Процедура заняла немало времени. Бюрократия, проверка документов, сверка подписей. Наконец, седой служащий банка проводил их в хранилище. Огромное помещение со стенами сплошь уставлено стальными ячейками. Сотрудник указал на одну из них, вставил свой ключ, потом Павел воспользовался старинным ключиком из бархатной коробочки. Замок раскрылся. Клерк отошел, а Павел с замиранием сердца потянул на себя тяжелую металлическую дверцу. Внутри ячейки лежала плоская шкатулка из палисандрового дерева, инкрустированная жемчугом. Она показалась больше бархатной коробочки, но явно очень старая. Павел осторожно достал ларец, поставил на специальный столик в комнате для клиентов. Рядом расположились Екатерина и Кристоф. Павел аккуратно поднял крышку. Внутри на подкладке из темно-синего шелка лежали не бриллианты или золото. Все увидели деликатно сложенные письма. Их перевязали выцветшей лентой. Несколько семейных фотографий в серебряных рамках, миниатюрный портрет красивой женщины в платье, начало двадцатого века. Несколько царских орденов, свидетельство о принадлежности Софьи Тубановской к старинному княжескому роду. А также документы на небольшую недвижимость в Ницце. Она осталась от эмигрантской ветви семьи. И письмо от Софьи к дочери.
"Моя дорогая Анечка! - читала вслух Екатерина. - Я оставляю тебе память о нашем роде. Мы потеряли многое - родину, состояние, но не имя и честь. Эти бумаги - подтверждение твоего происхождения. А дом в Ницце - это всё, что осталось от нашего материального наследия. Возможно, однажды он пригодится тебе или твоим детям. Главное же наше достояние - это сила духа наших предков и знание своих корней. Храни это и передай дальше. Ключи от ячейки и от нашего старого склепа на Пер-Лашез, где покоится твой дед, помогут сохранить эту память. Любящая тебя мама."
- Вилла в Ницце? - удивилась Екатерина. - Неужели она действительно существует?
- Да. - кивнул Кристоф. - Я знаю об этом доме. Небольшой, почти заброшенный. Бабушка Полина получила уведомление о нем после смерти Софьи, но не стала вступать в права наследования. Помешали какие-то юридические сложности во Франции для эмигрантов. Оформление требовало больших денег, которых у нее не оказалось. Бабушка просто продолжала платить минимальные налоги, чтобы виллу не отобрали. Говорила, когда-нибудь кто-нибудь из потомков сможет им заняться.
Павел посмотрел на Екатерину, потом на Кристофа.
- Значит, никакого компромата на европейских партнеров или финансовых тайн. Елена Константиновна ошибалась или намеренно вводила Алексея в заблуждение? Или та "страховка" хранилась в другом месте, и Алексей так и не нашел ее? Теперь это неважно.
Павел смотрел на старые бумаги, портрет прабабушки. Вот оно "другое наследство". Не власть, не деньги, а его история.
- Тубановские... Это невероятно. - Кристоф разглядывал реликвии с благоговением. - Бабушка Полина почти не рассказывала об этой стороне семьи. Говорила только, что наш род очень древний и знатный. Но после революции им пришлось всё скрывать, чтобы выжить. Она боялась даже упоминать фамилию Тубановских вслух.
- Старинный княжеский род. - подтвердил Павел и посмотрел на Екатерину.
Ее глаза сияли.
- Отныне ты знаешь свою родословную до конца, Паша. - прошептала она.
- Да. - он взял ее за руку. - Павел Воронцов и немного... Тубановский. Но главное, я просто Павел. Тот, кто прошел через все это и остался собой.
Он почувствовал как тяжелый груз прошлого медленно отступал и сменился чувством обретенной целостности. Он нашел свои корни и узнал правду. Он остановил зло своей приемной семьи, преодолел страшный путь, и тот привел его к себе настоящему.
Павел посмотрел на Кристофа, своего новообретенного дальнего родственника.
- Кристоф, похоже, нам с вами есть о чем поговорить. И что отпраздновать. Как насчет ужина сегодня вечером?
Кристоф широко улыбнулся впервые за все время их знакомства.
- С удовольствием, кузен Павел!
Они покинули банк в задумчивом молчании. Ужин в ресторане прошел в атмосфере вновь обретенного родства. Они беседовали о прошлом, о судьбах русской эмиграции, о Тубановских. Павел чувствовал, как постепенно уходили многолетние боль и обида. Они сменились тихой грустью и принятием.
Москва встретила их суровыми буднями. Расследование по делу Алексея шло полным ходом. Данные с серверов из Звенигородского бункера стали неопровержимыми уликами. Финансовые махинации, вывод активов, организация слежки, приказы отделу безопасности по уничтожению неугодных (пусть и без прямых доказательств по убийствам). Но с явными намеками на устранение "любым способом". Всего этого хватило с лихвой на строгое наказание.
