Ближе к ночи раздался условный сигнал на защищенном телефоне. Это пришло сообщение от Макса.
"Аркетт согласился на встречу. Завтра в десять утра. Место - его галерея. Говорит, там ему спокойнее. Просит прийти одному, без сопровождения. Риск повышенный, но он настаивает."
Галерея и его условия? Такие требования выдвинул напуганный антиквар. Для него обстановка знакомая, и он в безопасности. А вдруг это западня, и её подстроил тот самый помощник Моллера или кто-то ещё? Павел посмотрел на ключ в своей руке. Ему остается только пойти и постараться узнать что скрывала парижская тайна Анны Воронцовой. Утром он шагнет в логово льва или таинственное прошлое.
Он провел ночь в парижском отеле, и никак не удавалось отделаться от ощущения, что ходил по натянутому канату. В Москве за ним охотились, в Париже его ждала неизвестность. А ключ в руке вполне способен обернуться ящиком Пандоры. Он несколько раз перечитал краткое сообщение от Макса. За лаконичностью и сухостью улавливалась его привычная деловитость. В последнее время Павлу казалось, что Макс отстранился.
- Он всегда выглядел таким. - подумал Павел и посмотрел на мерцающие огни за окном. - Макс профессионал до последней клеточки. Чувства - только помеха в его работе. Но иногда его хладнокровие граничит с безразличием. Интересно, что движет им на самом деле? Только деньги? Или у него есть свои расчеты, о которых мне неведомо?
Эта мысль неприятно кольнула. Он слишком зависел от Макса, его информации и бригады. А вдруг он передает сведения не одному ему? Павел отогнал эти подозрения. Сейчас не время для мнительности. Но червячок сомнения остался. Павел начинал подозревать даже тех, на кого опирался в критической ситуации. Он проецировал на доверенных людей тот мрак, с которым столкнулся в собственной семье.
Утром перед встречей он долго говорил с Екатериной. Ее голос выражал тревогу и одновременно маячил спасительным огнем.
- Паша, умоляю тебя, смотри в оба! - повторяла жена. - Мне такой расклад не по душе.
- Мне тоже, Катя. Но Аркетт поставил такое условие. Возможно, он боится ещё больше нашего. Я пойду не совсем один, люди Макса покараулят снаружи. Они проконтролируют подходы.
- Бригада Макса? - пробормотала жена. - Ты ему полностью доверяешь?
- Ты читаешь мои мысли. - удивился Павел и ответил уклончиво. - Он профессионал. И он заинтересован в успехе нашей схватки. Не волнуйся, я все предусмотрел.
Павел солгал и сам понимал это. Желание поскорее получить ответы, закончить этот кошмар, толкали его на риск и заставляли иногда пренебрегать элементарной осторожностью. Он знал эту свою слабость, нетерпеливость от отчаяния.
Галерея Кристофа Аркетта располагалась на тихой улочке. Фасад поразил скромностью с небольшой почти незаметной вывеской. Никакой показной роскоши. Павел вошел внутрь ровно в десять. Звонок колокольчика над дверью возвестил об его приходе. Приглушенный свет падал на старинную мебель, картины в потускневших рамах, фарфор и бронзу. Запахи полироли и старой бумаги витали в воздухе. Мужчина лет 39 сидел за небольшим конторским столом в глубине зала. Кристоф Аркетт поднялся навстречу, и Павел разглядел худощавое лицо и невысокий рост. Грустные карие глаза внимательно смотрели на Павла. Коричневый джемпер и вельветовые брюки выглядели просто, но элегантно. Внутренняя сосредоточенность читалась во всём облике антиквара.
- Месье Перуа? - спросил он без улыбки, но приветливо.
- Кристоф Аркетт? - ответил Павел по-французски. Он знал этот язык благодаря учебе и работе. - Но давайте говорить начистоту. Меня зовут Павел, и я сын Анны Воронцовой, урожденной Тубановской. Ваша бабушка Полина и моя бабушка Софья - двоюродные сестры.
Кристоф не выказал никакого удивления. Он молча указал на два старомодных кресла у камина, где тлели угли.
- Я догадался, что Перуа это псевдоним, после вашей записки. Присаживайтесь, месье Воронцов. Или мне называть вас Павел?
- Павел. - кивнул тот и внимательно осматривал антиквара. Спокойный, сдержанный, но что скрывалось за этим внешним видом?
- Вы написали, что мне угрожает опасность от некоего Юрга Моллера, и это связано с моей семьей и вашей матерью.
Кристоф смотрел прямо, без страха, но с явным напряжением.
- Это правда. Юрг Моллер опасный человек, он связан с теневыми финансовыми операциями и возможно с людьми, причастными к гибели моих родителей много лет назад. Его помощник навещал вас вчера, что он хотел?
