В дверь постучали.
— Войдите, — сказал он, поспешно накрыл билеты папкой с документами.
Заглянула Лера. Она выглядела так, словно не спала всю ночь. Под глазами залегли тени, губы сжала в тонкую линию. Она держала в руках чашку с чаем, но не пила.
— Пап, нам надо поговорить, — промолвила дочь и не села на стул.
— О чем? Оценки? Тимур? — Андрей изображал бодрость и беззаботность, но фальшь резала слух.
— О Веронике, — Лера произнесла это имя с такой брезгливостью, словно выплюнула что-то горькое. — И о Сочи.
Андрей затаил дыхание.
— Ты лазила в моем телефоне?
— Он лежал на столе. Пришло уведомление, — Лера смотрела на него в упор, и в ее взгляде Андрей увидел то же самое выражение, что сквозило у Нины в день ее ухода. Разочарование. — Ты серьезно, пап? Мама там мерзнет в доме с печкой, а ты летишь греть пузо с какой-то... секретаршей?
— Она не секретарша, она юрист, — автоматически поправил Андрей и тут же понял, как жалко это звучало. — И мама сама выбрала коченеть. Я звал ее обратно, я предлагал все условия. Она отвергла меня и предпочла гончара.
— И поэтому ты решил отомстить? — тихо спросила Лера. — «Клин клином»? Ты веришь, это спасет тебя? Рассчитываешь, если ты заменишь маму на более молодую и сговорчивую модель, у нас снова станет нормальная семья?
Андрей встал и прошел к окну. Москва за стеклом серая и дождливая. Осень вступала в свои права, высасывая из города краски.
— Я не пытаюсь никого заменить, Лера. Я долго сопротивлялся. Надеялся, наша семья восстановится. А теперь... Пробую жить сам. Ты понимаешь это? Мне нестерпимо мучительно. Я прихожу в пустую спальню каждый вечер, я вижу ее вещи, чувствую ее запах. Я схожу с ума в этих стенах.
— Так сделай что-нибудь! — крикнула Лера. — Не беги в Сочи и найди реальный выход!
— Что?! — Андрей резко обернулся. — Чего ты требуешь от меня? Поехать туда и колоть дрова? Жить втроем с ее любовником?
— Не знаю, — голос дочери дрогнул. — Но точно не предавать нас. Потому что если ты уедешь с этой Вероникой... я не прощу. И Тимур не простит. Мы останемся с няней, а ты примешься развлекаться? Отлично, папа. Просто супер.
Она поставила чашку на край стола, развернулась и вышла, а дверь оставила открытой.
Андрей остался один. Он снова посмотрел на билеты. Взял телефон. Набрал номер.
— Алло, милый? — голос Вероники щебетал, полный радости. — Я уже почти готова!
— Вероника, — сказал Андрей, и поглядел на мелкий московский дождь. — Мы никуда не едем.
— Что? — в трубке повисла тишина. — Андрюша, ты шутишь? Билеты невозвратные! Отель оплачен!
— Я компенсирую тебе расходы, — сухо ответил он. — Купи себе что-нибудь. Или поезжай одна. С подругой.
— Да при чем тут деньги! — в ее голосе прорезались истеричные нотки. — Андрей, мы же договаривались! Ты обещал! Ты что, до сих пор сохнешь по своей деревенской жене?
Андрей нажал «отбой». Потом заблокировал контакт. Он взял билеты со стола, медленно разорвал их на мелкие кусочки и бросил в корзину для бумаг.
Стало легче. Не счастливее, нет. Но неприятное ощущение исчезло.
Он вышел из кабинета и направился в комнату дочери. Лера свернулась калачиком на кровати и отвернулась к стене.
— Я никуда не еду, — сказал он в ее спину. — Мы остаемся в Москве. В субботу, как обычно, отправимся к маме.
Плечи Леры дрогнули. Она не пошевелилась, но Андрей знал, что она услышала. И, возможно, поставила ему крошечный плюс в своей невидимой таблице.
В Сосновке утро наступило поздно. Небо затянуло тяжелыми, свинцовыми тучами, погода обещала первый снег.
Нина проснулась от холода. Одеяло сползло, а печь, видимо, давно остыла. Она лежала с открытыми глазами и глядела на потолок, на трещины в старой штукатурке.
Новость об Андрее и Сочи не выходила у нее из головы. Всю ночь она ворочалась и представляла мужа с другой женщиной. Она красивая, ухоженная, пахла дорогими духами, а не дымом.
Ей бы следовало отнестись к этому равнодушно. Она сама ушла. Она живет с другим мужчиной. Но сердце жгло ядовитой ревностью.
«Он же мой муж! – терзалась Нина. – И так быстро нашел замену.»
Она обвиняла Андрея в собственничестве, а оказывается, оно глубоко сидело и в ней самой.
Нина села на кровати. В доме непривычная тишина. Сергея нигде не видно.