Константин Викторович выполнял свою часть сделки. Он активно сотрудничал со следствием, предоставил все известные ему факты и озвучил свои собственные ошибки и компромиссы в прошлом. Его репутация обрушилась, но он, похоже, обрел некое подобие внутреннего спокойствия и избавился от многолетнего страха перед Алексеем и Еленой Константиновной. Ему грозил суд, но совместная работа и возраст давали надежду на снисхождение.
Судьбы Моллера и чиновника так и остались невыясненными. Макс предполагал, их либо ликвидировали, или держат в полной изоляции где-то в Европе и выкачивают из них информацию. Дмитрий Сергеевич, помощник чиновника, тоже бесследно исчез. Возможно, он живет в тихом провинциальном городке, но это никому неведомо. Судьбы этих людей оказались за пределами досягаемости Павла. Он понимал, что не всё зло в мире можно искоренить. Он остановил, что было в его силах.
Алексей вел себя вызывающе на следствии. Он все отрицал, обвинял Павла в фальсификации, Константина Викторовича в предательстве, Рябова в клевете, но против неопровержимых доказательств из его собственного архива оказался безоружным. Особенно его подкосили показания Рябова о приказе похитить Екатерину и ликвидировать Павла. Всё это задокументировали.
Однажды следователь разрешил Павлу короткую встречу с братом в СИЗО. Павел долго колебался, но все же пошел. Он хотел поставить жирную точку. Они сидели друг напротив друга в тесной комнате для свиданий. Толстое стекло разделяло их. Алексей похудел, осунулся. В его глазах горела все та же лютая злоба. Но теперь в ней сквозила тень загнанности.
- Доволен, Паша? - прошипел он в трубку. - Уничтожил меня? Разрушил всё, что строил отец? Ты добился своего?
- Я не уничтожал. - спокойно ответил Павел. - Ты сам всё разломал своей жадностью, жестокостью, ложью. Я лишь искал правду и нашел ее.
- Правду? - Алексей враждебно рассмеялся. - Твоя правда никому не нужна! Ты такой же как они! Как твой настоящий отец Сергей, предавший моего отца! Как твоя распутная мать! Она спала с лучшим другом мужа. Вы все одна порода!
Павел не дрогнул. Он ожидал подобных слов.
- Я знаю, кто мои отец и мать. Они люди со своими заблуждениями и слабостями. Но они не совершали чудовищных поступков как ты и Елена Константиновна. Они не убивали, не строили свое счастье на крови и обмане.
- Не убивали? - глаза Алексея сузились. - А ты уверен, что твой родной Роман не приложил руку к гибели Сергея Воронцова, чтобы получить его жену и бизнес в придачу? Не закралось сомнение, что твоя драгоценная Анна на многое бы пошла, чтобы скрыть свой позор?
- Я понял, ты пытаешься переложить свою вину на мертвых. - твердо ответил Павел. - Исповедь Романа и дневник Анны говорят о другом. О страхе, раскаянии и страсти. Чувствах, которые тебе неведомы.
- Любовь. - презрительно скривился Алексей. - Какая чушь! Есть только власть и деньги. И ты отнял их у меня. Но ты еще пожалеешь! Они не простят тебе этого.
- Кто "они", Алексей? Твои таинственные покровители? Те, кто бросил тебя как бесполезного? Сейчас им плевать на твою судьбу, ты для них неудачник.
Алексей замолчал, его лицо исказилось. Похоже, Павел попал в точку. Он поднялся.
- Надеюсь, ты подумаешь о своей жизни. И о том, что ты сотворил. Хотя сомневаюсь, в твоих способностях на это.
Павел вышел из СИЗО и почувствовал не облегчение, а странное опустошение. Враг повержен, но без всякой радости. Всего-навсего сожаление. Сколько жизней исковеркала эта разрушительная ложь.
Прошёл год. Париж встретил Павла и Екатерину буйством красок. Они сидели за столиком уличного кафе неподалеку от галереи Кристофа Аркетта и наблюдали за неспешной жизнью города. Солнечные лучи играли в волосах Екатерины. В её глазах отражались небо и то спокойствие, которое они так долго искали и наконец обрели.
Год выдался непростым. Последствия битвы с Алексеем отзывались еще долго. Суд над Алексеем Князевым превратился в громкое событие. Вскрылись уродливые тайны семьи Князевых и финансовые махинации в холдинге. Павел старался держаться от него в стороне. Он предоставил необходимые документы. Приговор вынесли суровый, длительный срок заключения с конфискацией имущества. Алексей отрицал свою вину до последнего и бросал ядовитые обвинения в адрес Павла и Константина Викторовича. Империя Алексея рухнула, холдинг после длительной процедуры реорганизации и перестройки частично продали, а остатки передали под управление нового совета директоров. Туда вошли некоторые из старых партнеров и новые инвесторы. Павла включили как представителя наследства Воронцовых, но он отказался от активного руководства.
