Теперь, когда мне вручили погоны, я обязан был приходить на службу в форме. Но чтоб в ней приходить, надо было её еще получить, поэтому я поехал на склад, где больше половины дня провел в очереди. Одежды и обмундирования мне выдали два мешка: бушлаты, куртки, костюмы: повседневный и маскирующей расцветки, рубашки, галстуки, фуражки, шапку-ушанку из шерсти чебурашки, шевроны, звездочки к погонам и сами погоны, поясные ремни, нательное бельё, сапоги, туфли, берцы и даже две пары носков.
Кладовщик, выдавая мне форму, сказала:
— Примеряйте сразу, потому что менять я её вам не буду! Мне некогда! У меня отчетный период!Конец года!
Форма была мятая, несуразная.
"Что-то среднее между Филипком и Каштанкой получилось", — подумал я, разглядывая себя в зеркало.
В глаза мне сразу же бросилась двухдневная щетина на лице, длинные волосы, которые торчали из-под фуражки, как из-под картуза гармониста на деревенской свадьбе, длинные брюки.
Остаток дня я приводил форму и свой внешний вид в должный порядок. Подстригся, побрился. Жена подшила мне брюки под мой рост, я отгладил их по стрелочкам. К кителям и бушлатам пришил шевроны, погоны. Стало гораздо лучше.
Утром инфекционист Петров, увидев меня в форме, спросил:
— Есть молоток?
— Зачем?
— Сейчас расплющим твою звёздочку и из младшего лейтенанта сделаем тебя майором!
Все по доброму засмеялись, а потом хирург Николай сказал:
— Так! У нас тут в медчасти все тонометры перепутались! Я, например, свой вообще найти не могу! Несите все свои тонометры, сейчас посмотрим, где чей!
— У меня свой! — сказал инфекционист Петров.
— Где? Покажи!
— Сейчас принесу!
Петров вышел из кабинета и вернулся через несколько секунд. В руках он держал чехол из кожзаменителя, в котором должен был находиться тонометр.
— Вот! — он показал всем чехол.
— Открой, покажи! — не унимался хирург.
Петров расстегнул молнию и раскрыл чехол. Вдруг оттуда резкой серой тенью выпрыгнула мышь.
— ЫЫ-Ы-Ы.... — на вдохе взвыл от неожиданности и испуга Петров.
Женщины завизжали, кто-то вскрикнул, выронив что-то из рук. Мышка, видимо, перепугалась не меньше самого доктора, поэтому прыгнула снова куда глаза глядят, но приземлилась она Петрову на плечо, ближе к лицу.
Максимально возможно вытаращив глаза и оттянув от лица руку с мышью, а лицо в противоположную сторону, Петров что есть мочи заорал:
— МЫ-Ы-Ы-ШЬ!!! АААААА!!!!
Мышь увидела свое отражение в широко раскрытых и исполненных ужаса глазах несчастного доктора, но дальше искушать судьбу, рассматривая свое отражение, она не решилась, поэтому перепрыгнула на шкаф с амбулаторными картами и пробежав по нему, скрылась в неизвестном направлении.
Николай, давясь смехом, просто лежал на столе.
— Твоя, б....дь, работа??! — повышая голос, спросил Петров, когда к нему вернулась способность разговаривать.
— Не-а, — "искренне" ответил Николай.
— С-сука! — прошипел Петров. — Жди ответочку!
Оказалось, что Николай пришёл на службу раньше всех, поймал мышь и посадил её в чехол, где лежал тонометр Петрова. Самого факта того, что инфекционист испугается, ему показалось мало, надо было организоовать фееричное шоу. Поэтому он и придумал эту историю с "перепутанными" тонометрами во время утреннего совещания. Стоит заметить, что шоу удалось. Все безудержно хохотали, с опаской посматривая на шкаф с амбулаторными картами: не выскочит ли снова оттуда мышка?
Веселое настроение коллективу испортил начмед.
— Москва приезжает! — сказал он.
— У-у..., —тут же уныло застонали все.
— В смысле? — не понял я. — Куда Москва приезжает?
— К нам. Инспекторская проверка будет.
— И что проверять будут?
— Всё...
Вот это "ВСЁ" прозвучало так обреченно, что переспрашивать я не стал. Оказывается, каждые пять лет в регион приезжает московская комиссия, которая проводит проверку работы учреждений. Проверяется действительно всё, начиная от неисправного доводчика на двери при входе в учреждение, заканчивая пересчётом подписей в каком-нибудь никому не нужном журнале. Потом, пишется справка о выявленных недостатках, ставятся сроки устранения этих недостатков, кого-то из сотрудников увольняют или объявляют выговоры, строгие выговоры, "НСС", лишают премий. Примерно как лицензирование в больнице.
НСС — предупреждение о неполном служебном соответствии. Мера дисциплинарного взыскания сотруднику. Часто является последним взысканием перед увольнением. То есть, если сотрудник, имеющий НСС снова совершил какой-либо серьезный проступок в течение года от его объявления, то ни о каком выговоре или стоном выговоре он может не мечтать. Его уже уволят.
...
