Анну пронзила будничная мысль, четкая и острая, как клинок. Она умылась ледяной водой и вернулась в спальню. Подошла к своему столику, открыла шкатулку. Ее подарил Михаил на пятилетие их свадьбы. Бархатная, инкрустированная перламутром, внутри на мягкой подложке лежали ее сокровища «жены успешного мужчины». Золотые серьги с небольшими бриллиантами на день рождения Леры, тонкая цепочка с кулоном на годовщину. Браслет Михаил привез в подарок из какой-то деловой поездки. Каждая из этих вещиц как якорь, они держали ее в прошлом, и все пропитаны ложью. Еще три дня назад она смотрела на них с гордостью, сегодня же она видела в них лишь блестящие осколки разбитой жизни. Анна решительно закрыла шкатулку. Потом подошла к шкафу, распахнула дверцы. Взгляд скользнул по платьям, блузкам и остановился на ней – шикарной, норковой шубе. Михаил купил ее два года назад. Она висела в чехле и занимала полшкафа. Символ статуса, предмет зависти подруг. Анна надела ее всего несколько раз. В их маленьком городке ходить в такой шубе совершенно некуда. Она сняла чехол. Мех блестел и переливался, мягкий, дорогой.
Анна взяла шкатулку с драгоценностями, положила на руку тяжелую шубу и вышла из спальни. Она появилась на кухне. Валентина Петровна держала на руках Матвейку. Андрей Николаевич листал новости в телефоне и делал вид, что ничего не замечает. Родители подняли на нее глаза и застыли. Анна подошла к столу и положила шкатулку, а рядом шубу. Мех беззвучно распластался на клеенке и занял почти все пространство.
- Аня, что это? – насторожилась Валентина Петровна.
- Это капитал.
Отец с матерью удивленно посмотрели на нее.
- Это деньги, пока в другой форме. – Анна открыла шкатулку. - Золото, камни, – она провела рукой по меху, – норка, это все можно продать. И я займусь этим сегодня же.
- Дочка, но это же подарки. – развел руками Андрей Николаевич. – Память.
- Ты смеешься, папа? – Анна посмотрела на отца, и в ее глазах впервые за долгое время появился живой, осмысленный блеск. – Память о предателе? Михаил сорил чужими деньгами и покупал мне эти безделушки, чтобы я сидела тихо и ни о чем не спрашивала. Я хочу избавиться от этих вещей!
Анна говорила это не с надрывом или слезами, она приняла решение и выражала свою волю с презрением и спокойствием. Валентина Петровна смотрела на дочь и видела эту перемену. Из раздавленной, брошенной жены проклевывалось волевое и беспощадное.
- Ты знаешь куда идти? В ломбарде за это дадут копейки.
- Я найду. Позвоню, поспрашиваю. В городе есть ювелиры, скупщики, я не отдам это даром. Украшения и шуба наш следующий взнос.
Анна говорила убедительно, будто всю жизнь занималась скупкой и продажей ценностей. Вчерашняя домохозяйка боялась попросить у мужа лишнюю тысячу, а теперь планировала свою первую финансовую сделку. Она закрыла шкатулку.
- Пап, ты можешь посидеть с Матвеем, пока я позвоню? Маме надо на рынок собираться.
Анна не просила, она распределяла роли. Андрей Николаевич кивнул. Валентина Петровна смотрела на дочь, и в ее глазах, помимо боли, появилось уважение.
Анна шла по улице и прижимала к себе тяжелую сумку. Она надела демисезонное пальто и повязала платок на голову. Ее одолевало желание стать невидимой, раствориться в толпе. Однако ей чудилось, что каждый прохожий смотрел именно на нее. Что у нее написано на лбу огненными буквами: «Брошенная». Нищая. В отчаянии.» Сначала она решила пойти в единственный в городе приличный ювелирный магазин. Тот самый, где Михаил когда-то покупал ей серьги. Анна вошла внутрь. Тихая музыка, блеск витрин, вежливая девушка-консультант. Этот мир роскоши и равнодушия теперь казался ей декорацией из другой жизни.
- Здравствуйте! – Анна старалась, чтобы голос не дрожал. – Я бы хотела оценить несколько изделий. Возможно, на продажу.
Девушка смерила ее пристальным взглядом, увидела пальто, платок, уставшее лицо. Ее улыбка стала чуть более прохладной.
- Мы не занимаемся скупкой, только продажей. – заученно проговорила она. – Но у нас есть эксперт. Подождите, я позову.
Пожилой мужчина вышел из подсобки через несколько минут. Он приподнял очки и посмотрел на посетительницу.
- А ну-ка покажите что там у вас.
Анна положила шкатулку на прилавок и открыла ее. Достала серьги, цепочку, браслет. Специалист взял лупу. Долго, молча, со знанием дела рассматривал каждое изделие.
- Ну что ж, обычная штамповка. Золото 585-й пробы. Камешки – мелкая бриллиантовая крошка, почти пыль, особой ценности не представляют. В ломбарде вам за все это дадут цену лома, тысяч 15, от силы 20.
