Андрей Николаевич предложил.
- Я спрошу, у меня на бывшей работе толковый мужик был в профкоме. Может, он посоветует кого.
- Узнай, папа. – Анна встала и подошла к окну.
На улице шел снег, первый настоящий густой снегопад. Хлопья покрывали грязный асфальт, крыши машин, голые ветки деревьев белым чистым покрывалом, словно пытались скрыть все недостатки этого мира, дать ему шанс начать все с чистого листа.
- Я хочу, чтобы у моих детей изменилась фамилия. Ковалевы, а не Смирновы. – прошептала Анна. – Наша, а не его.
Анна отрекалась не просто от мужа, она отказывалась от всего, что связано с ним. От 11 лет своей замужней жизни. Отец подошел и встал рядом у окна.
- Правильно, дочка. Ковалевы лучше.
И Анна почувствовала не боль от разрыва, а странное холодное чувство освобождения. Она приготовилась перевернуть страницу и написать новую главу своей собственной, а не чужой жизни.
Через два дня отец принес ей номер телефона. Не адвоката по громким делам, а женщины юриста. Она вела небольшую частную практику в конторе на первом этаже старой хрущевки. Анна пришла туда с папкой с документами. Ее сердце колотилось. Этот шаг для нее страшнее, чем поход на рынок или первый день в столовой. Там она боролась за выживание, здесь она официально, под роспись, уничтожала свое прошлое. Юрист Ирина Борисовна оказалась спокойной, умной женщиной лет 50, с уставшими, но очень внимательными глазами. Она молча выслушала сбивчивый рассказ Анны про «уехал в неизвестном направлении, оставил без средств к существованию, но с долгами». Она не задавала лишних вопросов, она видела таких женщин каждый день.
- Я вас поняла. – произнесла Ирина Борисовна после рассказа Анны. – Ситуация ясная. Развод через суд, у вас несовершеннолетние дети и местонахождение ответчика неизвестно. Это займет время, месяца три-четыре, не меньше.
- Я готова.
- Алименты, – продолжала юрист, - мы, конечно, подадим. Суд назначит ему выплаты в твердой денежной сумме, раз он официально не трудоустроен. Но вы же понимаете, пока его не найдут, это будут обыкновенные цифры на бумаге.
Анна сделала глубокий вдох.
- Ирина Борисовна, для меня сейчас главное не деньги. Я хочу… Сменить детям фамилию и себе вернуть девичью. Это возможно?
Юрист подняла глаза от своих бумаг. Она посмотрела на Анну по-новому. Она увидела не обычную брошенную жену, а человека, который хочет сжечь за собой все мосты.
- Да, но это сложнее. Потребуется согласие органов опеки. Придется доказать, что отец не участвует в воспитании детей, что смена фамилии в их интересах. Но учитывая обстоятельства его исчезновения, думаю, у нас получится.
Ирина Борисовна приступила к перечислению документов, справок, заявлений. Анна слушала, и ее голова шла кругом от этих казенных, бездушных слов. «Иск, ходатайство, госпошлина». Ее жизнь, боль, трагедия превращались в стопку бумаг, в пункты юридической процедуры. И, как ни странно, это приносило облегчение. Это обезличивало ее горе, делало его чем-то решаемым.
- Хорошо, я все соберу. – и она направилась к выходу.
Анна вышла из конторы на заснеженную улицу и почувствовала себя опустошенной, но в то же время собранной. Она запустила механизм, и обратной дороги нет.
Вечером после работы ее снова ждал Сергей. Поездки домой в его машине стали для нее спасительными моментами, эти двадцать минут тишины и покоя в конце каждого тяжелого дня. Он увидел ее осунувшееся, бледное лицо и ничего не стал спрашивать. Он включил тихую музыку и повез ее домой.
- Я сегодня сходила к юристу. – нарушила молчание Анна. – Подаю на развод.
Сергей не удивился, а лишь кивнул.
- Правильно, давно пора.
- Я хочу вернуть себе свою фамилию Ковалева.
Он на мгновение перевел на нее взгляд. Что-то теплое промелькнуло в его глазах.
- Хорошая фамилия, и тебе она идет больше.
Они снова замолчали, но это безмолвие наполнено пониманием.
- Слушай, а я Никите твоему звонил сегодня.
- Зачем? – удивленно посмотрела Анна.
- Ну как? Сказал, что байдарка моя совсем расклеилась, а у меня спину прихватило, и одному никак не справиться. Спросил, не поможет ли.
У Анны перехватило дыхание.
- Он согласился?
- Ага. Сказал, в субботу придет в гараж. Я ему адрес объяснил. Так что лед тронулся. – он подмигнул ей.
И Анна глядела на его доброе лицо, на дорогу и падающий снег, и впервые почувствовала, что у нее есть будущее.
Анна вошла в квартиру окрыленная. Новость о том, что Никита согласился помочь Сергею, показалась ей большей победой, чем все заработанные в столовой деньги. Это первый крошечный шажок ее сына из той темной бездны, в которую он себя загнал. Она рассказала обо всем отцу. Он слушал, и его лицо светлело.
- Вот и хорошо! Может, и правда оттает мальчишка. Мужик этот, твой знакомый, вроде правильный.
Анна помнила с детства, что слово «правильный» - это высшая похвала в лексиконе отца. Она прошла в детскую. Никита сидел за столом и делал вид, что читает.
