В 1014 году, неожиданно для князя Владимира, в Новгороде поднял мятеж его сын Ярослав, отказавшийся платить дань в Киев своему отцу. Речь шла об огромной сумме в 2000 гривен в год. Эти деньги Ярослав решил оставить у себя, нанять на них варяжских норманнов и укрепить свою власть и силу сотнями новых воинов. Летописец пишет по этому поводу: «Ярославъ же, пославъ за море, приведе Варягы, бояся отца своего».[1]
Ярослав был сыном Рогнеды, той самой, которая пыталась убить князя Владимира. Очевидно, что застарелая ненависть к Владимиру прямых потомков убитого полоцкого Рогволода, к которым относился и Ярослав, вырвалась наружу в его новгородском мятеже. Фактически Ярослав отказался признать власть Киева над Новгородом. Как образно пишет по этому поводу М.М. Щербатов: «старость Владимира приумножала его [Ярослава] смелость».[2]
Геополитическая суть конфликта очевидна. Владимир свое могущество связывал с югом, с Византией. Он породнился с греческими императорами, взяв в жены царевну Анну; имел доходы золотом и серебром, отправляя в Грецию варяжских наемников; крестил Русь в греческом православии, тем самым серьезно укрепив свою княжескую власть. Со смертью Анны в 1011 году у Владимира остался только один ресурс – христианство, политически на Руси еще весьма слабое.
Ярослав свое властолюбие связывал с варяжским севером, с серьезной военной силой - наемниками-норманнами. Но, их можно было иметь лишь посредством денег, или с помощью династического брака.
Ярослав пошел обоими путями, отказался платить дань Киеву, и одновременно, вступил в переговоры с высшей варяжской знатью по поводу брака с Ингигердой, дочерью первого христианского короля Швеции Олафа Щётконунга и королевы Эстрид.
По исландским сагам, переговоры о браке шли долго и непросто, шведской стороной выдвигались различные условия. И, как образно пишет по этому поводу Д.И. Иловайский: «Не безъ связи съ варяжскими отношенiями, какъ надобно полагать, возникло неповиновенiе одного изъ сыновей Владимiра, отравившее отцу последнiе дни его жизни». [3]
Находясь в Киеве, сестра Ярослава Предслава, сообщала ему о событиях в окружении Владимира. Видимо, от нее Ярослав узнал, что князь Владимир заболел и его поход на Новгород в 1014 г. не состоится.[4] По сообщению польского историка Яна Длугоша (1415-1480) дело дошло до прямого военного столкновения между Владимиром и Ярославом возле Киева.[5]
М.М. Щербатов выдвигает свою версию событий: «ВладимерЪ уже сЪ войскомЪ исполчается, и сынЪ его БорисЪ уже полки кЪ нему привелЪ, уже походом доходятЪ до Берестово, когда пришедшая весть о нашествiи ПеченѣгЪ, принудила Владимира противу сего неспокойнаго народа послать вѣрнаго сына своего Бориса; сам же по отшествiи его вскорѣ занемогЪ и скончался вЪ Берестовѣ».[6]
Почему поднял мятеж Ярослав? Вероятно, до него дошли сведения о заточении старшего наследника Святополка и появлении в ближайшем окружении князя Владимира сына Бориса. В «Сказанiя о благов. князьяхъ Борисѣ и Глѣбѣ» сообщается, что князь Владимир незадолго до смерти призвал к себе в Киев Бориса, который «был ему милее всех детей».[7] По летописцу князь Борис был «любимъ бо бѣ отцемь своимь паче всѣхь» [8] его других сыновей.
Тревожной вестью для Ярослава было сообщение о том, что в связи с набегом печенегов летом 1015 года на Русь, Владимир, по причине своей тяжелой болезни, послал против них Бориса, дав ему «вой многы», т.е. свою княжескую дружину. Это фактически означало, что князь Владимир определил своим преемником именно Бориса.
Почему Владимир отдал предпочтение князю Борису? Ведь Борис был младше и Святополка и Ярослава. Это вступало в явное противоречие с существующим исконным родовым и княжеским правом наследования по старшинству сыновей. Хотя, в принципе, было возможно и практиковалось наследование по линии минората в пользу младших сыновей.[9] В этом случае, таким наследником являлся бы Глеб Владимирович.
Наконец, можно было определить порядок раздела наследства при жизни, подобно тому как Святослав, уходя в Болгарию, поделил Русскую землю между сыновьями Ярополком, Олегом и Владимиром. Однако, князь Владимир порядок наследования между своими сыновьями от разных жен не определил,[10] тем самым поставив под удар грядущего развала Русскую землю. По версии Н.И. Милютенко: «Судя по вассальной эмиссии монет Святополка, незадолго до смерти Владимир предполагал соправительство Святополка с Борисом, а возможно, и Глебом по византийскому образцу. Едва ли с таким решением мог согласиться его усыновленный племянник».[11]
Вполне обоснованной причиной желания князя Владимира сделать своим преемником именно Бориса, возможно, было то обстоятельство, что его мать была не «худородной болгарыней» от волжских болгар, но знатной княжной от болгар дунайских, очевидно крещеной в православии. Летописцы, в частности Нестор, подчеркивают православно-христианскую набожность и начитанность князя Бориса, что вполне вероятно объяснить материнским влиянием.
