Нина вытерла руки о передник, который нашла на гвозде.
— Я не умею бездельничать и успокаиваю себя через физическую работу.
Сергей подошел к ней. От него пахло сырой глиной и потом. Раньше этот запах вызвал бы у нее брезгливость, требование принять душ. Сейчас он казался ей самым приятным запахом на свете.
— Я принес тебе кое-что, — он достал из кармана небольшой сверток бумаги.
Нина развернула его. Там лежали угольные карандаши и несколько листов плотной, шершавой бумаги.
— Зачем это? – удивилась она.
— Я помню нас 17-летних — тихо сказал он и присел напротив. — Мы часто ходили к руинам старой церкви. Пока я просто смотрел на небо, ты всегда доставала блокнот. Ты зарисовывала орнаменты с обвалившихся стен, чертила планы фундаментов. При этом говорила: «Если я это не сохраню, никто не вспомнит, что здесь было.»
Нина замерла, она действительно забыла об этом. За годы жизни с Андреем та юношеская страсть к краеведению превратилась в попытку работать с архивами. Муж высмеял ее и заменил навигатором. Но Сергей помнил самый исток. Ту девочку, которая боялась забвения.
— Я думала, это осталось в прошлой жизни. – прошептала Нина и коснулась пальцем грифеля. – Я не рисовала двадцать лет, руки, наверное, забыли.
— Руки помнят все. – ответил Сергей и накрыл ее ладонь своей. — У меня есть заказ… Большая серия тарелок с видами старой Сосновки. Той, которой уже нет. Мельница, кузница, старый мост. Я могу вылепить форму, но не могу вдохнуть в них память. А ты помнишь. Ты всегда видела больше, чем другие.
Нина подняла голову. Впервые за долгое время кто-то не предлагал ей: «Вот тебе деньги, вот тебе отпуск», а просил о помощи и признавал ее увлечение.
— Ты предлагаешь мне работу?
— Я предлагаю тебе партнерство. – поправил Сергей. – И возможность вернуть себя. Попробуем?
Нина посмотрела на заходящее солнце, оно заливало деревню золотом. Впервые у нее нет плана на завтра, нет расписания, а только карандаши и возможность поработать.
— Попытаемся – шепнула она. — Но я ничего не обещаю.
— А я не прошу обещаний, — ответил он и коснулся ее щеки испачканным пальцем. — Только попытку.
Москва душила Андрея. Он сидел в машине у ворот Центра развития ребенка, где Тимур занимался на курсах робототехники, и ожидал. Было уже пять вечера.
День прошел как в тумане. В 12:00 они с горем пополам попали в бассейн. В машине Тимур плакал из-за забытой шапочки, пришлось возвращаться. Потом Андрей кормил сына гамбургерами, потому что времени на нормальный обед не нашлось и вез его сюда на робототехнику. Андрей всегда считал себя эффективным менеджером, но передвижения одного восьмилетнего ребенка оказались сложнее управления холдингом. Дверь открылась, и Тимур забрался на заднее сиденье.
- Привет, сын! – попытался бодро сказать Андрей. – Как роботы, подчинялись командам?
— Нормально, — буркнул Тимур и пристегнулся. — Пап, а что у нас на ужин? Опять бутерброды?
Этот вопрос вызвал у Андрея беспричинную тревогу. Ужин. В холодильнике только яйца, и те Лера использовала утром.
— Мы... мы закажем пиццу! — нашелся он. — Или суши. Что ты хочешь?
— Я хочу мамин суп, — тихо сказал Тимур. — С фрикадельками и овощами.
Андрей сжал руль.
— Мамы нет, Тимур. Придется есть пиццу.
— Мама нас разлюбила? — вдруг спросил ребенок.
Андрей посмотрел в зеркало заднего вида. Глаза сына были полны слез, готовых пролиться.
— Нет, — серьезно сказал Андрей. — Она не вас разлюбила. Она... она просто запуталась.
— Это ты виноват? — детский вопрос прозвучал как грохот.
— Почему я? — Андрей обернулся, пораженный.
— Бабушка звонила мне на часы, — объяснил Тимур и показал на свои смарт-часы. — Она сказала, что папа обидел маму, поэтому мама ушла жить к бедному дяде. И что мы теперь тоже станем босяками.
Ярость, горячая и красная, залила глаза Андрея. Алевтина Петровна пересекла черту. Она принялась действовать через детей.
— Слушай меня внимательно, — Андрей говорил медленно и чеканил каждое слово. — Бабушка... старенькая. Она иногда говорит глупости. Мы не станем бедными. И мама ушла не потому, что я плохой. Взрослые иногда ссорятся. Но мы разберемся. Я все расставлю по своим местам. Понял?
Тимур неуверенно кивнул.
— А теперь давай позвоним Лере и поедем есть самую большую пиццу в мире. И плевать на режим.