- Никит, мне дядя Сережа сказал, что вы договорились на субботу.
- Ну да. – не отрывался от книги сын.
- Я очень рада.
- Я всего лишь посмотрю. Вдруг мне не понравится. – буркнул Никита.
Он все еще пытался сохранить свою колючую броню, но Анна видела, что ему самому неловко и немного любопытно. Она не стала давить, поцеловала его в макушку и вышла.
В девять вечера вернулась Валентина Петровна. Она вошла на кухню молчаливая и отстраненная. Анна решила сказать ей все сразу.
- Мама, сядь пожалуйста. У меня есть новости.
Валентина Петровна опустилась на стул с непроницаемым лицом.
- Я сегодня сходила к юристу, подаю на развод.
Мать не проронила ни слова и смотрела на дочь.
- И я написала ходатайство о смене фамилии себе и детям. Я хочу вернуть свою, Ковалева.
Анна ожидала чего угодно, упреков, предостережений, вопросов, но мать продолжала молчать, словно видела Анну впервые.
- Мам, ты ничего не скажешь?
- А что тут говорить? – после долгой паузы тихо и без осуждения произнесла Валентина Петровна. А потом повернулась к мужу. – Слышал, Андрей? Дочь твою фамилию возвращает.
Андрей Николаевич до этого сидел с сутулой спиной и сразу выпрямился. Он посмотрел на Анну с гордостью, встал и подошел к книжному шкафу в гостиной. Порылся на нижней полке, перебрал руками тома старых энциклопедий и достал то, чего Анна не видела уже много лет. Потертый семейный фотоальбом в бархатной обложке. Он положил его на стол.
- Мой отец… Твой дед… Носил фамилию Ковалев. – непривычно торжественно произнес Андрей Николаевич. – Он всю Отечественную прошел, ордена имел. Человеком настоящим был, со стержнем.
Андрей Николаевич открыл альбом на первой странице, там черно-белая старинная фотография молодого солдата с ясным прямым взглядом.
- Хорошая у тебя фамилия, дочка, наша. Не позорь ее.
Анна смотрела на фотографию деда, потом на отца. И она поняла, откуда в этом тихом, незаметном человеке столько внутренней силы. Они сидели втроем на кухне, Анна и родители. И впервые за много недель говорили не о долгах или страхе, они вспоминали свою семью и корни. И в этот вечер посреди руин их прошлой жизни началось что-то живое. Не выживание, а возрождение семьи Ковалевых.
Прошел месяц. Ноябрь сменился декабрем. Жизнь, хоть и со скрипом, вошла в новую колею. Самая большая перемена произошла с Никитой. После того разговора с матерью он еще несколько дней ходил угрюмый и молчаливый. А потом в одну из суббот он ничего не сказал, надел старую куртку и ушел. Анна знала куда. К Сергею в гараж.
Никита вернулся через три часа. Молчаливый, но другой. Его руки пахли деревом и клеем, а в глазах впервые за долгое время не осталось колючей враждебности. В них появился интерес. С тех пор каждую субботу он пропадал в том гараже. Он никогда не рассказывал подробно что они там мастерили, просто бросал коротко.
- Мы с дядей Сережей байдарку чинили.
И в этом "мы" звучало столько гордости новообретенной мужской солидарности, что у Анны сжималось сердце. Этот практичный надежный мужчина совершил то, что не под силу ей. Он вытаскивал ее сына из темной раковины.
В один из выходных дней на город обрушился обильный снегопад. Он падал большими пушистыми хлопьями и преображал унылый двор в зимнюю сказку. Анна глядела в окно на эту неожиданную красоту и приняла спонтанное решение.
- Дети, одевайтесь. Идем лепить снеговика! – позвала она.
Лера вскрикнула от восторга. Даже Никита оживился. Впервые за долгое время веселый, радостный детский смех прозвучал в их доме. Они вышли во двор. Анна, Никита, Лера, даже Андрей Николаевич вывез на морозный воздух спящего в коляске Матвея. Они катали снежные шары, смеялись, падали в мягкие сугробы. Анна смотрела на своих детей, на их раскрасневшиеся счастливые лица, и чувствовала, как тает лед в ее собственной душе. Она давно забыла что такое обыкновенная радость без страха и оглядки на прошлое.
К ним подошел Сергей. Он жил в соседнем дворе и возвращался из магазина с пакетом продуктов. Он увидел их веселую возню и улыбнулся.
- Ого, Ковалева, у тебя тут целая строительная бригада!
Потом поздоровался с Никитой.
- Только носа не хватает. Непорядок.
Он полез в свой пакет, достал оттуда крупную ровную морковку и протянул ее Лере.
- Держи, хозяйка. Это самый важный элемент.
Лера засмеялась и приделала снеговику нос. Они стояли все вместе в этом заснеженном дворе. Анна, ее дети, отец и этот простой надежный мужчина, который так незаметно и естественно вошел в их жизнь. И на мгновение Анне показалось, что все почти нормально. Что они семья и лепят снеговика. Именно в этот миг из-за угла дома появился человек. Он двигался медленно, неуверенно, как будто не узнавал знакомый двор.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20. Глава 21. Глава 22. Глава 23. Глава 24. Глава 25. Глава 26. Глава 27. Глава 28.