Андрей молчал. Дорога сокращалась, и с каждым километром его уверенность таяла. Он ехал на чужую территорию. Там не действовали законы бизнеса. Там не важен статус. Там решали чувства, а в них он проиграл.
Они въехали в Сосновку ближе к обеду. Джип Андрея смотрелся здесь инородным телом. Огромный, блестящий, черный зверь среди покосившихся заборов и пыльной зелени. Андрею знаком этот путь. Он помнил этот поворот, дом на окраине.
Он остановил машину у знакомой калитки. Заглушил мотор. Тишина ударила по ушам.
— Приехали, — выдохнул он.
Дверь дома открылась, на крыльцо вышла Нина. Андрей увидел ее и потерял дар речи. Она выглядела иначе. Старые джинсы и кофта с закатанными рукавами. Волосы собраны в небрежный пучок. На лице ни грамма косметики, но она светилась изнутри спокойным ровным сиянием.
Она увидела машину, ее рука метнулась к горлу.
Тимур распахнул дверь и выскочил наружу.
— Мама! — его крик разорвал безмолвие.
Он побежал к калитке. Споткнулся, чуть не упал, но удержался. Нина выбежала навстречу. Она рухнула на колени прямо в траву и широко раскрыла объятия. Тимур врезался с нее с разбега и чуть не сбил с ног. Он обвил руками шею матери, повис на ней, уткнулся лицом в плечо.
— Мамочка! Ты нашлась! – он плакал громко, навзрыд.
Нина обхватила его спину и ощутила, как колотилось его маленькое сердечко.
Андрей вышел из машины и остановился. Лера стояла рядом с ним. Она поправила рюкзачок на плече и прислонилась к теплому боку машины. Взгляд девочки скользнул по забору, высокой крапиве, по старому дому с облупившейся краской. Потом она посмотрела на Сергея, холодно и оценивающе. Рваные джинсы, простая рубашка, руки в глине. А мама? Она стояла на коленях в траве, подняла голову и протянула руку.
— Лера…
В этот момент маска «сильной девочки» дрогнула, губы Леры затряслись. Она увидела не предательницу, а маму. Без привычной прически, в поношенной кофте, но с каким-то незнакомым живым светом в лице. Лера подходила медленно, старалась сохранить достоинство, но в паре шагов от матери не выдержала. Она шмыгнула носом, отбросила рюкзак в пыль и резко, порывисто обняла Нину и Тимура.
— Я так устала, мам. – прошептала она глухо и еле сдерживала рыдания. Ты не представляешь… Папа без тебя… Совсем расклеился. Я больше не могу отвечать за все.
Нина крепче прижала дочь к себе, гладила ее по волосам как маленькую.
— Я знаю, миленькая. Прости меня.
Лера постояла так несколько минут. Она пропитывалась маминым теплом, а потом отстранилась. Вытерла глаза рукавом и снова нацепила привычную личину сомнения.
— Ты похожа на бунтарку. – заявила дочь, хотя голос все еще дрожал. — И серьезно? Ты променяла мраморную ванну на это?
— Иногда ванна не помогает. – мягко улыбнулась Нина.
Только после этого Лера повернулась к Сергею. Она не поздоровалась, а небрежно кивнула ему. Она признавала его присутствие, но давала понять «я здесь ради мамы, а не из-за вас».
Андрей остался один у своего дорогого автомобиля. Он чувствовал себя зрителем в кинотеатре. Это их семья, он лишний в этом кадре. Сергей не подходил, не мешал, просто наблюдал. Андрей встретился с ним взглядом. В облике гончара не было торжества. Только невозмутимость и... сочувствие? Это взбесило Андрея больше всего.
— Ну, здравствуй, — Андрей подошел к калитке, взял тяжелые пакеты и пошел к дому.
Сергей сделал шаг вперед, чтобы помочь. Тимур тут же спрятался за спину матери и настороженно глядел на чужака. Андрей снова напрягся.
— Сам справлюсь. — буркнул он.
Нина оторвалась от детей. Она вытерла лицо ладонью.
— Здравствуй, Андрей. Спасибо, что сдержал свое слово. Я очень скучала по детям.
— Я привез еду, — глупо сказал он.
Нина посмотрела на машину. Потом на него.
— Спасибо. Заносите.
Это прозвучало как приглашение. Андрей взял пакеты и пошел к дому.
Сергей посторонился и пропустил его.
Они вошли в дом. Внутри очень бедно. Старая мебель, половики, но чисто и пахло пирогами. На столе стояла большая миска с тестом. Нина собиралась печь.
Андрей водрузил тяжелые пакеты на стол. Они смотрелись здесь нелепо. Золотистая упаковка дорогого кофе рядом с глиняной кружкой.
Никто не проронил ни слова. Тимур все еще держал маму за руку, крутил головой и разглядывал стены. Его взгляд остановился на открытой двери пристройки. Оттуда пахло сырой землей и виднелось странное колесо.
— Мам, - шепнул он и дернул ее за рукав, - а что там?
