Аня медленно шла по мокрому асфальту, оставляя позади здание онкоклиники. В воздухе висела тонкая морось, причудливо размывающая очертания домов и деревьев. Но она почти не замечала дождя. Внутри было удивительно тихо. Спокойно. За все это время после случившегося тогда на дороге такое состояние было впервые.
Она все же нашла силы попрощаться с Андреем. Не хотелось ей просто так уходить. Не хватало какой-то завершенности, точки. Но попрощалась она не резко, не с обидой, а так, как прощаются с человеком, которого отпускают по-настоящему. Даже без намека на надежду. Без ожиданий. И без тайного желания вернуться.
Да, на сердце было непросто. Так бывает, когда закрываешь дверь в целую эпоху жизни. Но вместе с горечью пришло и странное облегчение. Она уходила со спокойной душой, и не только за Андрея. Он теперь все понял. Это было видно по всему: по тому, как он внимательно и без игры в добренького слушал ее, как не перебивал, как впервые не искал оправданий, а просто, без лжи, принимал правду.
В его глазах больше не было привычной защитной насмешки. Но не было и паники. Была только тихая, трезвая осознанность. Он, наконец, увидел последствия своих поступков не как обвинения, а как факты. Как точки на карте, по которой ему теперь предстоит идти. Аня знала: это не мгновенное преображение, не чудо. Но это был тот самый первый шаг, без которого ничего не меняется. И этого уже было достаточно.
Ее мысли вернулись к Галине. Ведь та, хрупкая, измученная долгими годами болезнью, осложнениями и полным отсутствием перспектив и надежд, теперь имела шанс. Потому что Андрей - пусть медленно, пусть с опозданием – начал, похоже, брать на себя ответственность. А значит, деньги на лечение будут найдены. А значит, у Гали появится возможность когда-то встать на ноги и реализоваться в этой жизни.
Резко задувший ветерок подхватил прядь волос, бросил ей в лицо. Аня поправила капюшон и улыбнулась - едва заметно, но искренне. Где-то там, внутри, теплилась тихая уверенность в том, что все складывается так, как должно. Да, не совсем идеально, не совсем легко, зато - верно.
Она шла вперед, а позади, за серой пеленой дождя, оставалась история, которую больше не нужно было нести на себе. Начиналась новая страница…
*****
Где и силы взялись… Андрей, едва Аня закрыла за собой дверь, рывком поднялся с больничной кровати. Движения были резкими, почти судорожными, словно внутри прорвалась плотина, сдерживавшая слишком долго. Он огляделся, нашел стул, придвинул к окну.
Пальцы впились в подоконник. Сквозь мутное стекло он пытался разглядеть ее фигуру, но Аня уже скрылась из виду. И странно… Он смотрел не так, как раньше, и не потому, что любил или не мог без нее жить. Не потому, что хотел вернуть. А потому, что именно она, тихая, терпеливая, никогда не требовавшая ничего взамен, заставила его увидеть себя настоящего.
После этого разговора он изменился. Изменилось и его отношение к Ане. Та вина, что камнем лежала на сердце все эти годы - за ложь, за равнодушие, за сломанные судьбы, вдруг стала легче. Словно кто-то тихонько снял ее с его плеч - не осуждая, не упрекая, а просто… отпуская.
В глазах защипало. Он не стал сдерживать слез. Они катились по щекам - тихие, чистые, как дождь за окном. Где-то сбоку медсестра покосилась в его сторону, но он не обратил внимания.
- Новая жизнь, - подумал он. - С чистого листа. И я не позволю себе его испачкать
И это не было пустой фразой. Не самоутешением. Андрей чувствовал это - новую твердость в мышцах, ясность в голове, ту самую силу, которой ему так долго не хватало. Не раздумывая, он вышел из палаты. Просто шел по коридору, мимо кабинетов, вниз по лестнице, через вестибюль. Ноги сами несли его, будто знали путь лучше разума.
*****
Он не заметил человека, идущего навстречу, и столкнулся с ним почти в упор. Резко остановился от столкновения, поднял глаза и… замер. Перед ним - седовласый священник с аккуратно подстриженной бородкой и в скромном священническом одеянии. Лицо доброе, мудрое, с легкой улыбкой сострадания. Держа в руках потрепанный требник и крест, он как раз выходил из палаты, где исповедовал умирающего.
- Ох, простите, не заметил, - в ответ на удивление Андрея, батюшка улыбнулся спокойно, без удивления. – С вами все в порядке, молодой человек?
Андрей не сразу ответил. Ведь вдруг понял: это совершенно не случайность. Все, начиная разговором с Аней и кончая этой встречей, было частью чего-то большего.
- Нет, это вы меня простите, - выдохнул он. - Не в порядке со мной. Но… я хочу исправить. Вы можете выслушать?
Священник посмотрел на него внимательно, не торопясь, словно видел не просто больного из онкоотделения, а человека, который, наконец-то, готов сделать шаг.
- Конечно, - сказал он тихо. - Говорите.
Андрей заговорил. Быстро, торопясь, сбивчиво, словно боясь, что не успеет или что слова застрянут в горле. Он рассказывал все - о Кате, об Иришке, о Лене, о Галине, о том, как разбрасывался чужими сердцами, как прятался за легкомыслием, как боялся ответственности, как шел на обман.
Говорил и о неизлечимой болезни, и о страхе, о том, что боится умирать, о том, как впервые почувствовал настоящую вину, но не за то, что с ним происходит, а за то, что с другими сотворил.
