К концу палеозоя, в пермском периоде, последними из всех животных покинувшие водную стихию позвоночные изобрели, наконец, амнион — непроницаемую для воды оболочку яйца, и принялись окончательно завоёвывать сушу. И звероящеры совсем было её завоевали, но тут, по не вполне пока ещё ясным причинам, грянуло пермь-триасовое вымирание.
В результате звероящеры не то что бы вымерли — от кого-то произошли же млекопитающие. Однако звероящеры уступили лидерство рептилиям, разделившим между собой среды обитания. В воздухе и на суше царили архозавры — птерозавры и динозавры соответственно. А вот в море архозавров не было — водной стихией владели совсем другие рептилии.
Причём нельзя сказать, чтобы архозавры совсем не пытались вернуться в море. Крокодилы даже породили было два семейства морских животных, но они довольно быстро вымерли. Не остались в стороне и более древние архозавроморфы, кто-то вроде двоюродных прадедушек динозавров, Tanysauria. Они, как и крокодилы, были как морскими, так и сухопутными, но главное, чем они выделялись — очень длинная шея, у Tanystropheus, например, достигавшая половины длины всего тела, от головы до кончика хвоста.
Понятно, что удлинить шею можно двумя способами — либо увеличив число шейных позвонков, либо вытянув сами позвонки. Tanysauria прибегали к обоим. Например, в самой длинной, трёхметровой, шее, обладателем которой был Tanystropheus longobardicus длиной в пять метров, позвонков было всего 13, зато, как нетрудно догадаться, очень длинных.
Как были устроены эти позвонки здесь и сейчас, учёные выясняли давно и довольно подробно. А вот как эволюционировали шеи танизаврий, известно довольно мало. Этот-то пробел и попытались восполнить европейские палеобиологи. Изучали они этот вопрос на примере трёх десятков танистрофеев разных видов и нескольких экземпляров более примитивной танизаврии — Protanystropheus antiquus, благо, современные методы исследования помогают изучать окаменелости, не разрушая их.
Оказалось, что у P. antiquus позвонки внутри пустые, причём стенки на концах позвонков относительно тонкие, а к центру кости утолщаются. Укреплена вся эта трубчатая конструкция трабекулами — пластинами из губчатой кости, причём в некоторых из исследованных костей трабекулы делят одну полость на несколько секций.
У танистрофеев все позвонки тоже были полыми, но вот трабекул внутри полостей в основном уже не было. Только иногда трабекулярные структуры попадались в передних и задних частях позвонков. Кроме того, у танистрофея был с трудом различим канал, по которому проходил спинной мозг, а вот у P. antiquus с этим каналом как раз всё было нормально. Зато позвонки танистрофеев имели почти идеально круглое сечение — вероятно, жёсткость позвонка обеспечивалась уже не за счёт внутренних структур, а чисто за счёт геометрии.
Что же касается внутренней структуры самой костной ткани, то в серединах позвонков, по всей видимости, было много капилляров, а вот ближе к концам каналы для капилляров уступали место пластинчатым структурам, что тоже делало позвонки прочнее, что при таких пропорциях шеи, как у танистрофея, лишним явно не было.
По всей видимости, полости в середине позвонков возникали из-за рассасывания губчатых костных структур. Однако следует заметить, что танистрофей как раз вёл полностью водный образ жизни, а излишне облегченные позвонки ему отнюдь не способствует. Надо полагать, такое странное строение оказалось неким компромиссом между весом, прочностью и длиной — структура полого цилиндра, вероятно, играла ту же роль, что и похожие структуры в костях птерозавров, нужные им для того, чтобы хоть как-то взлетать.
Tanysauria, впрочем, возникли очень быстро после Великого вымирания – буквально в первый десяток миллионов лет, так что особо много времени на приспособление к водной среде у них не было – иначе экологические ниши просто заняли бы другие. Поэтому приспосабливались, как могли. Например, родич танистрофея Dinocephalosaurus orientalis пошёл другим путём – в его относительно короткой шее было целых два десятка позвонков. Впрочем, все эти ухищрения не особенно помогли — Tanysauria всё равно погибли во время триасово-юрского вымирания.