Нина улыбнулась и провела рукой по голове сына.
— Это мастерская, Тимур. Дядя Сергей – гончар, он делает посуду из глины.
Сергей до этого старался не привлекать внимание, а при этих словах присел на корточки неподалеку от Тимура.
— Ты любишь лепить из пластилина?
Мальчик неуверенно кивнул, но все еще косился на папу и проверял его реакцию. Можно ли разговаривать с этим дядей?
— У меня там есть глина, - продолжил Сергей. – Она как пластилин, только лучше. И круг крутится, когда нажмешь ногой на педаль. Хочешь посмотреть? А мама постоит рядом.
Тимур взглянул на отца. Тот сжал челюсти и хотел крикнуть: «Не трогай моего сына!» Но он видел искренний интерес в глазах сына и понимал, если сейчас рявкнет, то превратится в злодея.
— Иди, посмотри. – сухо разрешил Андрей. — Только ничего не сломай.
Тимур просиял и потянул Нину за руку.
— Мам, пойдем!
Мать с сынишкой переступили порог мастерской вместе. Внутри помещения пахло сыростью, речной тиной и почему-то осенними листьями, хотя на дворе стояло лето. Тимур потянул носом воздух, сморщился, но руку матери не отпустил. Он жался к Нине, с опаской косился на полки, они заставлены серыми, еще не обожженными горшками. Они казались ему похожими на головы инопланетян.
Сергей не стал нависать над ребенком. Он прошел к верстаку, взял струну с двумя деревянными ручками и ловко, одним движением, срезал кусок от большого кома глины.
— Держи, — он протянул серый ошметок Тимуру на вытянутой руке. — Это не кусается.
Тимур посмотрел на маму. Нина кивнула.
— Возьми, Тим. Она прохладная.
Мальчик осторожно протянул руку и ткнул пальцем в мягкую массу. Палец утонул. Тимур удивленно хмыкнул, осмелел и сжал глину в кулаке. Она послушно просочилась сквозь пальцы.
— Как слайм! — воскликнул он, и страх в его голосе сменился восторгом. — Только грязный.
— Это не грязь, это земля. — улыбнулся Сергей и сел за гончарный круг. — Грязь, это когда мусор под ногами. А здесь материал – чистая глина. Она легко смоется водой, не бойся. Из нее можно сделать что угодно. Хочешь чашку? Или тарелку для кота?
— У нас нет кота, — серьезно ответил Тимур. — Папа не разрешает. Говорит, от них шерсть на диване.
В дверях мастерской появилась тень. Андрей вошел внутрь, пригнул голову, чтобы не удариться о низкую притолоку. Он выглядел здесь посторонним в своих дорогих светлых мокасинах и брендовой футболке-поло. Он окинул взглядом тесное помещение, пыльные окна, грязный пол и поморщился.
— Тимур, не испачкайся, — автоматически сказал он. — Твоя одежда стоит как... — он осекся, поймал взгляд Нины. — Просто будь аккуратнее.
— Фартук надень, — Сергей кивнул на гвоздь у входа, где висел детский прорезиненный фартук — видимо, остался от какого-то соседского ребенка или племянника.
Нина помогла сыну надеть фартук. Он был ему велик, и Тимур стал похож на маленького гнома.
— Иди сюда, — позвал Сергей. — Ставь руки вот так. Смотри.
Он нажал на педаль. Тяжелый круг завращался с гулким звуком. Тимур завороженно смотрел, как серый ком в центре вдруг ожил, начал вытягиваться, менять форму под руками мастера. Это было похоже на фокус.
— Намочи руки, — скомандовал Сергей. — И опускай. Не бойся. Я помогу.
Тимур макнул ладони в таз с мутной водой и робко прикоснулся к вращающейся глине.
— Ой! — он отдернул руки. — Она щекочется!
— Дави сильнее, — подбодрил Сергей. — Ты хозяин, а не она.
Андрей стоял у стены и скрестил руки на груди. Ему физически больно на это смотреть. Какой-то чужой мужик, обретался в сарае и учил его сына творить. А он, Андрей, мог только купить ему готовый конструктор. Он видел, как горели глаза Тимура, как Нина улыбалась, и чувствовал себя исключенным из этого круга тепла.
— Сильнее, Тимур! — командовал Сергей, накрыл маленькие ладошки своими, большими и испачканными. — Тяни вверх! Вот так!
Глина поддалась. Из бесформенной кучи вдруг начали расти стенки. Кривоватые, дрожащие, но стенки.
— Получается! — завопил Тимур, что есть мочи. — Папа, смотри! Я делаю стакан!
Андрей выдавил из себя улыбку.
— Молодец, сын.
— Это будет ваза! — решил Тимур, когда стенки поехали в сторону. — Для мамы!
Круг остановился. Перед ними стояло нечто кривое, толстостенное, больше похожее на глубокую пепельницу, чем на вазу. Но для Тимура это, совершенно ясно, шедевр.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18.