«15 тысяч… За такие сокровища…»
Анна почувствовала, как земля уходила из-под ног.
- А… Если не в ломбард?
- Попробуйте к частникам. – пожал плечами оценщик. – Но много не выиграете.
Анна собрала свои драгоценности обратно в шкатулку.
- Спасибо. – и вышла из магазина.
- Теперь шуба. – сказала она себе.
Анна знала одно место, небольшое ателье. Помимо пошива там занимались комиссионной продажей меховых изделий. Она спустилась в полуподвальное помещение. В нос ударили запахи нафталина и старых тканей. Полная, суровая женщина с высокой прической сидела за прилавком. Анна достала шубу и развернула ее. Мех заиграл даже в тусклом свете. Хозяйка подошла и взяла шубу в руки. Ее движения профессионально цепкие. Она дула на мех, щупала подкладку, выворачивала швы.
- Норка. – определила хозяйка ателье. – Греческая, качество неплохое. Но фасон уже не модный. Классика. Сейчас все хотят что-то более легкое. И цвет темный… - и после паузы хозяйка добавила. – Плюс на каждом углу эти шубы, конкуренция огромная. Сдадите на комиссию, я ее выставлю за 150 тысяч. Продаваться будет до конца сезона, до весны, но гарантий никаких. В случае реализации мои тридцать процентов, вам 105. Если деньги нужны срочно, могу забрать за семьдесят. Наличными, прямо сегодня. Больше не дам, рисковать не хочу.
«70 тысяч за шубу, которая стоила почти полмиллиона… Это непритворный грабеж, зато настоящие деньги в руках.»
- Мне… Мне нужно подумать. – Анна попятилась к двери.
- Только недолго. – предупредила хозяйка. – Завтра могу и 60 предложить.
Анна вышла из ателье. Она снова прижала к себе свою бесполезную роскошь и стояла посреди улицы растерянная, униженная. Весь ее план, такой решительный и смелый утром, рассыпался в прах при столкновении с реальностью. Ее активы, «деньги в другой форме», оказались почти ничего не стоящей мишурой. Она почувствовала, как к глазам подступили злые, бессильные слезы, и уже приготовилась развернуться и пойти домой, отступить. И вдруг она вспомнила лицо своего сына. Он протягивал ей свинку-копилку. И дочь с пятитысячной купюрой в лапах медвежонка. Дети верили в нее и запрещали сдаваться. Анна достала из кармана телефон и набрала номер. Тот самый, что дала ей мама перед уходом. «Жука» Марка Семеновича. Анна решила идти до конца.
Мастерская Марка Семеновича располагалась на первом этаже старого дома. Никакой вывески не сияло, только обшарпанная металлическая дверь, обитая коричневым дерматином. Анна несколько минут стояла перед ней и не решалась войти. Она крепко прижимала к себе сумку, где сконцентрировалось все ее унижение за этот день. Потом сделала глубокий вдох и постучала. Ей отворили. Невысокий, полный мужчина лет 60, с хитрыми живыми глазками и абсолютно лысой головой. Казалось, эта плешь освещала весь коридор. Марк Семенович оглядел ее с головы до ног. Анна ощутила цепкий взгляд как в ювелирном магазине. Но в нем не наблюдалось холодного безразличия, в нем проскальзывало любопытство.
- Я слушаю.
- Я звонила вам от Валентины Петровны. – Анна сама удивилась своему спокойному голосу. – Моя мама работала бухгалтером на заводе.
При упоминании знакомого имени глаза Марка Семеновича потеплели.
- А-а, Петровна! Гроза всего финотдела. Как же, как же, помню! У нее не забалуешь. Ну, раз от нее, заходи, не стой на пороге.
Он провел Анну в свою мастерскую. Это оказалась маленькая комната, сплошь заваленная инструментами, какими-то деталями, проволокой. Пахло канифолью и металлом. В центре стоял верстак. Его заливал свет мощной лампы.
- Ну, показывай, что там у тебя за горе. От хорошей жизни к Марку не приходят.
Тон хозяина циничный, но не злой. Анна немного осмелела и поставила сумку на стул. Она достала шкатулку и открыла ее. Марк Семенович надел на глаза специальную лупу. Он взял серьги в руки. Долго их рассматривал, вертел, дунул на камень.
- Ну что сказать, золото обычное, 585, штамповка.
Анна уже слышала это и моментально расстроилась. Но хозяин не отодвинул украшения с пренебрежением, он продолжал исследовать их. Анна не выдержала.
- Мне сказали, что в ломбарде за это дадут не больше двадцати тысяч.
- Это правда. – кивнул Марк Семенович. Он снял лупу и посмотрел на Анну. – Но ты же не в ломбард пришла, ты заглянула ко мне.
- И что это значит? – встрепенулась Анна.
- Я могу не просто взвесить золото, я могу разобрать украшение. Золото в одну, а камни в другую сторону. Золото я переплавлю, а камешки можно вставить в другое изделие для непритязательного клиента. Так я сумею дать тебе больше, чем в ломбарде. Но меньше, чем ты заплатила за это, понимаешь?
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9.