Хотя бы на эти десять минут Нина предоставлена сама себе. И этого достаточно, чтобы продолжать идти вперед навстречу неизвестности. Тропинка вывела ее на опушку. Отсюда уже виден дом Сергея. Старый, бревенчатый, с низкой крышей, поросшей мхом. А рядом с ним приземистая пристройка-мастерская. Тонкий, сизый дымок вился из ее трубы. Значит, он работает там. Нина остановилась. Что она творит? Что скажет, если Сергей выйдет? Но отступать глупо и поздно. Любопытство смешалось с отчаянным желанием увидеть иной мир и тянуло ее вперед как магнит. Она не пошла к калитке, прятаться за деревьями еще подозрительнее. Нина выбрала единственно верную, как ей казалось, хитрость. Идти мимо, как праздная зевака, которая решила срезать путь. Она замедлила шаг и старалась придать своему лицу самое безмятежное выражение, на какое только способна. Окно мастерской распахнуто. Нина поравнялась с ним, не удержалась и бросила быстрый, вороватый взгляд внутрь.
Сергей сидел к ней спиной за гончарным станком. Его руки, уверенные, спокойные, колдовали над куском серой бесформенной глины. Круг вращался, и под его пальцами глина послушно вытягивалась вверх и обретала форму будущего кувшина. В мастерской царил творческий беспорядок, на полках стояли готовые изделия. Нина замерла и затаила дыхание. Она всецело погрузилась в это зрелище, медитативный танец рук и глины. И не услышала, как со скрипом открылась соседская калитка.
- А что это мы тут делаем, а? – резкий, дребезжащий голос ударил по ушам как пощечина.
Нина вздрогнула и стремительно обернулась. Перед ней стояла Клавдия, соседка Сергея, главная сплетница Сосновки. Она уперла руки в бока.
- Гуляешь? – Клавдия скривила губы в ехидной усмешке. Ее взгляд скользнул с пылающего лица Нины на окно мастерской и обратно. – А вылазка тебя прямиком к окошку Сережки-гончара привела? Заблудилась, милая? Так я тебе дорогу к дому твоей матери покажу. Или ты к нему в гости намылилась?
Каждое слово сплетницы пропитано ядом. Клавдия не спрашивала, а плевала в душу.
- Что вы себе позволяете? – попыталась возмутиться Нина, но ее голос предательски задрожал. – Я шла мимо, только и всего.
- Стороной они ходят. – хмыкнула Клавдия и обвела Нину презрительным взглядом с ног до головы. – А потом мужья от хороших жен уходят. Твоя мать-то знает, где ты дышишь свежим воздухом? Алевтина Петровна достойная женщина, такую дочь воспитала! А ты ей вот какой благодарностью платишь! Позоришь ее на всю деревню.
Шум их голосов, громкий и чужеродный, нарушил покой мастерской. Вращение гончарного круга прекратилось, дверь отворилась, и на пороге появился Сергей. Он вытирал руки ветошью. Его лицо спокойное, но глаза смотрели настороженно. Очевидно, он слышал весь разговор.
- Клавдия, чего шумим? – спросил он строгим голосом.
Соседка тут же сменила тон и превратилась в оскорбленную добродетель.
- Да вот, Сереженька, беспокоюсь я. Ходит тут ваша… Знакомая. У окон отирается, заглядывает. А она семейная, муж, дети. А все старых тропинок не забывает. Нехорошо это. Не по-людски.
Сергей перевел взгляд на Нину. Она стояла бледная, униженная, не в силах вымолвить ни слова. Нина не увидела в его глазах ни осуждения, ни насмешки, только глубокое сочувствие. Сергей неторопливо шагнул к ним.
- Нина заглянула по моему приглашению. – в его голосе появилась враждебность. – Я обещал показать ей свои работы. Так что сделай одолжение, иди к себе, не мешай нам.
Клавдия опешила. Такой отпор явно не входил в ее планы.
- Ты сам ее пригласил? – недоверчиво протянула она. – Надо же, какие вы быстрые!
- Именно. – Сергей переместился еще на один шаг и фактически загородил собой Нину от соседки. – Всего наилучшего.
Клавдия сразу поняла, представление закончилось. Она фыркнула, метнула в сторону Нины полный ненависти взгляд.
- Алевтине Петровне я все равно расскажу! – бросила она уже от своей калитки и скрылась за забором.
Бесконечные секунды повисли между ними. Нина опустила глаза в землю и чувствовала, как по щекам катились горячие, злые слезы унижения. План провалился, все рухнуло.
- Прости, - выдавила она и вытерла лицо тыльной стороной ладони. – Мне не следовало приходить. Я подвела тебя.
- Ты никого не подвела. – мягко возразил Сергей. – Это обычная деревня. Здесь у каждого окна есть глаза. Идем. – он кивнул в сторону мастерской.