Пока они ехали за Лерой, Андрей принял решение. Хватит переливать из пустого в порожнее. Довольно жалеть себя. Он бизнесмен. У него возникла проблема. Кризис. Как решают кризис? Анализ, стратегия, действие.
Он не в состоянии вернуть Нину силой. Это он уже понял. Давить деньгами? У гончара их нет, но они им, похоже, и не нужны. Значит, нужно действовать иначе.
Андрей забрал Леру, которая плюхнулась на сиденье и не вынимала наушников.
— Лера, сними бананы с ушей, — попросил он.
Дочь неохотно стянула наушники.
— Что? Опять драма?
— Нет. План, — Андрей вырулил на проспект. — Мне нужна твоя помощь. Я нанимаю домработницу и няню. Срочно. Завтра же. Ты проведешь собеседование.
— Я? — Лера удивилась. — Почему я?
— Потому что ты лучше чувствуешь людей. И потому что ты сейчас единственная барышня в этом доме, — Андрей поморщился. Он понимал, как это звучит, но продолжил. — Я не справлюсь с бытом, Лера. Я признаю это. Мне нужно работать, чтобы мы не стали «бедными», как пророчит ваша бабушка. Но я хочу, чтобы за вами присматривали. Кормили, наводили чистоту.
— Ладно, — кивнула Лера, и в ее взгляде появилось что-то похожее на уважение. — Я помогу. Но с одним условием.
— Каким?
— Ты перестанешь называть мамин отъезд «предательством». И мы поедем к ней в гости. В следующие выходные.
Андрей чуть не нажал на тормоз посреди потока.
— В гости? К нему?
— К маме, папа. К маме. Тимур скучает, я тоже. И если ты хочешь доказать, что лучше того «дяди-гончара», тебе лучше вести себя достойно. Отвези нас. Покажи, что ты уважаешь ее выбор. Даже если тебе неприятно.
Андрей молчал несколько минут. Он переваривал слова дочери. Это был ход конем. Рискованный, безумный, унизительный для его самолюбия. Приехать в дом любовника жены? Привезти детей?
Но альтернатива еще хуже — полная потеря контакта. Если он запретит, он станет врагом номер один. Если он повезет их... он сможет увидеть Нину. Разобраться, как она живет в этой грязи. Может быть, она уже жалеет? Вдруг она посмотрит на них — чистых, ухоженных, на дорогой машине — и поймет, что потеряла?
— Хорошо, — сказал он сквозь зубы. — В субботу. Мы поедем в Сосновку.
Вечер в доме Сергея был тихим. Электричество снова отключили — обычное дело после грозы, где-то оборвало провода. Они сидели при свете той самой керосиновой лампы, которая стала символом их перемен.
Нина рисовала. Она сидела за столом и склонилась над листом бумаги. Угольный карандаш шуршал и оставлял на белом поле черные линии. Сначала рука шла неуверенно, контуры ломались, но потом мышечная память вернулась.
Она рисовала старую мельницу, которую помнила с детства. Огромные крылья, скрипучие ступени, запах муки. Она так увлеклась, что не заметила, как Сергей перестал читать книгу и наблюдал за ней.
— Получается, — сказал он тихо.
Нина вздрогнула и подняла голову. На щеке у нее образовалось черное пятно от угля.
— Я не уверена. Пропорции, кажется, поехали...
— В этом и суть, — Сергей подошел, встал за ее спиной и положил руки ей на плечи. — Это не чертеж, Нина. Это живой образ.
Он наклонился и поцеловал ее в макушку.
— Ты устала. Пойдем спать.
— Я боюсь, — призналась она.
— Чего?
— Завтрашнего дня, послезавтрашнего. Я волнуюсь, что Андрей приедет и заберет детей, или настроит их против меня. Я беспокоюсь, что я не справлюсь с этой жизнью. Что мне станет скучно, или холодно, или тяжело.
Сергей развернул ее стул к себе.
— Будет трудно, — честно сказал он. — И Андрей наверняка попытается что-то сделать. Он человек действия, он не умеет проигрывать. Но мы справимся. Сегодня ты здесь. Ты нарисовала мельницу, помыла пол. Этого достаточно.
Они легли в постель. Простыни грубые, но пахли ветром. Нина прижалась к Сергею, чувствовала его тепло, его спокойное дыхание. Впервые за много лет ей не нужно ставить будильник, не нужно соответствовать чьим-то ожиданиям.
Но перед тем как уснуть, она подумала о Тимуре. Ел ли он суп, капризничал, вспоминал ее?
Слеза скатилась по ее щеке и впиталась в подушку. Свобода стоила дорого. Но счет за нее еще только предстояло оплатить.
В темноте ночи телефон Нины коротко завибрировал. Пришло сообщение от Андрея:
«В субботу я привезу детей. Будь готова».
Нина спала и не видела этого. А над Сосновкой и над Москвой висела одна и та же луна и равнодушно глядела на людские судьбы, сплетенные в тугой, болезненный узел.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16.