытаться влиять на внешнюю политику Руси. По летописцу, Ольга неоднократно обращалась к Святославу с увещеваниями бросить военные дела и по христиански мирно княжить с ней в Киеве, ни о чем, кроме веры не помышляя.
Грекам в удачных действиям в боях со Святославом в Болгарии существенную помощь оказали христиане, как местные, так и засланные из их числа лазутчики и соглядатаи. Лев Диакон сообщает, что перед началом похода на Святослава в Болгарии, греческий император Цимисхий предписал «посылать по бивуакам и [занятым] врагами областям переодетых в скифское платье, владеющих обоими языками [3] людей, чтобы они узнавали о намерениях неприятеля и сообщали о них затем императору».
После заключения Святославом в 971 году мирного договора с Византией, лживые греки через своего соглядатая местного священника Феофила Евхаитского дали знать печенегам о его возвращении, в результате чего Святослав попал в засаду на днепровских порогах и в бою с печенегами погиб.
Весьма вольготно вели себя христиане в Киеве во времена правления Ярополка, оказывая ему полную поддержку. Официальное введение князем Владимиром культа язычества поставила киевских христиан в сложное положение, вызвав их недовольство и сопротивление.
Обстоятельства религиозного конфликта князя Владимира с киевскими христианами касались и сферы политики. Владимир хорошо понимал, что в случае его столкновения с Греками, им окажут помощь их тайные христианские сторонники. Готовясь к противостоянию с Византией Владимир уделил особое внимание внутренней политической обстановке в Киеве, имея в виду нейтрализацию деятельности тайных греческих сторонников и наймитов, а также всемерное возбуждение массовых антигреческих настроений среди населения.
Возможно, что именно эта скрытая политическая подоплека легла в основу событий 983 года, описанных летописцем как религиозный пример случая языческого жертвоприношения в Киеве.
Не случайно, что киевский варяг христианин в летописном контексте два раза связывается именно с Грецией. Он «пришелъ изъ Грекъ» и был зажиточен живя в Киеве «двором своим». Вступив в религиозную полемику с киевлянами, варяг христианин открыто признал главенство греческого единого Бога: «ему же служатъ Грьци и кланяются». Не случайно и то, что «жребий» пал на сына этого варяга христианина. Или это был донос, или киевские «старцы и боляре» знали, что перед ними несомненно греческие ставленники и их тайные соглядатаи. В этом плане, мнение Н.М. Карамзина, что именно князь Владимир указал на кого кинуть роковой жребий, имело определенный исторический смысл.
По летописцу, «старцы и боляре», молча выслушали гневный отказ отца и прямую брань в адрес кумира Перуна, после чего ушли. Складывается впечатление, что «старцы и боляре» были удовлетворены увиденным и услышанным, их это вполне устроило, ведь именно за этим они и пришли. Варяг-христианин открыто изобличил себя как скрытого врага, ненавистника язычества, поклонника единого греческого Бога, выступив как агент греческого влияния на киевской земле.
Получив прямые доказательства враждебности христиан отца и сына к язычеству, как лиц пришедших из Греции и считающих греческого бога выше всех, которому они призвали кланяться всех киевлян, "старцы градские и боляре" обратились с вестью к народу, возможно, на специально созванном по этому поводу вече. Это вызвало массовые волнения в городе язычников поклонников кумира Перуна, которого христиане уничижительно определили просто «сделанным из дерева».
Когда волнения в городе начались и собралась толпа обозленных киевлян, «старцы градские и боляре» внешне отошли на второй план, предоставив киевлянам самим вершить суд и расправу. Однако, ход событий был не случайным. Так, беснующаяся толпа язычников могла без труда сразу забрать свою жертву, но этого не произошло. Снова старцы градские дали возможность варягу-христианину в еще более яростной форме обличить язычество [4] перед толпой, стоя с сыном на высоких сенях при входе в дом. В это время нашлись некие личности, которые топорами обрушили деревянные опоры дома, под обломками которых были заживо погребены первые жертвы языческих гонений христиан в Киеве. В дальнейшем, они обрели статус первых русских мучеников Федора и Иоанна.
