Анна не слышала, чтобы к ней так обращались уже одиннадцать лет. Это как удар тока, как ключ в дверь прошлого. Перед ней стоял неизвестный в простой рабочей куртке и вязаной шапке. У него обычное, ничем не примечательное лицо. Но глаза… Знакомые. Добрые, немного грустные. Анна несколько секунд рылась в памяти.
- Простите… Я…
- Сергей Лапшин, мы в одном классе учились. Ты, наверное, и не помнишь.
Сергей Лапшин, конечно. Тихий, незаметный мальчик. Он сидел на последней парте и всегда давал ей списывать геометрию. Она не видела его с момента окончания школы. Он сильно изменился, возмужал, погрубел. Только глаза остались те же.
- Сережа. Конечно, припоминаю. – ей стало невыносимо стыдно. Он, ее бывший одноклассник, увидел ее здесь в таком виде, продавщицей барахла.
Анна инстинктивно попыталась спрятать за спиной свои замерзшие красные руки.
- Я тут… Мимоходом проезжал. – Сергей почувствовал ее смущение. – На склад за запчастями. Я сейчас на грузовике работаю. – он кивнул в сторону стоянки. – А ты, что ты тут делаешь?
Вопрос прямой, но в нем ни злорадства, ни любопытства. Только искреннее неподдельное удивление.
- Работаю, как видишь. – выдавила из себя Анна.
- Понятно. – он помолчал и разглядывал ее товар. – Слышал я про мужа твоего. Город маленький, болтают всякое.
Анна напряглась и ожидала очередной порции сплетен.
- Не слушай их. Болтунов везде хватает.
Он неожиданно посмотрел ей прямо в глаза.
- Ты держись. Ты сильная, я еще со школы помню.
От этих простых, неуклюжих слов ком подкатил к горлу Анны. Впервые за много дней кто-то сказал не «что случилось» и не «чем помочь», а просто «держись». И в этом обычном слове больше заступничества, чем в сотне вздохов сочувствия.
- А носки почем?
- Двести пятьдесят, мама вяжет.
- Давай две пары, матери и себе. А то в кабине ноги мерзнут.
Сергей вынул из кармана потертый бумажник, достал из кармана мятую 500-рублевую купюру. Он взял две пары носков, сунул их в карман куртки.
- Ты замерзла совсем. Хочешь, я тебе кофе принесу? Тут за углом ларек есть.
- Нет-нет, спасибо, не надо!
- Да ладно тебе. Пять минут, я быстро.
Сергей не стал слушать ее возражений, просто развернулся и пошел в сторону ларька. Анна осталась стоять и сжимала в руке его купюру. Она смотрела ему вслед, обычному мужчине в рабочей куртке. Он не пытался жалеть ее и не лез в душу. Он просто купил у нее носки и предложил купить кофе. И этот человеческий поступок посреди холода, враждебного мира подействовал на нее как глоток горячего чая после долгого пребывания на морозе. Он не решил ее проблем, но он согрел. Анна поняла, даже когда кажется, что весь мир против тебя, есть настоящие, обыкновенные люди.
Сергей вернулся через несколько минут с двумя пластиковыми стаканчиками. Горячий напиток дымился. Он протянул кофе Анне.
- Вот, держи. Не фонтан, но хоть согреешься.
Анна взяла и горячий пластик обжег ей пальцы, и это оказалось приятно. Она сделала глоток. Дешевый, горячий кофе из автомата почудился ей самым вкусным напитком на свете. Они стояли и молча пили. Рядом с ним, с этим немногословным мужчиной, Анне впервые за долгое время не нужно притворяться. Она не боялась показать свою слабость.
- Ты до вечера тут?
- До четырех, потом рынок закрывается.
- Понятно.
Сергей допил свой кофе и скомкал стаканчик.
- Ладно, мне ехать надо. Запчасти сами себя не привезут. Ты это… Крепись, Ковалева.
Он снова назвал ее девичью фамилию, и от этого у нее что-то дрогнуло внутри. Он подмигнул ей как тогда в школе, когда подсовывал шпаргалку, и пошел к своему грузовику. Анна осталась одна. Но это уже другое одиночество, не такое беспросветное. Она допила кофе, и ей действительно стало теплее, не только от горячего напитка. Остаток дня прошел легче. Анна уже не так остро реагировала на косые взгляды. Она даже смогла продать еще пару вещичек. Встреча с Сергеем словно создала вокруг нее тонкую, невидимую броню.
Анна вернулась домой. Сумерки уже спускались на городок. Она вошла в квартиру с тяжелыми сумками и жалкой выручкой в кармане. Но ее внутреннее состояние изменилось. Она усталая, но не раздавленная. На кухне ее встретил отец.
- Ну как ты, дочка?
- Нормально, пап. Поторговала немного.
