Как и где возникла жизнь на Земле, доподлинно неизвестно. И не только потому, что первые живые организмы были очень мелкими, но и потому, что земная кора постоянно обновляется, и пород такого возраста в ней просто не сохранилось. Но как то ни было, первые многоклеточные организмы появились в море, а суша долгое время была практически безжизненной.
К тому же водная среда для жизни куда удобнее суши. Конечно, в воде не так много кислорода и как следствие — у тех, кто дышит жабрами или каким-то их аналогом, не такой быстрый метаболизм. Зато у воды большая теплоёмкость, поэтому и перепады температур не те, что на суше. Зато она плотная, поэтому с одной стороны хорошо держит, с другой — не позволяет особенно экспериментировать с формой тела тем, кто желает быстро двигаться. Поэтому может показаться, что в океане эволюция идёт куда медленнее, чем на суше.
Ты помнишь, как всё начиналось?
Где бы ни зародилась жизнь, а поначалу развивалась она именно в океане. И многоклеточной стала там же. Во всяком случае, первые следы, вернее, отпечатки, многоклеточных организмов относятся к концу протерозоя — эдиакарскому периоду, около 540 миллионов лет назад. Впрочем, эта жизнь была настолько странной, что таксон, к которой она относится, не всегда удаётся определить даже с точностью до царства.
Эдиакар, впрочем, вероятно, закончился одним из первых массовых вымираний, и начался «кембрийский взрыв», который на самом деле взрывом не был, ибо длился десятки миллионов лет. Зато именно тогда появились формы жизни, хотя бы отдалённо напоминающие современные. Кто из выживших эдиакарских созданий был предком позвоночных, неизвестно, но появились они именно тогда.
Однако доминировали в кембрийских морях отнюдь не позвоночные. Очень странные создания, смахивающие на подводную лодку с перископами, тоже водились. Но в основном моря кембрия были населены членистоногими — от почти обычных на вид трилобитовдо эвриптерид, похожих на помесь омара со скорпионом, доживших аж до самого Великого вымирания и совсем уж странных аномалокарисов.
Рыбы, почти рыбы и не совсем рыбы
Как мы уже выяснили, водная среда накладывает на анатомию и физиологию обитающих в ней животных гораздо больше ограничений, чем суша. Поэтому не удивительно, что все возникшие в океане позвоночные очень друг на друга похожи — четыре парных плавника и три непарных на вытянутом в длину теле, хотя в самом начале эволюция «экспериментировала» и с тремя, и даже с четырьмя парами будущих ног.
И это несмотря на то, что разница между «рыбами» — на уровне подкласса, то есть если бы мы захотели всех их считать рыбами, то нам пришлось бы называть рыбами вообще всех позвоночных, кроме разве что ланцетника. А всяких разных водных позвоночных известно предостаточно. Кроме ныне здравствующих собственно рыб, то есть лучепёрых, акул и скатов, химер и кистепёрой рыбы латимерии, было и ещё множество довольно причудливых созданий вроде панцирных рыб.
И хотя может показаться, что в «тепличных» условиях водной среды эволюция должна идти довольно медленно, эволюционировали водные позвоночные вполне исправно. Довольно рано они, вслед за трилобитами, но независимо от них, «изобрели» каннибализм. Акулы, кстати, тоже не сразу стали ужасными хищниками, грозой всего живого. Впрочем, большинство акул и сейчас существа вполне мирные и безобидные, даже самая большая из них — китовая.
Да и лучепёрые рыбы тоже неизменными не оставались. Появившись впервые на мелководьях, рыбы постепенно освоили большие, более 200 метров, глубины, где царит вечная тьма, и даже научились ходить, правда, для начала не по суше, а по дну. Не обошла рыб даже, казалось бы, сугубо сухопутная эоценовая «мода» на сабельные клыки. У рыб они, правда, больше напоминали не клыки, а бивни.
Самая же известная ископаемая рыба, своего рода морской тираннозавр — несомненно, гигантская акула мегалодон. Впрочем, как и у всех акул, костей у него не было, а скелет состоял из хрящей. Так что сохранились от мегалодона по большей части зубы да куски челюстей, что, понятное дело, оценку его размеров не упрощает. Зато как устроены зубы мегалодона, учёные знают очень хорошо.
Не только позвоночные
Впрочем, потихоньку развивались не только позвоночные. Моллюски если не конкурировали с рыбами, то вполне неплохо себя чувствовали, причём до относительно недавнего времени — даже довольно экзотичные по нашим временам головоногие в раковинах — аммониты. Плавать они, несмотря на таскаемые с собой тяжести, наловчились неплохо, а вот погубило их, как ни странно, стремление украсить себя.
Впрочем, и беспозвоночные в океане, как известно, представлены не только головоногими и вездесущими ракообразными. Казалось бы, не любящие соли брюхоногие тоже родом из моря, правда, после Великого вымирания они там изрядно измельчали, но быстро выросли обратно. И даже такие, казалось бы, сугубо сухопутные создания, как пауки, и те нашли себе уголок в море.
Вернувшиеся к истокам
В общем, жизнь в океане, если к нему приспособиться, совсем не плоха. Не удивительно, что почти сразу, как только вышли на сушу и обрели настоящую независимость от воды, позвоночные принялись пытаться вернуться обратно. Не только, впрочем, позвоночные — вышеупомянутые морские пауки тоже довольно очевидным образом вторичноводные, хотя с обычными сухопутными паукообразными состоят в довольно отдалённом родстве.
Первую, не вполне удачную, попытку предприняли ещё в пермском периоде мезозавры. Попытка получилась так себе — мелкая, тщедушная и, похоже, сушу так до конца и не оставившая. Попытались даже крокодилы, но у них ничего не вышло по чисто анатомическим причинам — они просто так и не смогли научиться достаточно глубоко нырять. Впрочем, и без живорождения им было бы тяжеловато уйти с суши.
Первыми же действительно успешными вторичноводными позвоночными стали мезозойские рептилии. Причём не какая-то одна группа, а сразу несколько, причём друг с другом они состояли в весьма отдалённом родстве и родичей динозавров, доминировавших тогда на суше, среди них не было, хотя нельзя сказать, что они не пытались.
Ну а после того, как вымерли динозавры, а вместе с ними и морские ящеры, по уже проторённой тропинке пошли млекопитающие. Правда, такого разнообразия форм, как рептилии, они породить не сумели — киты и полуводные тюлени — это всё, на что их хватило. Правда, мелкие всеядные, как свиньи, парнокопытные, превратились в исполинов, породивших самое большое когда-либо жившее животное, почти мгновенно, меньше, чем за 10 миллионов лет.