Летописец пишет, что никто не знает, кто их похоронил и где, значит, курган из обломков еще долго не разбирался, своим зловещим видом наводя страх на киевских христиан и греческих сторонников среди них.
После событий в 983 году в Киеве и показательной расправы над христианами, как греческими сторонниками, обеспечив себе тем самым массовую поддержку среди язычников, князь Владимир, решительно раз-вернул свою внешнюю политику по отношению к Византии.
Чтобы создать прецедент для политического пересмотра сложившихся южных границ с Греками, князь Владимир решил нарушить союзный договор 971 года Святослава с Византией, согласно которому Русь «до конце вѣка» отказывалась выступать против Греции и посылать на ее землю своих союзников, а также на земли «подъ властью Гречьскою», на власть Корсуньскую «и елико есть городовъ ихъ, ни на страну Болгарьску». А если кто грекам угрожал, то он становился и врагом Руси, которая «буду противенъ ему и борюся с нимъ».
Под 985 годом летописец сообщает: «Иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею, съ уемъ своимъ, в лодьяхъ, а Торъки берегомъ приведе на конихъ; и побѣди Болгары…. И створи миръ Володимеръ съ Болгары…. И приде Володимеръ Киеву». Весьма показательно совпадение описания болгарского похода Владимира в 985 году с летописным походом Олега-правителя в 907 году: «Иде Олегъ на Грекы, Игоря оставивъ Киевѣ… [И] съ сими со всѣми поиде Олегъ на конехъ и на кораблехъ». По сути, князь Владимир продолжил балканскую политику Святослава.
В то время в слабеющей Болгарии правил царь Самуил. Его отец царь Борис с братом Романом, после ухода Святослава с Балкан, были греками ограблены, увезены в Византию и вскоре бесследно исчезли.
Возможно, что в удачном походе на Болгарию, Владимир опирался на местное население региона Берлади, где проживали варяжские норманны, ветераны-сподвижники похода Святослава.
Летописное «И створи миръ Володимеръ съ Болгары», судя по всему, было подкреплено обычным для того времени образом – династическим браком. Добрыня привез в Киев Владимиру новую «жену-болгарыню», знатную княжну, вероятно, мать его сыновей - Бориса и Глеба.
Удачный болгарский поход фактически дезавуировал союзный договор с Византией от 971 года, восстановив права древнерусского государства на безопасное обустройство своих южных рубежей. Насколько важен был для князя Владимира поход в Болгарию, говорит тот факт, что для участия в походе прибыл из Новгорода его дядя верный Добрыня.
То, что болгарский поход князя Владимира прекратил союзные отношения Руси и Византии, подтверждает арабский хронист конца X – начала XI века Яхья Антиохийский. Он сообщает, что перед христианизацией Руси, в 986-987 гг. русы были врагами византийского императора Василия II. Ясно и то, что заключив мир с болгарами, которые в это время воевали с греками, Владимир тем самым серьезно укрепил свои позиции на Балканах.
В 981-985 гг. при княжении Владимира завершился процесс формирования территории древнерусского государства. Границы Киевской Руси совпадали с этническими границами восточных славян. Летописец сообщает, что Владимир стал жить с приграничными Руси западными славянами «окольним миром»: с Болеславом Лядским, Стефаном Угрским, с Андрихом Чешским - и был мир между ними и «любы».
[1] Сведения о походе князя Владимира на хазар не летописные. Они упоминаются в «Памяти и похвале Владимиру» Иакова Мниха – Авт.
[2] Лебедевъ А. П. Исторiя разделенiя церквей в IX–XI вв. - М., 1900, с. 77.
[3] Имеется в виду болгарский и греческий язык – Авт.
[4] Летописно перед нами возникает образ христианского фанатика, который не просит пощады, а наоборот, намеренно приносит себя в жертву – Авт.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.