Валентина Петровна продолжала.
- Я делаю это ради будущего детей, потому что с этим долгом у них никаких перспектив.
Она встала. Вся ее усталость исчезла, и домочадцы вновь увидели несокрушимую скалу.
- Завтра я позвоню по этому номеру. - Валентина Петровна не спрашивала их мнения, а ставила перед фактом.
Анна смотрела на мать, отца, на белую визитку на столе. Она похожа на кость, что брошена им судьбой. И Анна понимала, что их семья стоит на пороге самого страшного испытания в жизни. Они собирались шагнуть в темноту, из которой уже могли не вернуться. Однако облегчение в доме не наступило. Наоборот, воздух сгустился до предела. Раньше их объединял общий враг и стратегия выживания, а теперь семья раскололась. По одну сторону стояла решимость Валентины Петровны, по другую – страх и отчаянное сопротивление Анны и ее отца. Весь вечер Анна ходила за матерью тенью.
- Прошу тебя, подумай! – умоляла дочь. – Это самоистребление. Мы найдем другой выход. Я пойду на вторую работу, ночную. Мы станем питаться одной картошкой, быстрее продадим квартиру.
- И сколько ты заработаешь, Аня? - Валентина Петровна мыла посуду и даже не повернулась. – Еще десять тысяч в месяц, двадцать? А долг растет. Они не станут ждать, пока мы насобираем. Надо решить эту проблему сейчас, раз и навсегда.
Все аргументы Анны разбивались об эту беспощадную логику.
Дети чувствовали раскол. Они жались к Анне и инстинктивно искали защиты. Лера перестала рисовать, она тихонько сидела рядом с матерью на кухне и перебирала пуговицы в старой шкатулке. Никита после налета бандитов стал сдержанным и замкнутым. Отныне он смотрел на бабушку с плохо скрываемым страхом. Она перестала казаться родной бабулей, а стала чем-то непонятным и пугающим, кто собирался идти на встречу со злыми людьми.
Вечером Анна укладывала детей спать, и Лера тихо спросила.
- Мам, а бабушка, она уходит на битву?
Анна замерла. Лера уловила самую суть детским чутьем. Мать погладила ее по голове.
- Нет. Иногда у взрослых случаются очень сложные ситуации. Спи.
Утром Валентина Петровна встала раньше всех. Она надела тот же строгий костюм. Села за кухонный стол, положила перед собой белую визитку и свой старенький кнопочный телефон.
Анна и Андрей Николаевич вошли на кухню и замерли. Они поняли – сейчас наступит непоправимое.
- Валя, прошу тебя последний раз, не делай этого! – отчаянно попросил муж.
- Отойдите, не мешайте.
Валентина Петровна даже не поглядела на них. Она медленно набрала номер и приложила трубку к уху. Анна видела, как напряглась спина матери. На том конце провода ответили не сразу.
- Здравствуйте. – спокойно и деловито начала Валентина Петровна. – Мне нужно поговорить с вашим руководителем. Скажите, что это от Степана. По поводу Виталия.
Она слушала ответ с непроницаемым лицом.
- Да, я мать его жены. Я понимаю. Где и когда?
Она взяла ручку и на клочке бумаги записала адрес.
- Хорошо. Прибуду одна. – и положила трубку.
Валентина Петровна повернулась к застывшим в ужасе Анне и мужу.
- Сегодня, в три часа дня. Спортивный клуб «Монолит» на Промышленной.
Эти слова упали в тишину кухни, как камень в стоячую воду. Они породили не всплеск, а ледяные круги страха. Всем в городе известно что это за местечко. Бывший заводской спортзал, его отжали «нужные» люди в девяностые. Теперь это их неофициальная крепость. Посторонние туда не заходили, и по слухам возвращались обратно не всегда.
- Нет, Валя! – побледнел Андрей Николаевич. – Это логово зверя, и вход туда запрещен. Они тебя не выпустят.
- Папа прав. – поддержала Анна. – Мама, они заманивают тебя. Степан этот… Он их человек и предал нас. Они хотят, чтобы мы сами пришли к ним в руки!
Их голоса срывались. Они уже не сдерживали панику, и она вырывалась наружу.
- А какой у нас выбор? – спокойно, почти устало промолвила Валентина Петровна. – Ждать визита сюда, к детям?
Она посмотрела на часы.
- Еще есть время до трех. Хватит истерик, нужно действовать.
Она встала и начала собирать завтрак на стол, будто ничего не произошло. Это ее нарочитая будничность настораживала еще сильнее.
День превратился в пытку. Время то замедлялось и тянулось как жвачка, то неслось с бешеной скоростью и приближало роковой час. Анна пыталась занять себя. Она взялась за большую стирку, потом погрузилась в мытье окон. Она терла стекла с таким исступлением, словно пыталась отмыть весь мир от грязи и лжи. Но перед ее глазами неуклонно стояла картина – ее мать одна входит в эту мрачную, обитую железом дверь «Монолита».
