Время словно замедлило свой ход. Город за окном жил своей жизнью, охрана снаружи патрулировала периметр. А в гостиной квартиры Князевых царила напряженная тишина. Лишь тихое гудение ноутбука и прерывистое дыхание Павла и Екатерины нарушали безмолвие. Они сидели перед экраном как перед запертой дверью в прошлое. Каждая неудачная попытка ввести пароль отдавалась глухим разочарованием.
- Может, название его любимой яхты? - предложила Екатерина.
- "Виктория"? - Павел покачал головой. - Слишком просто. И нет связи напрямую с Воронцовыми. Пожалуй что-то символическое, что он хотел запомнить или скрыть именно в этом тексте.
Павел снова закрыл глаза и пытался восстановить в памяти детали кабинета отца. Книги... Картины... Старинные часы с боем... Взгляд зацепился за массивное пресс-папье из зеленого мрамора. Оно всегда лежало на углу стола. На нем выгравирована латинская фраза. Павел редко обращал на неё внимание и считал просто элементом декора, но сейчас.
-"Veritas vos liberabit" - прошептал он. - "Истина делает вас свободными". Отец любил эту фразу.
- Попробуй, - встрепенулась Екатерина.
- Латынью или по-русски? - Павел медленно, буква за буквой набрал латинскую фразу. Сначала без пробелов, потом с ними.
"Неверный пароль."
Он набрал русский перевод, снова неудача. Оставалась последняя попытка перед блокировкой файла на длительный промежуток.
- Нет... Что-то ещё.
Павел снова вернулся к образу отца. Каким он становился в воспоминании о прошлом? Задумчивым, иногда печальным, словно нес какой-то груз. Вины или знания? И тут его осенило. Не сама фраза, а её суть- истина, правда. А что, если пароль это имя? Имя правды, которую надо узнать?
- Анна... - прошептал он.
Имя его родной матери. Той, что хотела рассказать Сергею о нем. Он осторожно ввел четыре буквы латиницей Anna. На мгновение ничего не произошло. Сердце Павла замерло. Неужели снова ошибка? Но затем... Значок файла на экране дрогнул, и открылось окно с содержимым. Там лежал всего один документ. Текст, созданный много лет назад. Павел кликнул по нему дрожащей рукой. Шрифт Романа Князева напоминал запись или исповедь, которую он никому не решился доверить при жизни.
"Я пишу это, ибо не могу больше носить в душе. - начиналась строчка. - Ложь разъедает сердце, даже если убеждаешь себя, что действуешь во благо. Особенно когда речь идет о ребенке."
Павел читал, и комната поплыла перед глазами. Роман Владимирович писал о своей дружбе с Сергеем Воронцовым, об их общих мечтах и амбициях. Писал о том, как бизнес и жажда большего постепенно отравили их отношения. Как появилась Елена с её холодным расчетом и стремлением к власти и деньгам. Потом он перешел к Анне.
"Анна... Не походила на Елену. Тихая, гордая, словно не от мира сего. И несчастная, я видел это. Особенно в последний год, перед трагедией. Сергей с одержимостью занимался бизнесом. Боролся с конкурентами и не замечал её тоски. А Елена... Ненавидела её. Я думаю, она чувствовала то, чего не видел Сергей."
Павел затаил дыхание.
"Мне не следовало это делать. - продолжал Роман. - Но однажды на приеме я увидел Анну на балконе. Она плакала. Я подошел, и мы разговорились. Я поразился её одиночеству и уязвимости. А я... Сам тяготился в браке с Еленой. Жена видела во мне лишь инструмент достижения своих замыслов. В тот вечер... И ещё несколько раз после... Мы пересекли черту. Это безумие, но в тот момент показалось единственным островком тепла и понимания в нашел равнодушном городе."
Павел почувствовал, как ледяной обруч сжимает его грудь. Он перечитал последние строки несколько раз. Невероятно... Его приемный отец и родная мать?
"Я не знал тогда, вернее, не хотел верить... Но потом... Когда родился Павлик, и я впервые увидел его глаза... Я понял и испугался. А Анна, она представляла точно. Она мучилась этой тайной. Хотела рассказать Сергею. Я умолял её не делать этого. Убеждал, что это разрушит обе наши семьи и пострадают все. Она колебалась. А потом случилась та авария."
Павел закрыл глаза. Значит, слова Ирины: "Он должен узнать правду о Павлике" терзали его мать.
"Не знаю, подстроили катастрофу или нет. - писал Роман. - Елена способна на всё, особенно если ощущала угрозу своему положению, браку и сыну Алексею. Вероятно, она догадалась о нас с Анной и решила устранить её. И Сергея заодно, чтобы получить контроль над бизнесом. Я боюсь даже думать об этом. Но после их гибели, когда я увидел Павлика сироту, я не мог бросить его. Это наш... Грех... И мой долг. Я убедил Елену усыновить его. Это загладит нашу вину, ведь мы фактически разорили Воронцовых. И ещё младенец, думал, она отвлечется на Павлика. Она согласилась, но стать матерью для сироты не смогла. Мне казалось, она что-то подозревала. Или кроме Алексея не любила никого."
