Серый октябрьский день нависал над площадью тяжелым свинцовым пологом. Редкие порывы ветра срывали с деревьев пожухлые листья, которые, кружась, прилипали к мокрому асфальту - будто природа сама пыталась прикрыть следы чужих ошибок.
Эта картинка из прошлого, куда Андрей на мгновение погрузился, как будто перелилась в настоящее. Он снова в осени. И снова, судя по услышанному им окрику, в проблемах.
- Ах, ты, мерзавец! – чей-то визгливый голос разорвал напряженную тишину. Андрей вздрогнул, выныривая из водоворота мыслей и принимая мысленно стойку для самообороны. Ведь на него, сжав кулаки, одним фронтом надвигались двое незнакомцев.
Скоро он стоял, зажатый между зданием ЗАГСа и четырьмя людьми, чьи взгляды словно прожигали его насквозь. Слева – мужчина помоложе, с багровым румянцем на обветренном лице, кулаки сжаты так, что побелели костяшки. Справа, чуть сзади – пожилых лет, сухопарый, в очках с тонкой металлической оправой, взгляд холодный, оценивающий, как у хирурга перед операцией.
*****
Это, конечно же, были Родион и Константин Петрович. Они оба, возвращаясь с прогулки, издали заметили эту странную сцену, и почти сразу догадались - это тот самый парень, который, словно игрок, разбросал чужие судьбы, не задумываясь о последствиях.
Хотя теперь, похоже, этот негодяй с потухшими глазами пытался прибрать к рукам еще и ребенка, словно взяв его в заложники. Вот этого Родя не мог допустить. И они с Константином Петровичем, не сговариваясь, бросились спасать.
- Значит, это ты? Еще и ребенка решил прикарманить! – Родион испепеляющим взглядом смотрел на соперника.
- Да, Родя, это он. Что, думаешь, можно вот так просто прийти и снова все разрушить? – обратился к незнакомцу Константин Петрович. Голос его звучал низко и раскатисто.
Андрей хотел сглотнуть, но во рту пересохло. Он отступил на шаг, ощущая, как холодный пот стекает по спине, и не понимал: почему все смотрят на него так, будто он в их дом ворвался, а не стоял здесь, растерянный, с маленькой девочкой за руку.
Иришка, до этого тихо поглаживая ее, испуганно прижалась к бедру Андрея. Ее большие глаза, точь‑в‑точь как у него в детстве, широко раскрылись - в них читался немой вопрос: «Почему они злые?»
*****
- В чем дело, господа! Не понимаю вас… – голос Андрея, который только-только вернулся из воспоминаний в реальность, сначала дрогнул. Но тут же вспомнил совет матери, твердившей, что в любой ситуации главная защита – нападение, и придал голосу металлические нотки.
Он не успел собраться, хоть, копаясь в воспоминаниях, еще издали увидел этих двух мужчин, которые приближались к нему явно не для хорошего дела. Явно решили защищать Катю и Елену. Но почему? Ведь он не нападал. Просто шел к врачу, а они на его пути снова оказалась, как бы ему категорически не хотелось видеть. Его в другом месте ждали.
Спасение пришло неожиданно. В этот момент в кармане брюк завибрировал телефон, и оттуда вырвался настойчивый рингтон. Андрей машинально достал мобильник. На экране светилось: «Мама». Раиса Борисовна обеспокоилась молчанием сына, который обещал звонить, но вот уже несколько дней от него никаких известий.
Андрей замер, взвешивая варианты: сбросить звонок или ответить? Да, в другой раз сбросил бы. Но не сейчас. Взгляд Родиона, тяжелый и немигающий, подтолкнул к решению. Андрей схватился за телефон, как за спасательный круг.
- Да, мам… - молодой человек сделал паузу, ловя взгляды окружающих. - Я уже в пути. Да, в клинику. Но меня задержали. Нет, я их не знаю…
Родион замер, недоверчиво прищурившись. Константин Петрович скрестил руки на груди, но молчал.