Она вышла на кухню. Печь совершенно холодная, но — о чудо — Сергей разобрал дверцу. Рядом лежали инструменты, куски жести, глина. И лежала записка на столе под тяжелой кружкой:
«Уехал в райцентр за кирпичом и нормальной трубой. К вечеру вернусь. Печь не трогай. Если замерзнешь — включи обогреватель, я принес его из мастерской. Люблю».
Нина посмотрела в угол. Там действительно стоял старый масляный радиатор, включенный в розетку. Он тихо потрескивал и распространял вокруг себя слабое, но такое нужное тепло.
Она провела рукой по записке. Почерк у Сергея крупный, угловатый, уверенный.
Вчера она кричала, что хочет тепла. И он не стал спорить и оправдываться, не побежал покупать билеты на курорт. Он поднялся ни свет ни заря, разобрал неисправную печь и поехал за покупками в райцентр.
Нина почувствовала, как стыд заливает щеки. Она жалела себя, ревновала Андрея, а Сергей без объяснений заботился о ней и обустраивал быт. Он направлял свое внимание целиком и полностью на ее желания.
Она подошла к зеркалу. Из стекла на нее смотрела измученная женщина с всклокоченными волосами. Под глазами тени. Кожа обветрилась.
— Ну и что? — спросила она у отражения. — Зато ты естественная.
Она решительно собрала волосы в хвост. Умылась ледяной водой. Надела теплый свитер Сергея, он ей великоват, но в нем она почувствовала себя уютно.
Нина подошла к рабочему столу. Там лежали эскизы тарелок. «Старая Сосновка». Подходил срок сдачи заказа.
— Хватит ныть, — приказала она себе. — Андрей строит свою жизнь, и ты свою. У тебя есть работа, любимый мужчина. Он чинит ради тебя печи. Это довольно много.
Она взяла уголь. Рука пошла по бумаге — жестко, размашисто. Злость и ревность трансформировались в энергию. Штрихи ложились плотно, создавали объем, очертания, глубину.
Она рисовала не сельские пейзажи, она выплескивала свое состояние. Старая церковь покосилась, но не поддалась ветрам и все еще стояла. У дерева обнажились почти все корни, но оно цеплялось за край обрыва. Это самые удачные ее рисунки за последние месяцы.
Дверь скрипнула, и ворвался поток холодного воздуха. Нина поежилась и обернулась.
Сергей теснился на пороге. Весь в саже, с мокрыми от первого снега волосами, но довольный. В руках он держал какие-то трубы и мешок.
— Ну, хозяйка, — сказал он, с грохотом опустил ношу на пол. — Принимай работу. Появится у нас такая тяга, что дрова сами начнут запрыгивать в печь.
Нина посмотрела на него. На его грязные руки, на грустную улыбку. И вдруг поняла, что Сочи, отели, задорный смех Вероники — все это где-то очень далеко, на другой планете. А здесь, в этом холодном доме, торжествовала жизнь.
Она подошла к нему и обняла, невзирая на грязную одежду.
— Ты герой, — прошептала она. — Ты же не спал.
— Отоспимся зимой, — усмехнулся Сергей. — Тут к воротам подъехала городская машина. Курьер спрашивал тебя. Я сказал, чтобы он подождал. Там какой-то пакет из Москвы, лично в руки.
Нина накинула куртку и выскочила на крыльцо. У калитки действительно стояла машина. Парень в униформе курьерской службы протянул ей планшет для подписи и плотный конверт с логотипом юридической фирмы Андрея. Нина расписалась, забрала пакет и вернулась в дом. Ее руки дрожали. Она надорвала край конверта.
Сергей отошел к печи, начал выкладывать инструменты и дал ей возможность прочитать это наедине.
Внутри лежала папка с документами. Сверху – соглашение о разделе имущества. Андрей строил в Подмосковье загородную дачу долгих три года и очень гордился этим.
И маленькая записка, написанная его четким, острым почерком:
«Я не еду в Сочи. Это ошибочная идея. Дача твоя. Продай ее, сдай, живи там — решай сама. Это твоя подушка безопасности. Чтобы ты не боялась зимы. Андрей.
P.S. В субботу привезу детей. Тимур просил валенки. Купил».
Нина опустила листок. Она прижала бумаги к груди и расплакалась не от горя, а от радости.
Андрей не сдавался. Но он смирился с ее выбором. Он начал заботиться — так, как умел. Деньгами, имуществом, решением проблем.
— Что там? —Сергей продолжать разбирать инструменты. Он возился с заслонкой.
— Андрей, — сказала Нина. — Он подарил мне дачу. И купил Тимуру валенки.
Сергей замер на секунду, потом продолжил работу.
— Хороший мужик, умный. — отозвался Сергей.
— Да, — прошептала Нина и глядела на хлопья снега за окном. — Андрей сильно изменился.
Зима начиналась. Но теперь она казалась не бесконечной тьмой, а просто временем года, которое нужно пережить. Вместе.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20. Глава 21. Глава 22. Глава 23. Глава 24.