Дальше текст обрывался, шли лишь строки уже спустя несколько лет.
"Алексей разузнал или сообразил. Он слишком проницателен. Его ненависть к Павлику... Она не только из-за наследства. Он чувствует фальшь. Боюсь, однажды эта бомба взорвется. А ведь Павлик ни в чем не виноват.
Павел выпрямился на стуле. Дыхание перехватило. Мир обрушился снова, только на этот раз с ещё более страшными обломками. Он сын Романа Князева и Анны Воронцовой. Плод запретной связи. Ложь с самого начала. Получается, Алексей его единокровный брат. Екатерина сидела рядом, бледная и потрясенная. Она тоже читала текст через его плечо. Жена осторожно взяла его руку. Её пальцы, тёплые и живые, единственная реальность, что осталась в рухнувшем мире.
- Паша. - прошептала она.
Он не мог говорить. Горло сдавило спазмом. Вся его жизнь, поиски, борьба, всё предстало в ином чудовищном свете. Он отстаивал правду о родителях и не подозревал, что Анна изменила Сергею. Он презирал приемную семью и не догадывался о родном отце и брате. Павел медленно поднял голову и посмотрел на Екатерину. В его глазах читалась бездна боли, растерянности, и какое-то новое страшное понимание. Стало ясно почему Алексей ненавидел его так сильно. Безразличие Елены Константиновны высветилось как прозрачное озеро. Голоса из прошлого прозвучали. и их шёпот оказался разрушительнее любого урагана.
- Паша. - голос жены вывел его из оцепенения. Она всё еще держала его руку, и это оставалось единственной точкой опоры в его реальности. - Скажи что-нибудь.
- О чём говорить, Катя? - он с трудом разлепил губы. - Он сам удивился своему хриплому и чужому голосу. - Вся моя жизнь... Оказалась ложью. я не просто сирота Воронцовых, усыновленный Князевыми. Я плод их тайной страсти. Мне нигде нет места.
Он встал, отошёл от ноутбука, словно экран обжигал его. Подошёл к подоконнику и дотронулся до лепестков орхидеи. В памяти всплывали лица. Роман Владимирович - теперь не просто приемный отец, а обманщик. Анна Воронцова - не романтизированная жертва, а мать, сжираемая муками совести. Елена Константиновна терзалась затаенной ревностью или догадками. И Алексей представал с новой ясностью.
- Теперь я понимаю. - прошептал Павел. - Алексей чувствовал, что я чужой и одновременно слишком свой. Его ненависть глубинная, он всегда видел во мне угрозу.
- Но ты не виноват. - Екатерина подошла к нему и заглянула в глаза. - Ты не выбирал как родиться. Ты не несешь ответственности за их ошибки и тайны.
- Ошибаешься. - он горько усмехнулся. - Именно из-за моего рождения, из-за этого секрета возможно погибли Сергей и Анна Воронцовы. Елена Константиновна убрала их, чтобы скрыть правду. Или из ревности? А Роман, он молчал всю жизнь. Получается, предательство со всех сторон. От родной матери, от биологического отца, от приемной матери и брата.
- Что теперь? - тихо спросила Екатерина. - Что ты собираешься делать с этой исповедью?
Павел обнял её. Взгляд тяжелый, но прежняя растерянность исчезала. Шок уступал место упрямой решимости.
- Я не знаю как поступить с прошлым, его не исправишь. Я не могу воскресить Сергея Воронцова и спросить, простил бы он Анну и Романа. Я не в состоянии заставить Елену Константиновну ответить за её возможные преступления. И Алексей, фактически мой брат.
- Но ты в силах изменить будущее. - подхватила Екатерина.
- Да. - кивнул он, и его взгляд посуровел. - Эта правда... Не отменяет того, что сделал Алексей. Его махинации, попытки расправиться со мной, его угрозы вам. Всё это реально. И то, что он мой брат, это ничего не меняет. Наоборот, делает его злодеяния ещё более чудовищными.
- Ты расскажешь ему что обнаружил?
Павел задумался на мгновение. Соблазн бросить в лицо Алексею все сведения заманивал. Увидеть его реакцию, шок. Но...
- Пока нет. Он использует эту информацию против меня. Перевернет всё так, будто я сам всё это придумал, чтобы оправдать свою месть. Или попытается сыграть на каких-нибудь родственных чувствах, которых у него никогда не возникало. Эта новость - моё знание. И возможно мое оружие. Но применять его ещё не пришло время.
Продолжение.
Глава 1. Глава 2. Глава 3. Глава 4. Глава 5. Глава 6. Глава 7. Глава 8. Глава 9. Глава 10. Глава 11. Глава 12. Глава 13. Глава 14. Глава 15. Глава 16. Глава 17. Глава 18. Глава 19. Глава 20.