*****
- Нет, мам, полицию не надо, - Андрей нарочито громко продолжал, включив видеосвязь в WhatsApp и направив камеру на собравшихся. - Тут… недоразумение. Это вот они меня остановили. Но мы разберемся, успокойся, прошу тебя.
На экране возникло лицо Раисы Борисовны - бледное, с тревожно подрагивающими губами. Ее волосы, обычно аккуратно убранные в пучок, сегодня выбивались из прически, придавая облику что‑то отчаянно‑беспокойное.
Катя и Елена, переглянувшись, нахмурились. Неужели Андрей и в такой ситуации решил сподличать, воспользовавшись моментом…
- Сыночек, ты только не нервничай! - голос женщины задрожал, пробиваясь сквозь треск связи. - Я же говорила: срочно к Федору Степановичу! Анализы пришли, он сказал, чтобы ты немедленно явился, надо же понимать и объяснить, что с тобой…
Она всхлипнула, и это прозвучало настолько искренне, что даже Родион невольно опустил кулаки.
*****
Катя, до этого молча стоявшая в стороне, шагнула ближе. Ее пальто, некогда ярко‑синее, теперь казалось выцветшим от бессонных ночей и тревог. Под глазами - темные круги, но взгляд твердый, как закаленное стекло.
- Что за клиника? - спросила она, не глядя на Андрея, скорее обращаясь к экрану.
Раиса Борисовна, словно почувствовав, кто задает вопрос, заговорила быстрее:
- Онкология. У Андрюшеньки уже месяц боли в спине… Я умоляла его провериться, но он все откладывал. А теперь вот, срочный вызов.
Лена, стоявшая чуть позади, судорожно вздохнула. Ее пальцы, украшенные подаренным Андреем кольцом, вцепились в ремешок сумки так, что кожа на костяшках побелела. Она перевела взгляд с экрана на молодого человека, в которого она когда-то на курорте влюбилась, - в ее глазах смешались гнев, жалость и что‑то еще, неуловимое, как тень.
Константин Петрович, до этого молча наблюдавший, наконец, нарушил молчание:
- Ребят, вы уверены, что это не уловка? - его голос звучал сдержанно, но в нем сквозила нотка сомнения.
*****
Андрей молчал. Он чувствовал, как слова матери, произнесенные вслух, обрушиваются на него, как камни. «Онкология». Это слово, до сих пор прятавшееся в глубинах сознания и которое он не принимал долго, теперь звучало в полный голос - и от этого становилось еще страшнее.
Он хотел сказать: «Это неправда», - но не смог. Потому что правда была хуже. Иришка потянула его за рукав:
- А ты, что, все же болеешь? - ее голос, тонкий и дрожащий, разрезал тишину.
Впервые за все время Андрей посмотрел на нее прямо. В ее глазках - ни осуждения, ни страха, только чистое, детское беспокойство. И это пронзило его глубже, чем гнев Родиона или скепсис Константина Петровича.
- Да, малышка, но все будет хорошо.
Его рука сама потянулась к ее ладошке, сжала ее - тепло, живое, настоящее. Родион шагнул вперед, но его ярость, казавшаяся неукротимой, вдруг угасла. Он смотрел на Андрея, на Иришку, на экран телефона, где Раиса Борисовна продолжала что‑то говорить, и в его взгляде читалось смятение.
- Если он врет… - начал он было, но Константин Петрович перебил:
- Не врет.
Он медленно снял очки, протер их салфеткой, затем снова водрузил обратно на нос. Его глаза, теперь без стекол, казались мягче, человечнее.
- Я, врач. И видел такие лица. Это не актерская игра.
Катя, все это время молча наблюдавшая, наконец, облегченно выдохнула. Ее плечи опустились, как будто сняли невидимую ношу. Она посмотрела на Лену, затем на Андрея.
- Ты, правда, шел в клинику? - спросила она тихо, стараясь и не обидеть подозрением, и не располагаться к обманщику и махинатору.