В назначенный день в изолятор приехало множество всяческого люда в погонах и без. Объявили общий сбор сотрудников, построение и строевой смотр. Проверяли форму одежды, её соответствие сезону и приказу, линейкой измеряли расстояние между звездочками на погонах, проверяли наличие иголок и ниток в головных уборах, наличие носовых платков, расчёсок и инструкций, сроки годности продуктов в "тревожных чемоданчиках".
После построения все разошлись по отделам и службам — проверять.
Несмотря на проходящую проверку, работу медицинской части никто не отменял. Люди также нуждались в медицинской помощи, а журналы и карточки сами себя не напишут. Поэтому, пока проверяющие "шерстили" документы в кабинете начмеда, мы с Оксаной ушли "на корпус".
На посту прозвенел телефон.
— Инспектор Савинов, четвёртый пост, — подняв трубку, ответил инспектор.
Ему что-то сказали, он посмотрел на нас.
— Да, они здесь. Понял!
Он быстро положил трубку и крикнул нам:
— Вас по тревоге вызывают! Вводная! На "швейке" пожар!
Мы с Оксаной быстро выскочили из корпуса и побежали в сторону швейного цеха.
Тут стоит дать небольшие разъяснения касаемо структуры следственного изолятора.
Для бесперебойной работы следственного изолятора из числа осужденных формируется отряд хозяйственного обслуживания. Эти осуждённые работают строителями, поварами, уборщиками, сварщиками и даже библиотекарями. Как и на воле, они получают заработную плату и им считается трудовой стаж. Данный факт регламентируется статьей 77 уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации.
Обычно в отряде от пятидесяти до ста человек, в зависимости от наполняемости учреждения. Среди них имеются и женщины, обычно пять-десять человек. Естественно, что содержатся они отдельно и работают на "женских" должностях: уборщицы в штабе, раздатчицы пищи на женском посту, швеи.
В швейном цехе, а точнее сказать в швейной комнате, работали три женщины из отряда хозяйственного обслуживания. На входе в цех была железная дверь, выкрашенная серой грунтовкой. Утром комендант приводила женщин из отряда на работу в цех, давала им задание на день и закрывала их. Дверь закрывалась на два засова, накладной тюремный замок и два навесных замка размером с колесо от мотоцикла каждый.
Вот в этом-то цехе и "случился пожар", на который бежали мы с Оксаной.
Оказалось, что московский инспектор, проверяя слаженность работы отделов и служб следственного изолятора, решил "инициировать" пожар, а лучшего помещения, чем швейный цех, для этой цели не нашлось. Естественно, что никакого пожара не было и в помине. Была обычная учебная тревога.
— Дима, что делать-то надо? — испуганно спрашивала меня Оксана, когда мы бежали "по тревоге на пожар".
Тут уж я отбросил от себя всё своё непонимание "необычности" службы в системе. Тут для меня как-раз таки всё обычно и понятно, в конце концов, я из-за пожаров со скорой уволился.
— Просто слушай меня и делай, что я скажу! Понятно? — ответил я.
— Да!
"Реванш мне судьба подбросила! — подумал я, вспомнив, как действовал на пожаре не по инструкции сначала по своей прихоти, а потом уже не по своей. — Сейчас отыграюсь! Обязательно отыграюсь!"
Мы вбежали в здание, в котором находился тот самый швейный цех.
В коридоре перед дверью было многолюдно и шумно. Сотрудники столпились перед закрытой дверью, о чем-то оживлённо перекрикивались. Проверяющий инспектор был в звании майора и стоял в стороне. Взгляд его был с долей какой-то надменности и предвкушения одному ему понятной радости от скорой неудачи проверяемых сотрудников. В руках он держал механический секундомер. Такой секундомер я последний раз видел еще в школе у физрука.
"Ух ты! Чувак серьёзно подготовился проверять! — подумал я. — Ну, раз так, то и мы не лыком шиты!"
— Кто старший? — крикнул я в толпу.
На мгновение наступила тишина. Все удивлённо посмотрели в мою сторону, и даже проверяющий отвлекся от секундомера, с интересом уставившись на меня.
— Кто старший на пожаре? — повторил я вопрос.
Все молча недоуменно переглядывались.
"Уж не сошёл ли ты с ума, доктор? — читалось в их глазах. — У нас тут, понимаешь ли, Москва приехала, а ты тут орёшь, дебил!"
Даже Оксана смутилась под осуждающими взглядами и опустила глаза.
Меня не поняли. Мне оставалось только одно. Я обратился к проверяющему с секундомером.
— Фельдшер Березин, — сказал я ему и кивнул на Оксану, — фельдшер Закирова. Прибыли по тревоге на пожар. Где "пострадавшие"?
Говорил я чётко, уверенно и требовательно, несмотря на майорские погоны проверяющего.
Майор, видимо, инструкцию знал, потому что я буквально на мгновение увидел в его глазах некое одобрение.
— Их ещё не эвакуировали, — ответил он, записывая в блокнот время нашего прибытия и наши фамилии. — Минута сорок девять от начала подачи сигнала тревоги.