Кристоф помолчал и поглядел на тлеющие угли.
- Он интересовался архивами моей бабушки Полины. Спрашивал, не осталось ли у меня ее переписки, дневников, каких-то документов из России и её семьи там. Особенно его внимание привлекли упоминания о Софье и Анне Тубановских.
- И вы отдали ему что-то?
Кристоф покачал головой.
- Я объяснил, что большая часть архива бабушки хранится не здесь, а в специальном фонде русского наследия, с которым она сотрудничала. У меня дома лишь немного личных писем и фотографий, и в них нет упоминания о ваших родственниках. Он явно разочаровался. Обещал, что вернется или свяжется со мной позже. Но его взгляд... Мне не понравился. В нем сквозила сталь. Поэтому ваша записка пришлась очень кстати. Я понял, это не обычный интерес к истории.
- Он искал то же, что и я. - раздумывал Павел вслух. - Информацию или компромат. Моя мать Анна перед смертью оставила ключ и намек на "другое наследство". И всё это связано со здешней семьей во Франции. И я, и мой враг в Москве оба ищем этот ключ. Я хочу узнать правду, а он - чтобы похоронить её поглубже.
- Ключ... - Кристоф задумчиво посмотрел на Павла. - Моя бабушка Полина иногда рассказывала о своей кузине Софье и ее дочери Анне. Очень мало. Говорила, что их судьба в России сложилась трагично. А Анна обладала талантами, но вышла замуж неудачно. Бабушка упоминала, что Анна когда-то передала ей на хранение что-то важное на "черный день". Но конкретно бабушка никогда не выражалась. Возможно из осторожности. Я разбирал ее бумаги после смерти, но не нашел ничего определенного. Только старые письма и фотографии.
- Могу я их увидеть? - попросил Павел.
Кристоф колебался.
- Это личные вещи. Но обстоятельства... Да, пожалуй подождите здесь.
Он поднялся и скрылся в подсобном помещении. Павел остался один и оглядел галерею, тихую гавань прошлого. Трудно поверить, что где-то в салоне среди старинных вещей таился ключ к разгадке его жизни и победе над Алексеем. Кристоф вернулся через несколько минут с небольшой картонной коробочкой. Она перевязана красной лентой.
- Вот всё, что осталось от бабушкиной переписки с Софьей. Посмотрите сами.
Павел развязал коробку. Пожелтевшие конверты, открытки с видами Парижа, несколько фотографий. Вот Софья Тубановская, молодая женщина с гордой осанкой и печальными глазами. Вот она же, с маленькими дочерьми Анной и Зинаидой. А дальше Анна, совсем юная, 16-17 лет. Она распустила волосы и смеялась. Павел долго смотрел на этот снимок и чувствовал, как к горлу подступил комок. Он начал перебирать письма. Почерк Софьи показался бисерным и аккуратным. Она писала о жизни в России и дочерях. В письмах полно бытовых деталей, но иногда проскальзывали намеки на какие-то семейные тайны. На непростое прошлое рода Тубановских. Потом появились письма от Анны к Полине. Редкие, из Москвы, после замужества. В них сквозила та же печаль, что в её дневнике, но больше сдержанности. Никаких упоминаний о Романе или тайне рождения Павла. И вдруг он наткнулся на небольшой конверт из плотной бумаги на дне коробки. Без адреса, запечатанный сургучом с неясным гербом. На конверте рукой Анны лишь одно слово "Павлу". Сердце Павла затрепетало. Это как раз то, что его мать передала Полине, и это искал Алексей. Павел осторожно сломал печать. Внутри лежал сложенный в несколько раз лист бумаги и... Еще один маленький ключик. Как две капли воды похожий из бархатной коробочки, но чуть другой формы. Павел развернул письмо. Почерк Анны тверже, чем в дневнике, словно она писала в момент решимости.
"Мой дорогой Павлик. - читал он и слова плыли перед глазами. - Если ты читаешь это, значит меня уже нет, а ты ищешь правду. Прости меня за ложь, в которой ты рос, и за тайну твоего рождения. Я любила твоего отца Романа, но наши отношения представляли заблуждение и принесли много горя. И я любила Сергея, моего мужа, который так и не узнал, что ты не его сын по крови. Но относился к тебе как к родному. Я пишу это не для оправдания. Знай, ты не ошибка, а плод запретной любви. Это сложно, но ты пойми меня. От бабушки Софьи мне досталось наследие, достояние рода Тубановских."
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20. Глава 21. Глава 22. Глава 23. Глава 24. Глава 25. Глава 26. Глава 27. Глава 28. Глава 29. Глава 30. Глава 31. Глава 32. Глава 33. Глава 34. Глава 35. Глава 36. Глава 37. Глава 38. Глава 39.