Она не стала рассказывать про Сергея. Это что-то слишком личное, чересчур хрупкое, чтобы об этом говорить. Анна взглянула на отца, и сердце сжалось от нового, острого приступа тревоги.
- Мама… Есть новости?
- Тишина. – Андрей Николаевич покачал головой.
Наступило «завтра». То самое «завтра» из СМС. Но оно ничего не принесло кроме вязкой, удушающей неизвестности. Весь день они ждали звонка, стука в дверь, нового сообщения. Надежда теплилась в них со вчерашней ночи и медленно угасала. Страх еще хуже, чем раньше, шел на смену. Тогда они боялись неопределенности, теперь худшего. Они сели ужинать, но еда не лезла в горло. Дети чувствовали напряжение и ели молча. Каждый звук за окном заставлял их вздрагивать.
- А бабушка… Она сегодня вернется? – тихо спросила Лера.
- Я не знаю. Мы ее очень ждем. – Анна погладила дочку по голове.
После чаепития дети ушли в свою комнату, и взрослые остались одни. Они не разговаривали, просто сидели друг напротив друга. Что тут скажешь, все слова бессмысленны.
В девять вечера телефон на столе внезапно ожил. Не звонок, а короткий резкий звук входящего сообщения. Анна бросилась к нему так быстро, что едва не опрокинула стул. Отец вскочил следом. Тот же неизвестный номер. Пальцы Анны не слушались, она несколько раз промахнулась по экрану. Наконец, СМС-ка открылась. Она еще короче, чем вчера. Всего два слова.
«Она возвращается».
Анна читала и не могла понять. Возвращается? Где? Когда? Что это значит?
- Что там, Аня? – услышала она голос отца.
И в этот момент краем глаза Анна заметила движение во дворе. Она бросилась к окну, отец за ней. В тусклом свете уличного фонаря они увидели, как во двор медленно въезжал большой черный джип. Тот самый, о котором вчера рассказывал отец. Машина остановилась прямо под их окнами. Двигатель не глушили. Анна и Андрей Николаевич замерли у окна и не дышали. Их взгляды приковались к этому черному зловещему автомобилю. Задняя дверь открылась, и из машины неторопливо, как во сне, вышла их Валя. Она жива. Но вслед за ней появились двое. Они не держали и не толкали ее, они стояли рядом как сопровождение. Один из них поднял голову и посмотрел прямо на их окно. Этот человек не улыбался и не угрожал, он долго не отводил взгляда. Это напоминало взор хозяина, который проверял свою собственность. Он словно говорил: «Я знаю, что вы там. Мне известен ваш страх. И теперь вы в моей власти». Потом он повернулся к Валентине Петровне, что-то коротко сказал ей и кивнул в сторону подъезда. Она пошла домой. Анна отпрянула от окна.
- Папа, она идет сюда! Они с ней?
- Нет, они остались у машины. – отец не отрывал взора от окна.
Анна не стала дожидаться. Инстинкт, любовь, невыносимый страх прошедших дней, все это толкнуло ее вперед. Она бросилась к двери, распахнула ее и выбежала на лестничную клетку. Она успела спуститься на один пролет вниз, когда увидела маму. Мать еле волочила ноги и поднималась по лестнице. Она держалась за перила, и каждый шаг, казалось, давался ей с трудом.
- Мама! – закричала дочь.
Валентина Петровна подняла голову. Она увидела Анну и остановилась. Ее лицо стало пепельно-серым и осунулось. А в глазах, всегда таких ясных, властных, застыла такая вселенская усталость, какой Анна никогда не видела раньше. Анна подбежала к ней, хотела броситься на шею и обнять, но Валентина Петровна выставила руку вперед и остановила ее.
- Не надо. Я… грязная. – тихо и безжизненно прошептала она.
Они стояли на тускло освещенной лестничной площадке между этажами. Анна задыхалась от рвущихся наружу чувств, а мать – как ледяная скульптура.
- Мама, что с тобой сделали? Ты в порядке?
- Как видишь. Пойдем. Не здесь.
Она оперлась на руку дочери, и они вместе осторожно принялись подниматься на свой этаж. У двери их уже ждал бледный как полотно Андрей Николаевич. Никита и Лера тоже стояли в коридоре и караулили бабушку. Валентина Петровна неспешно, с трудом сняла сапоги и пальто. Андрей Николаевич смотрел на жену со смесью облегчения и ужаса.
- Они уехали? – спросила Валентина Петровна.
- Да, только что. – подтвердил Никита. – Я видел в окно.
Валентина Петровна двигалась как лунатик и прошла на кухню. Она приблизилась к раковине, открыла кран и долго мыла руки. С мылом, снова и снова. Будто пыталась уничтожить невидимую грязь. Все домочадцы наблюдали за ней. Они стояли, молчали и боялись потревожить Валентина Петровну. Наконец, она выключила воду, вытерла руки полотенцем, не обернулась и сказала.
- Налей мне воды.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20.