Владимир, возможно, считал, что Борис сохранит Русь именно в православии, а Святополк, завязший в омуте католицизма, неминуемо повергнет русскую землю в польско-римское ярмо.
О католической угрозе с запада православной Руси зримо свидетельствует один из самых ранних памятников польского средневековья «Dagome iudex» в котором сообщается, что в начале 90-х гг. X века при папе Иоанне XV польская знать князя Мешко передала под управление святому Петру целиком один град [государство] с обширными окрестностями «вплоть до места, которое называется Русь и границей Руси».[12]
Известно и то, что по Яну Длугошу, основой идеологии польской государ-ственности с самого ее начала являлось утверждение великопольского доминирования над Русью.
С другой стороны, возможное назначение Бориса князем Владимиром своим преемником не так и очевидно. По летописям, Борис не отличался ни властностью, ни воинственностью, теми качествами, которые, прежде всего, были необходимы для управления обширным древнерусским государством. Так, пытаясь поднять статус князя Бориса, Нестор, как автор «Чтения о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба», приписал ему доблесть «умирения грады вся»,[13] не уточняя при этом, о каких «градах» идет речь. Судя по всему, он и сам этого не знал.
Предслава сообщила из Киева в Новгород Ярославу весть о смерти отца Владимира,[14] который «со смертiю своею вЪ новые раздоры Россiю оставилЪ».[15] В возникшей ситуации решения вопроса о праве на отцовское наследования, Ярослава со Святополком объединяла общая ненависть к возвышенному Владимиром «худородному» князю Борису, рожденному от какой-то неведомой никому «болгарыни».
Многим было ясно, что именно Святополку по родовому старшинству, переходило право на киевское княжение.[16] Это хорошо понимала и знать крепости Вышгорода, где в заточении томился Святополк с женой-полькой.
[1] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 127.
[2] Щербатовъ М.М. Исторiя россiйская. - СПб, 1770, том 1, с. 287.
[3] Иловайский Д.И. История России. - М., 1876, том I, часть 1, с. 85.
[4] Вероятно, что и князь Владимир мог иметь своих людей в Новгороде. К ним можно отнести верного Добрыню и первого новгородского епископа Иоакима Корсунянина - Авт.
[5] Щавелева Н.И. Древняя Русь в «Польской хронике» Яна Длугоша (книги I-VI). - М., 2004, с. 235-236.
[6] Щербатовъ М.М. Исторiя россiйская. СПб, 1770, том 1, с. 287-288.
[7] Серебрянскiй Н. ДРЕВНЕ-РУСКIЯ КНЯЖЕСКIЯ ЖИТIЯ. - М., 1915, с. 30.
[8] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 129.
[9] Старшие, взрослея, становясь самостоятельными, отделялись от родителей. Младшие дети, как правило более любимы, они требовали большей заботы. Находясь дольше при отце, они постигали мудрость жизни, ведение хозяйства. Однако, при ранней смерти отца, возникала опасность регентского опекунства, подобно Свенельду при Ярополке – Авт.
[10] По мнению В.Н. Татищева, еще при жизни князя Владимира, киевляне «ведали, что Бориса отец по себе наследником престола определил, Киев со всею принадлежащей ему областью и дом свой со всеми бывшими Велможами ему завещал» (История Российская. Том II, 1773, с. 91).
[11] Милютенко Н.И. Святой равноапостольный князь Владимир и крещение Руси. - СПб, 2008, с. 379.
[12] Щавелева Н.И. Польские латиноязычные средневековые источники. - М., 1990, с. 29. Определить границу между Польшей и Русью в X веке было непросто, поскольку она являла собой малозаселенную ничейную землю, покрытую лесами и болотами, шириной от нескольких десятков до сотен километров.
[13] Ранчин А.М. Борис и Глеб. - М., 2013, с. 138.
[14] Летопись по Лаврентьевскому списку. - СПб, 1872, с. 132.
[15] Щербатовъ М.М. Исторiя россiйская. - СПб, 1770, том 1, с. 288.
[16] Святополк, находясь неподалеку, имел реальную возможность захватить власть в Киеве первым, поставив других претендентов перед этим фактом – Авт.
---------------------------------------------------
Полный авторский курс лекций по древнерусской истории можно найти в поисковике по адресу: Яндекс-Дзен-Сергей Михайлов. Там же открыт клуб любителей истории Ленинграда (1924-1991). По каждому году будет представлено 100 уникальных фото.
