Светлана Калмыкова

Тамара Александровна подняла голову. Она посмотрела на сына, на невестку, на внука, тот протягивал ей салфетку. И вдруг сквозь слезы начала смеяться. Хрипло, нервно, но искренне. — Богиня хаоса... Надо же. А звучит! Она высморкалась в салфетку. — Ладно. Жизнь продолжается. И... спасибо вам. Вы спасли меня. Лариса улыбнулась. — Всегда пожалуйста, мама. Она впервые назвала её мамой. И это слово прозвучало не как формальность, а как подписание мирного договора. Навсегда. После ухода жениха домочадцы почувствовали усталость...

Альберт поперхнулся, но быстро восстановил самообладание. — Пенсия — это для стариков, милая леди. Я — инвестор. Криптовалюта, антиквариат, редкие металлы. Сейчас работаю над стартапом по добыче алмазов из... атмосферного углерода. Прорывные технологии! Тамара Александровна слушала его с открытым ртом и подкладывала добавки. — Какой ты умный, Альбертик... Алмазы из воздуха! — Именно! — Альберт накрыл её руку своей ладонью. — И мне нужен лишь надежный тыл. Женщина, та, кто поверит. Тамара, душа моя...

Она встала и подошла к окну. — Нахальство — это инструмент, Ларочка. Как скальпель. Им можно спасти жизнь, а можно и полоснуть по горлу. Ты сегодня рубила с плеча, и тебе это понравилось. Кухню захлестнула свинцовая тишина. Олег сидел и молчал. Он наклонил голову, не вмешивался и понимал, что этот урок Ларисе предстоит пройти самой. Лариса смотрела на спину свекрови, ей обидно до слез. Она ждала триумфа, а получила ушат холодной воды. — Вы несправедливы, — сказала она дрожащим голосом. — Я защищала свое...

— Я хочу уточнить, — спокойно промолвила Лариса прямо с места. Голос её звучал бесстрастно, как учил Олег (а его в свою очередь Тамара Александровна). — Жанна, ты упомянула партнера в Твери. «Тверь-Полимер», верно? — Э-э... да, конечно, — Жанна чуть запнулась, но сохранила улыбку. — Отличные ребята. — Согласна, — кивнула Лариса. — Но у них специфическая технология переработки. Они используют гидролиз. Скажи, пожалуйста, как ты планируешь решать вопрос с утилизацией кислотного остатка? В презентации...

В четверг утром Лариса проснулась с ощущением, что она может свернуть горы. Она смотрела на спящего мужа и видела в нем перемены: даже во сне его лицо расслабилось, исчезла привычная морщинка между бровей. «Раз Олег смог, то и у меня получится», — подумала Лариса и встала с постели. Сегодня переломный день. В её компании распределяли бонусы за квартал и назначали руководителя нового проекта «Эко-Лайф». Лариса работала над этой концепцией три месяца. Она ночами рисовала презентации, считала сметы, искала поставщиков биоразлагаемой упаковки...

— Итак, дубль два! — скомандовала свекровь. — Я — Петр Сергеевич. Я давлю. Она снова вошла в роль, выпрямилась и напустила на себя вид мерзкого начальника. — Олег! Ты что, оглох? Я сказал — срок сдачи завтра! Если не сделаешь — вылетишь отсюда без выходного пособия! Ты меня понял? Олег посмотрел на мать. Потом на жену, та одними губами прошептала: «Пауза. Ценность. Риски». Он набрал в легкие побольше воздуха. Посчитал до трех. Раз. Два. Три. Он не опустил глаза. Олег смотрел прямо в переносицу «Петру Сергеевичу»...

Во вторник Олег обычно возвращался с работы с видом побитой собаки, но сегодня он напоминал другую собаку. Ту что не только поколотили, а еще и лишили будки. Он вошел в квартиру тихо, почти бесшумно и надеялся проскользнуть в ванную. Ему не терпелось смыть с себя унижение рабочего дня. Но в доме, где жила Тамара Александровна (заслуженная артистка Сызранского драмтеатра в прошлом), незамеченным проскользнуть практически невозможно. Свекровь сидела в кресле в гостиной, величественно листала модный журнал (его Лариса купила для вдохновения, но так и не открыла)...

Платон поднял голову. В его глазах отразился салатовый метеор, что летел на него. Он не успел увернуться. Тамара Александровна затормозила пятками в песок. Поднялась туча пыли, она накрыла и Платона, и его идеальный куличик, и стоящую по соседству Веронику. — Опа! Приехали! — весело объявила Тамара и выплюнула изо рта песок. Вероника закашлялась. Её бежевое кашемировое пальто покрылось серым налетом. — Это... безобразие! — взвизгнула она и захлопала себя по бокам. — Вы чуть не убили моего ребенка! Лариса! Сделай что-нибудь со своей...

Лариса подошла к мужу, взяла у него коробку с эклерами и заглянула внутрь. — Это с заварным кремом? — Д-да... — Олег начал заикаться. — С глютеном. И сахаром. Я выкину. — Не надо, — Лариса достала один эклер и откусила большой кусок. Олег смотрел, как жена смаковала пирожное с суеверным ужасом и восхищением. — Лара, ты меня пугаешь. Что они с тобой сделали? — Они вывернули меня наизнанку, Олег, — проговорила она с набитым ртом, и в её голосе звучала странная свобода. — А потом склеили. Как тот луноход...

Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый камень, брошенный в стеклянную витрину. «Я тебя не люблю». Самый страшный кошмар любой матери. Лариса побледнела так, что стала похожа на мраморную статую. Тамара Александровна перестала жевать. Она медленно положила бутерброд на пол (прямо на паркет!). Впервые за все время на её лице исчезла насмешливая ухмылка. — Павел, — голос бабушки прозвучал низко и строго. — А ну закрой рот. Она покряхтела, но встала быстро. Подошла к внуку, взяла его за плечи и развернула к себе...

На следующий день Лариса встала раньше всех, ее переполняла решимость вернуть свою жизнь на привычные рельсы. Вчерашний день она мысленно пометила как «технический сбой» и решила сделать вид, что никакого лунохода, драк и жареных яиц не существовало. Лариса приняла волевое решение: сегодня Павлик в сад не пойдет. После вчерашнего инцидента с «Поп-итом» и запугиванием Гордея она решила, что сыну нужен карантин. Изоляция от дурного влияния и интенсивная терапия правильными ценностями. Она даже отменила...

Заведующая устало поправила очки в роговой оправе. — Лариса Витальевна, мы провели беседу. Гордей извинился. Он сказал, что имел в виду динозавров. Бронтозавры, знаете ли, тоже травоядные, но очень мощные... — Не заговаривайте мне зубы! — перебила Лариса. — Мой ребенок травмирован. У него психосоматика! Он сегодня отказался от смузи! В это время в игровой комнате, за стеклянной перегородкой, разворачивалась своя драма. Павлик стоял у стеллажа с развивающими играми. Он чувствовал, как в кармане брюк жжет руку розовое сердечко «Поп-ит»...