Андрей Николаевич нянчил в комнате Матюшу. Анна слышала, как он тихо разговаривал с внуком, пел ему старые, забытые колыбельные. Таким способом он защищался от реальности.
Дети вернулись из школы и сразу почувствовали атмосферу в доме. Они ничего не спрашивали, неприметно, безвылазно сидели в своей комнате. Даже Никита, обычно ершистый и колючий, сегодня безмолвствовал. Кажется, он все понимал.
Валентина Петровна приступила к сборам в два часа дня. Она оделась в тот же строгий костюм, подошла к зеркалу и подкрасила губы. Это выглядело так дико и неуместно, что Анна не выдержала.
- Мама, зачем? – с отчаянием вымолвила Анна. – Куда ты прихорашиваешься? Ты же не на праздник идешь.
Валентина Петровна посмотрела на свое отражение, потом на дочь.
- Именно поэтому. Пусть они видят перед собой не испуганную старуху-пенсионерку, а уверенную, несломленную женщину. Они, Аня, как собаки, почуют страх, и сразу вцепятся в глотку. Им нельзя давать этого шанса.
Она положила помаду в сумочку. Там ни телефона, ни диктофона, она пустая. Валентина Петровна вышла в прихожую. Андрей Николаевич уже стоял там, одетый, с ключами от машины в руке. Его лицо посерело.
- Ты помнишь что делать? – на всякий случай поинтересовалась жена.
- Не забыл. Час. Жду в машине. Если через час тебя нет… - муж не договорил, голос прервался.
Валентина Петровна подошла к двери в детскую и приоткрыла ее. Никита и Лера подняли голову и в упор глядели на бабушку.
- Ну, ребятушки, я похлопочу немного. Слушайтесь маму и дедушку.
Она хотела сказать что-то еще важное и прощальное, но слова застряли в горле. Она посмотрела на них долгим, полным любви взглядом и осторожно прикрыла дверь. Потом повернулась к Анне.
- Сумка с деньгами там же. Если со мной что-то случится… Бери детей и уезжай. Куда-угодно. Срочно беги. Обещаешь?
- Мама, нет! Не говори так! – Анна качала головой, и слезы текли по ее щекам.
- Обещай.
- Честное слово, клянусь. – сквозь рыдания пролепетала дочь.
Валентина Петровна улыбнулась. Она в последний раз обвела взглядом свою семью и шагнула за порог. Андрей Николаевич пошел за ней.
Дверь захлопнулась. Анна осталась одна, в пустой, звенящей от тишины квартире. Она подошла к окну и стала смотреть во двор. Вот родители вышли из подъезда. Маленькая, хрупкая женщина и ее верный и молчаливый рыцарь. Они сели в свою старенькую машину. Лада завелась, выехала со двора и скрылась за углом. Анна отошла от окна, посмотрела на настенные часы. Циферблат показывал пол третьего. Начался самый длинный час в ее жизни.
Часы на кухонной стене отсчитывали секунды. Тик-так, тик-так. Раньше Анна никогда не всматривалась в стрелки, а теперь они двигались как шаги в неизвестность. Каждый щелчок отмерял мгновение жизни ее матери. Анна осталась с детьми. Первые десять минут она заставляла себя действовать. Убрала чашки со стола, вымыла их. Ее движения слишком резкие и лихорадочные. Она терла чистую тарелку, пока та не заскрипела. И все для того, чтобы чем-то занять руки.
Никита и Лера вышли из детской. Они не шумели и не говорили. Они встали в дверях кухни и смотрели на маму.
- А дедушка с бабушкой скоро вернутся? – тихо спросила Лера.
Анна не повернулась и продолжала протирать стол.
- Глазом моргнуть не успеешь. У них важное занятие.
- Ты врешь. – беззлобно отозвался Никита. Он озвучил то, что висело в воздухе.
Анна развернулась и посмотрела сыну прямо в глаза.
- Я очень надеюсь, что скоро.
20 минут.
Тик-так, тик-так. Анна посадила детей рисовать. Дала им самый большой лист ватмана и все карандаши.
- Вспомним лето! – с преувеличенной бодростью произнесла она. – Море, солнце пляж!
Лера взяла карандаши, но рисовала маленькие, испуганные фигурки. Никита водил синим карандашом круг, еще и еще. Получалась темная бездонная воронка. Анна сидела рядом с ними и чувствовала, как ее собственный страх передавался детям и отравлял воздух.
35 минут.
Истекло больше половины. Телефон на столе молчал. Анна смотрела на него, и он казался ей черным зловещим идолом. Почему мама не звонит? Наверное, все прошло хорошо, и родители уже едут обратно? А вдруг… Она отогнала эту мысль. Нельзя. Анна встала и подошла к окну. Мелкий, унылый дождь принялся накрапывать. Двор пуст, и даже ни одной знакомой машины. Анна посмотрела на часы.
45 минут.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17.