- Куда?
- Внутрь. Не стоять же нам здесь и дожидаться, пока вся улица сбежится. А раз уж ты моя давняя подруга, - он выделил последние слова с легкой усмешкой, - заходи. Теперь у тебя есть веские причины, и не делай из мухи слона.
Нина колебалась лишь мгновение. Возвращаться сейчас домой к матери? Клавдия, наверное, уже принесла «новость на хвосте», и матери лучше не попадаться под горячую руку. Сделать шаг за порог мастерской – тоже безрассудство, прыжок в неизвестность. Она выбрала второе, вошла и оказалась в помещении. Деревня за спиной исчезла. Пение птиц, злой шепот Клавдии, давящее чувство вины – все это осталось снаружи. Здесь внутри другая атмосфера. Пахло сырой землей, влажным деревом и едва уловимым ароматом дыма от остывающей печи. Эти запахи такие настоящие, древнейшие. Нину бросило в жар. Здесь полная противоположность стерильно-кондиционированному воздуху ее московской квартиры. Мастерская оказалась не очень большой, но в ее хаосе присутствовала своя логика. Вдоль стен расположились стеллажи с готовыми изделиями. Простые, чуть кривоватые крынки, пузатые горшки для жаркого, плошки и миски всех размеров. Они не безупречные, как те, что продавались в магазинах. В каждом из них чувствовалась теплота человеческих рук, бился собственный глиняный пульс. В центре стоял гончарный круг, а на нем незаконченный кувшин. Тот самый, за рождением которого она подглядывала. Рядом таз с водой и кусок серой влажной глины.
- Присаживайся. – Сергей указал на старый потертый стул у окна. – Чай будешь? У меня с чабрецом, сам собирал.
Нина кивнула и не отрывала взгляда от его рук. Тех самых, которые только что превращали бесформенный ком в декоративную керамику. А теперь уверенно управлялись с копченым чайником. В его движениях не наблюдалось ни грамма суеты. Нина села на стул. Слезы высохли и оставили на щеках неприятное ощущение стянутости. Но унижение сменилось чем-то другим. Любопытством. И странным, давно забытым чувством безопасности. Здесь, в мастерской ей ничего не угрожало. Сергей поставил перед ней глиняную чашку с дымящимся ароматным чаем.
- Прости еще раз. – тихо сказала она и обхватила чашку ладонями. Ее тепло проникало сквозь глину и согревало пальцы.
- У тебя возникнут неприятности из-за меня.
- Неприятности? – он усмехнулся, присел на скамейку напротив. – Неприятности, это когда печь треснула во время обжига, и вся работа насмарку. А Клавдия - это привычный фон, как стрекот кузнечиков. Сначала раздражает, а потом привыкаешь и перестаешь замечать.
Его спокойствие обезоруживало. Сергей говорил о людских сплетнях так, словно это мелкие природные явления и не заслуживали серьезного внимания.
- У меня так не получается. – произнесла Нина и глядела в свою чашечку. – Не замечать. Мне кажется, я всю жизнь только и делаю что оглядываюсь. – призналась она. – Боюсь сделать что-то не так, сказать не то.
- Потому что ты не в своей тарелке. – промолвил Сергей, словно это очевидная истина. – Ты как полевой цветок, который пытаются заставить расти в офисном горшке. Он способен даже зацвести, но всегда останется чужим.
Нина подняла на него глаза. Он не жалел ее, и впервые за много лет она почувствовала, что ее поняли, разгадали без долгих объяснений, жалоб, истерик.
- А это? – она обвела рукой мастерскую. – Это твоя планета?
- Моя. – кивнул он. – Есть я и глина. Если я ее чувствую, слушаю, что она хочет – получается что-то хорошее. Когда начинаю ломать ее, заставлять – она трескается. С людьми так же.
Он встал, подошел к гончарному кругу и легко коснулся пальцами влажной поверхности незаконченного кувшина.
- Хочешь попробовать?
Сердце Нины подпрыгнуло, но на этот раз не от страха, а от волнения.
- Я… Я не умею. Я все испорчу.
- Ничего ты не испортишь. – улыбнулся он. – Глина, она все стерпит. Иди сюда.
Нина встала и приблизилась к нему. Он уступил ей место на низкой скамеечке перед кругом. Она неловко примостилась и чувствовала себя самозванкой.
- А что дальше?
- Для начала почувствуй. – голос Сергея зазвучал у самого ее уха. Он встал позади нее. Она ощутила тепло его тела. Мужчина взял ее руки в свои и осторожно опустил их на влажную холодную глину. В тот момент, когда их ладони соприкоснулись на вращающемся круге, Нина задрожала. Ведь это вторжение, нарушение всех мыслимых и немыслимых границ. Опасное, запретное и невероятно притягательное. Деревня за окном окончательно перестала существовать.
Продолжение.