Константин Викторович выступал против Алексея и избежал тюрьмы. Суд учел его содействие, искреннее раскаяние и возраст. Он тихо ушел на покой, продал свою долю в холдинге и отлучился к внукам куда-то в европейскую провинцию. Иногда он присылал Павлу короткие сухие письма. В них читалась невысказанная горечь и возможно благодарность, что Павел поддерживал его.
Рябова после дачи исчерпывающих сведений взяли под программу защиты свидетелей. Макс организовал ему смену личности и выезд из страны. Где он теперь никому не известно. Рябов заплатил свою цену и получил шанс на новую жизнь. Хотя тень прошлого вряд ли отпустит так скоро.
Сам Макс... Он остался верен себе. После завершения схватки он прислал Павлу краткий отчет и счет на астрономическую сумму. Павел оплатил без колебаний. Больше они не общались напрямую. Макс снова растворился в тени в своем мире секретов и невидимых сражений. Иногда Павлу казалось, он чувствовал незримое присутствие Макса, намек на наблюдение. Возможно, Макс убеждался, что с Павлом все в порядке.
Инна и Маргарита начали новую жизнь. Они продали свою долю в наследстве Князевых и уехали из Москвы. Инна избавилась от удушающей опеки и страха перед братом. И неожиданно нашла себя в благотворительности. Она помогала детям. Маргарита поселилась где-то на юге Франции и вела уединенный образ жизни. Она пыталась забыть годы золотой клетки под неусыпным контролем Алексея. Павел не искал с ними встреч. Он понимал, им всем требуется время для залечивания ран. А сам Павел обрел свои корни. Не богатство Тубановских - небольшой домик в Ницце и несколько фамильных реликвий. Это лишь символы. Главным наследием стало знание истории его рода, трагической и великой. Это служило ему опорой, которую он искал всю жизнь. Он больше не чувствовал себя случайным обломком в чужой семье. Он являлся потомком людей, кто пережили бури и сохранили честь и достоинство.
Они с Екатериной поселились в маленьком запущенном доме в Ницце. В нем царила удивительная атмосфера покоя и света. Они приступили к его восстановлению и вкладывали в это свою душу. Павел официально принял фамилию Воронцов-Тубановский. Так он решил соединить две ветви своего рода, отдать дань памяти Софье и Анне. Он не искал титулов или признания своего аристократического происхождения. Ему достаточно знать кто он.
Павел часто наведывался в Париж. Они встречались с Кристофом. Тот стал не только дальним родственником, а настоящим братом. Они разбирали архивы Тубановских, восстанавливали историю семьи, передавали найденные документы в фонд русского наследия, с которым сотрудничала Полина Аркетт. Галерея Кристофа ожила после получения части фамильных реликвий для экспозиции.
- Представь, я иногда думаю об Алексее. - тихо промолвил Павел. Он наблюдал за Екатериной. Она смеялась и отгоняла назойливых голубей от их столика.
- Расстраиваешься? - жена удивленно посмотрела на него.
- Да. Ненависти нет в моем сердце, скорее какая-то тяжесть. Он ведь тоже жертва амбиций Елены Константиновны и лжи Романа. Мог ли он стать другим?
- Мы никогда не узнаем, Паша. - мягко ответила Екатерина. - У каждого есть выбор. Он сделал свой. Ваши дороги разошлись, и я горжусь тобой.
Она взяла его руку. Их пальцы переплелись. В ее глазах светились любовь, нежность и бесконечное доверие. То, что помогло Павлу пройти через все испытания.
- А что с ключом от склепа на Пер-Лашез? - спросила Екатерина. - Вы с Кристофом появлялись там снова после того нападения? Что там осталось?
Павел улыбнулся с легкой грустью.
- Посетили. Кристоф открыл его своим старым ключом. Мы не ожидали найти там сокровища или новые тайны, грабители выгребли все подчистую. Но в одной из дальних почти незаметных ниш под грудой старых венков мы нашли. Там лежали старые детские игрушки. Оловянные солдатики прадедушки, фарфоровая кукла прабабушки. И ещё одна маленькая музыкальная шкатулка. Не та, что находилась у Исая Марковича. Она играла простую русскую колыбельную. Видимо, Софья привезла ее из России как память о доме. Ничего ценного для окружающих, но для меня... Все это важнее любых документов.
Павел замолчал и наблюдал за парижской улочкой. Ее заливало солнечным светом, и сразу вспомнились картины импрессионистов. Он наказал виновных в настоящем. Обрел свое прошлое. И рядом с ним любимая жена. Жизнь продолжалась. Шрамы остались, тени прошлого иногда напоминали о себе тихой болью. Но они больше не определяли его. Он нашел свою гавань и настоящее глубокое счастье.
Конец.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20. Глава 21. Глава 22. Глава 23. Глава 24. Глава 25. Глава 26. Глава 27. Глава 28. Глава 29. Глава 30. Глава 31. Глава 32. Глава 33. Глава 34. Глава 35. Глава 36. Глава 37. Глава 38. Глава 39. Глава 40. Глава 41. Глава 42. Глава 43. Глава 44. Глава 45. Глава 46.