Голос дрожал, но он не останавливался. Потому что знал: если не выскажет сейчас - может не быть другого шанса. Священник слушал его. Не перебивал. Не осуждал. Только часто крестился и время от времени кивал так, будто каждое слово Андрея было для него лично важно.
Когда тот, наконец, замолчал, в коридоре повисла тишина. Где-то вдали шла какая-то жизнь, звучали чьи-то шаги, приглушенные голоса, закрывались и открывались двери, но для Андрея все это перестало существовать.
*****
- Вы знаете, покаяние - это не просто слова, - тихо сказал священник. - Это решение. Решение больше не жить так, как раньше.
Андрей кивнул. Без колебаний.
- Я понимаю. Я хочу… я буду другим.
- Тогда начните с малого, - улыбнулся батюшка. - С благодарности. За то, что вам дали шанс. За тех, кто не отвернулся. За боль, которая привела вас сюда.
Андрей закрыл глаза. В груди что-то дрогнуло. Нет, не страх, не вина. Это было что-то новое, незнакомое для него. Что-то, похожее на надежду.
- Спасибо, - прошептал он. - Спасибо…
- Пройдемте за мной, - продолжил священник, показывая рукой к выходу.
Андрей последовал за ним по тихому больничному коридору, по-прежнему не обращая внимания ни на что. Его вело нечто большее, чем просто любопытство или внезапный порыв - словно невидимая нить тянула вперед.
*****
Домовый храм при клинике, в этом грустном месте, куда никто не мечтал бы попасть, оказался уютным, небольшим, почти незаметным. Скромная дверь. Окно с красивой решеткой, через которое пробивались лучи дневного света. Каменный пол, и в углу - ведро с ветошью.
Андрей осмотрелся. Внутри, в полутемном храме, было тихо. Его окружали теплые, старинные с позолотой иконы, успокаивал, настраивая на какую-то другую волну, едва уловимый запах воска и ладана.
Ощущение покоя, покаяния и надежды… Тишина и умиротворение - ни суеты, ни резких движений, словно в другой мир попал. И только лампадка мерцала у образа Спасителя мягким светом, отбрасывая дрожащие блики на стены и создавая уютную атмосферу.
Священник встал перед аналоем с крестом и Евангелием. Жестом пригласил Андрея приблизиться. Тот опустился на колени, сам не зная, зачем это делает, ведь никогда этого не делал.
Кто-то бы ему еще час назад сказал, что он будет стоять на коленях перед аналоем, слегка склонив голову, сгорбившись, с руками, сложенными в молитвенном жесте, он бы за смеялся в лицо. Но сейчас на его измученном лице, но с проблеском облегчения на глазах: смесь раскаяния, усталости и робкой надежды.
*****
- Каетесь в грехах своих? – спросил батюшка.
- Каюсь! – выдохнул с надеждой Андрей.
Священник говорил и говорил что-то непонятное для Андрея, накрыв его епитрахилью. Но он понял - это были слова молитвы. Они, медленно произносимые священником, легко проникали прямо вглубь, будто касались чего-то, давно забытого, спрятанного под слоями цинизма и самообмана.
Когда священник прочитал разрешительную молитву и осенил его крестом, Андрей почувствовал, как внутри что-то окончательно отпустило. Не облегчение, нет. Скорее всего, что-то, похожее на освобождение. Будто с души сняли тяжелый, пропитанный потом и кровью плащ, который носился беспрепятственно годами.
- Благословляю, вы знаете, что делать дальше, - тихо произнес батюшка, кладя руку на голову Андрея. - Идите с миром, и не грешите. И еще… Запомните: Бог, прощая, дает силы не для того, чтобы мы стояли на месте.
Андрей поднялся с колен. Ноги слегка дрожали, но в спине появилась непривычная прямота, а в груди - необычная легкость, которой он не знал давно, чуть ли не с детских лет.
Выйдя из храма, он остановился на мгновение, вдыхая прохладный воздух. Слезы снова навернулись на глаза - чистые, тихие, без горечи и отчаяния. Еще недавно он бы быстренько смахнул их с лица. Но не сейчас. Он не сдерживал их. Пусть льются. Пусть смывают все лишнее.
*****
Как шел в палату, не помнил. Вернувшись сюда, он заправил постель, быстро переоделся, сложил в пакет свои немногие вещи. Движения были четкими, обдуманными и собранными - никакой суеты, только решимость. Медсестра заглянула, удивленно приподняла брови:
- Вы куда, больной?
- Куда надо, нужно успеть, - ответил просто, приветливо улыбнувшись. - У меня мало времени.
Женщина хотела что-то сказать, возразить. Но, обезоруженная открытой улыбкой и чем-то таким еще, лишь кивнула и отошла в сторону.
А Андрея вышел из больницы, вдохнул осенний воздух полной грудью. Ветер трепал волосы, солнце пробивалось сквозь облака, и мир вдруг показался не серым и враждебным, а живым, полным возможностей.
- Что это было? – спросил он, поднимая глаза к небу. – Ведь все это точно неслучайно. - Каждая боль, каждая ошибка вели сюда. К этому моменту. К этому решению.
*****
Теперь он знал: нельзя терять ни минуты. Впереди – Катя и Иришка, чью судьбу он тоже должен решать, беременная Лена и сбитая им на дороге и брошенная Галина, у которой, кроме бабушки, не было ничего и ничего. Это люди, которым он был нужен. Люди, которых он больше не подведет, не обидит и не даст никому обидеть.
Шаг стал тверже. Взгляд - яснее. Андрей шел вперед, и впервые за долгие годы ему казалось, что он действительно знает, куда направляется.
(Продолжение будет.)
Ссылки на предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49