Андрей кивнул. Его пальцы все еще сжимали ладонь Иришки.
- Да. Мне нельзя откладывать.
*****
Ветер усилился, срывая последние листья с деревьев. Они кружились в воздухе, как обрывки недосказанных фраз, будто пытались что-то досказать, но время для этого уже ушло. Холодный воздух пронизывал до костей, и Катя невольно поежилась, плотнее закутывая дочь в шарф.
- Пойдем, доченька, - тихо сказала она, протягивая руку. Голос звучал ровно, но в глазах читалась невысказанная тревога. - Пусть идет.
Девочка уцепилась за мамину ладонь, но тут же обернулась, будто боялась отпустить даже на мгновение. Ее взгляд, полный детской непосредственности и затаенной тревоги, устремился к Андрею.
- Ты же придешь еще? – спросила, и в этом простом вопросе было столько надежды, что у Андрея сжалось сердце, а у Родиона в сердце поселилась дикая ревность.
Он не ответил сразу. Смотрел на нее, на ее доверчивые глаза, в которых еще не было места страху, на выбившуюся из-под шапочки прядь волос - такую же светлую, как его собственные. В этот момент ему показалось, что время остановилось, и весь мир сузился до этих глаз, ждущих ответа.
- Постараюсь, - наконец произнес он, и слова прозвучали тихо, почти шепотом. Он сам не верил тому, что сказал. Это было не обещание, а скорее мольба - к ней, к себе, к судьбе. Мольба о том, чтобы все обошлось, чтобы он смог вернуться, чтобы не пришлось смотреть в эти глаза и говорить правду, которую боялся признать даже сам.
*****
Родион, все еще хмурясь, отступил в сторону. Его лицо оставалось непроницаемым, но в жесте было что-то окончательное, словно он мысленно уже поставил точку в этой истории.
Константин Петрович кивнул, как бы говоря: «Путь свободен». В этом кивке не было ни осуждения, ни сочувствия - только холодная констатация факта.
Лена, закусив губу до белизны, молча смотрела, как Андрей, ссутулившись, бредет к углу здания. Его плечи были опущены, словно на них лежал невидимый груз, который он не мог сбросить.
За этим углом скрывалась онкологическая клиника - место, куда он шел с тяжелым сердцем, зная, что впереди его ждут не просто обследования, а приговор, которого он так боялся.
Ветер снова взметнул листья, и они закружились вокруг Андрея, будто провожая его в этот непростой путь. Катя крепче сжала руку дочери, словно пытаясь защитить ее от всего, что происходило, от страха, который сжимал ее собственное сердце.
Девочка прижалась к маме, но взгляд ее все ещё следил за фигурой отца, пока она не скрылась за поворотом.
*****
Когда он исчез из виду, тишина накрыла площадь, как тяжелый плед.
- Ну что, - первым нарушил молчание Родион, - мы победили?
В его голосе не было торжества, только усталость.
Катя не ответила. Она смотрела туда, где только что стоял Андрей, и думала: «Болен или нет, а ведь все равно отец моей дочери. И кто знает, чего от него ждать потом…».
Лена вытерла слезы, шепотом проговорила:
- Если это правда… Что теперь? – она столько пережила за эти последние несколько часов, столько обрела и потеряла, что не понимала, чему радоваться, а чему огорчаться. Нужна была перезагрузка…
Константин Петрович вздохнул:
- Теперь - ждать. И надеяться, что он найдет в себе силы не только бороться с болезнью, но и отвечать за свои поступки. Столько дров наломал...
*****
Иришка, все еще держа мамину руку, тихо спросила:
- Мама, а папа, правда, вернется?
Катя опустила взгляд. В ее сердце смешались страх, гнев и странная, какая-то совсем неуместная надежда, помноженная на недоумение.
- Не знаю, милая, - наконец сказала она.
(Продолжение будет.)
Ссылки на предыдущие главы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41