— Мы здесь будем находиться, — сказал я и указал ему в сторону противоположного угла. — Как эвакуируют "пострадавших" из очага, мы приступим к оказанию "помощи"!
— Принято! — ответил он и, повышая голос, сказал, обращаясь уже ко всем:
— А если не эвакуируют "пострадавших", то появятся "потерпевшие"!
Намёк был более чем понятен всем присутствующим, поэтому тишина снова сменилась суетой.
— Отходим! — сказал я Оксане.
Мы отошли в противоположный угол.
— Сейчас, когда сломают дверь, они должны нам вынести пострадавших, не мы туда должны лезть, а их должны вынести нам! Слышишь? — спросил я громко, потому что снова стало шумно в помещении.
— Да! — ответила Оксана, глядя на собравшуюся толпу.
— Вот здесь, — я рукой показал на пол, где мы и стояли, — мы с тобой и будем проводить медицинскую сортировку: определять степень тяжести пострадавших и оказывать первую помощь. Ясно?
— Да!
— Молодец! Держи бинты!— похвалил я её. — А теперь смотрим представление!
Для пущей важности я вручил Оксане два бинта, а себе на шею повесил фонендоскоп. И мы стали смотреть, как пытаются попасть в цех.
— Где комедант? — кричал кто-то. — У неё ключи от "швейки"!
— Она на складе! "За пределами"! [За пределами учреждения], — ответил ему кто-то из толпы.
— Какого <члена> она туда попёрлась?!
— Не знаю!
— Найдите её кто-нибудь!
Зашипела рация:
— Девятьсот сороковой девятьсот тридцать девятому!
— На приёме!
— Коменданта! На ШВЕЙКУ!! СРОЧНО!!!
Кто-то, пользуясь моментом, с криком: "Я за ней сбегаю!", выскочил из помещения. Кто-то из присутствующих пытался подобрать свои ключи к огромным замкам, но это было бесполезно и порождало неразбериху, напоминающую мышиную возню.
— Пока вы тут бегаете, они у вас живьём сгорят! — крикнул проверяющий инспектор.
— Ломайте дверь!!! — проорал кто-то.
— Надо кувалду!!
Кувалда нашлась быстрее, чем комендант с ключами.
"БУМ! БУМ-М!! БУМ-М-М!!!"
Неимоверный грохот от ударов кувалды об железные замки заполнил помещение. Голые бетонные стены, нисколько не поглощая звук, только усиливали его, создавая эффект жуткой реверберации.
От стены сыпалась известка и отваливались куски сухой штукатурки. Падая на пол, они раскалывались, поднимая облако пыли.
Последний замок был сбит одновременно с приходом коменданта с ключами. Дверь открыли, туда вбежали все, кому не лень. Я заглянул в цех. Женщины, что работали в этом цехе, забились в дальний угол и испуганно смотрели по сторонам. Неподдельный страх был в их глазах. Так они и стояли, широко распахнув глаза и прикрыв руками рты. Они до сих пор знали и не понимали, что происходит. Никто же их не предупредил, что будет учебная тревога.
— Выносим пострадавших! — крикнул я.
— Да всё уже! Сгорели они!! Живьём! Оценка "неудовлетворительно"! — сказал проверяющий, останавливая секундомер.
Все расстроенно заворчали, скидывая вину друг на друга:
— Это всё из-за коменданта! Она ушла куда-то с ключами, — сказал кто-то.
— Да при чём тут она? — отвечали ему.
— Это из-за тебя!
— А я тут при чём?
— Кувалдой плохо махал!
Я посмотрел на проверяющего. Он торжествовал. Только что он доказал себе, что слаженности в действиях сотрудников нет.
— Разрешите идти? — спросил я его.
— Разрешаю, — ответил он и громко, чтоб услышали все присутствующие, сказал:
— Медикам оценка "Отлично"!
Мы направились к начмеду доложить о нашем "успехе".
Начмед сидел в своем кабинете хмурый, молчаливый.
— "Скажи-ка, дядя, ведь недаром, тюрьма, спалённая пожаром, начмеду не нужна?" — заходя в кабинет, выразительно прочитал я только что переделанные мною строки из знаменитого произведения.
— Ну как? — не обратив внимания на мою импровизацию, спросил начмед.
— Всем "два", а нам, — я кивнул на Оксану, — "пять"!
— Отлично! Молодцы! — обрадовался он.
...
Проверка закончилась. В целом, учреждению была выставлена оценка "удовлетворительно".
Продолжение следует...
Часть 1/ Часть 2/ Часть 3/ Часть 4/ Часть 5/ часть 6/ Часть 7/ Часть 8/ Часть 9/ Часть 10/ Часть 11/ Часть 12/ Часть 13/ Часть 14/ Часть 15/ Часть 16/ Часть 17/ Часть 18/ Часть 19/ Часть 20/ Часть 21/ Часть 22/ Часть 23/ Часть 24/ Часть 25/ Часть 26/ Часть 27/ Часть 28/ Часть 29/ Часть 30/ Часть 31/ Часть 32/ Часть 33/ Часть 34/ Часть 35/ Часть 36/ Часть 37/ Часть 38/ Часть 39/ Часть 40/ Часть 41 /Часть 42