Архивариус: Мы уже говорили с вами о работе археологов — путешественников во времени. Так вот, во Пскове они раскопали целый город в городе — Довмонтов град. Кто читает?
Кирюша: Тата, ты обещала!
Тата: Ну, раз обещала — давайте!
Сказание о псковском князе Довмонте и о его граде
В далёкие-предалёкие времена, в середине XIII века, когда мудро правил Новгородским княжеством и успешно воевал с врагами Руси Александр Ярославич Невский, жил в стране Литве князь Миндовг — храбрый и богатый язычник, и было у него два сына. Старший — Войшелк — первым принял христианство, причём назван был Давидом. Он простился с суетной жизнью, удалился на Святую гору и принял иноческий сан.
Однажды, оставив келью, вернулся он в отечество и, обличая идолов, умолял отца отречься от язычества и принять христианскую веру. Открыто проповедовал Давид веру христианскую, но никто не услышал его, кроме брата Довмонта.
И тогда Давид вернулся в свою келью и пребывал в молитвах.
После его ухода прошло некоторое время, и в Литве случился мятеж. Литовские князья убили своего владыку. А когда известие об убийстве дошло до Святой горы, монах Давид получил благословение игумена, снял с себя иноческие ризы, облёкся в воинские доспехи, собрал воинов — друзей своего отца — и пошёл на языческую Литву. Не иноческое это дело — с врагами воевать и карать их, но Бог допустил, чтобы Давид отомстил за кровь. Победив же убийц, вернулся на Святую гору и в монашестве жил до конца дней своих. А триста литовцев с семьями бежали во Псков и стали христианами. Тогда же после долгих раздумий и колебаний оставил своё отечество и младший брат Давида Довмонт. В 1266 году прибыл он всем домом своим, с боярами и слугами, в город Псков и принял веру Христову с именем Тимофея, то есть «благочестивого». Увидев его кротость и благочестие, старейшины города Пскова возвели его на княжеский престол.
Смиренно и мудро правил Довмонт-Тимофей доверившимся ему городом. Был кормильцем и заступником его жителям, сильным защитником Пскова от врагов. Не однажды проявил себя как мудрый полководец и храбрый воин, когда на Псков шли враги. Так повествует о Довмонте книга его жития, в которой описаны подвиги, за которые князь Довмонт-Тимофей был признан святым.
Много Довмонт построил церквей, и в память о том часть города, примыкающую с юга к Крому, именуют Довмонтовым градом. Ещё в пушкинские времена здесь стояли ветхие старые церковки, но их разобрали и построили архиерейский дом (архиерей — это главный священнослужитель города) и ещё какие-то строения.
Советские археологи пришли на территорию града в 1945 году: в годы оккупации здесь была размещена немецкая зенитная батарея с погребами, траншеями и прочими подземными сооружениями, и нужно было спасать то, что не было при её сооружении уничтожено.
Постепенно за прошедшие десятилетия стали появляться бережно извлекаемые на свет остатки сооружений, фундаменты и реже — стены храмов и домов.
Не один — словно три разных города раскопали археологи.
В нижней части культурного слоя (помните, что это такое?) — в обильно насыщенном грунтовыми водами чернозёме сохранились остатки деревянных строений. В центре — мастерские, в которых выплавляли и обрабатывали железо: не только домница — железоплавильная печка — сохранилась, но даже запас древесного угля в овальной яме рядом. И ещё 2000 кусков болотной руды, выплавленные из неё куски железа — крицы и шлаки — остатки породы. И ещё нашли всякие предметы, свидетельствующие о том, что здесь жили и работали ремесленники и был посад — та часть города, которая находилась прямо под стенами крепости.
Всё говорит о том, что посадские люди отсюда ушли в одночасье. А уж после этого началось строительство Довмонтовой крепости — во второй половине XIII века.
Дошли до наших дней — раскопаны археологами — остатки 18 каменных зданий: одиннадцать храмов да шесть гражданских построек. И ещё крепостная стена со Святыми воротами. Из одного здания был подземный ход. Он вёл под стеной крепости к реке Великой, чтобы, если, не дай Бог, осадит ворог, защитники могли по ночам воду из реки брать или, может, вообще выйти да в спину ему и ударить!
Самый старый храм — церковь Дмитрия Солунского — здесь построен был ещё псковским князем Всеволодом Мстиславичем (Гавриилом по крещению) больше чем за сто лет до Довмонта. А другие фундаменты так тесненько-тесненько стоят, и такие они маленькие, словно игрушечные. И все по одинаковым планам построены; это хорошо видно, если встать повыше. Или по планам посмотреть: в плане квадратные, с одним алтарным полукруглым выступом — апсидою, а купол на четыре прочных столпа опирался.
Вот, наверное, весело было, когда тут стройка кипела и псковские каменщики своё мастерство показывали! Недаром они впоследствии считались лучшими мастерами каменных дел на Руси. Строили-то не из кирпича — из местного известняка-камня. А чего, в самом деле, с кирпичом возиться, если строительный материал прямо под ногами лежит?
В третьем слое нашли остатки более поздних церквей и зданий. И среди них — храм Довмонта-Тимофея, потому что Церковь прославила его как святого чудотворца, псковичи своему покровителю небесному молились, просили помощи себе и мира городу, которым он некогда правил.
Долгое время считалось, что в псковских храмах стены были просто побелены. А тут нашли остатки фресок, иначе и быть не могло — разве могли псковичи, живя рядом с Мирожскими росписями, позабыть искусство стенописи?
А о Святом Довмонте-Тимофее псковичи и посейчас помнят. Говорят, при жизни хорошим князем и хорошим человеком был, а после смерти чудеса творил, исцелял страждущих и родной город помогал от врагов оборонить.
Кирюша: А какие враги были у Пскова? Татары?
Тата: Да нет, татары сюда не дошли. А ты что, не помнишь — во Пскове же немцы обосновались! Крестоносцы! А потом Александр Невский во Псков пришёл и его освободил! А ещё потом немцев разбил на Чудском озере!
Кирюша: Так Невский же новгородским князем был, чего ты меня путаешь-то!
Архивариус: Давайте я вам помогу распутаться. Ну, вы уже знаете, что Псков возник несколько позже Новгорода и был его «меньшим братом», западным щитом Господина Великого Новгорода, и входил в состав его владений. Так что Александр Невский, по сути дела, был князем Новгородским и Псковским, и псковичи сражались в рядах новгородцев с псами-рыцарями. Нипочём бы немцы не проникли за крепкие стены Псковской крепости, если бы не изменник Твердила...
Кирюша: Я помню, его Александр в сани запряг, а потом псковичи его порешили! А не предавай своих!..
Архивариус: Экий вы свирепый юноша, однако… И отношения Пскова с татарами тоже поначалу выстраивал Александр Ярославич, радевший за свою землю. При князе Довмонте — а он мирно княжил целых 33 года, с 1266 по 1299 год — Псков окреп, разбогател, и довольно скоро (конечно, по историческим меркам!) — в середине XIV века — Новгород официально признал его независимость. Хотя и до того во Пскове было своё вече, где решались многие важные вопросы. Псковская крепость в те года, до того, как Фёдор Конь — знаменитый строитель — в XVI веке построил огромную Смоленскую крепость, была самой большой и мощной на Руси: 9 километров стен, десятки башен. А вокруг — в пригородах своего города — славные на всю Русь псковские каменщики понастроили множество крепостей, да каких! Изборские стены и поселе стоят. А еще — Остров да Врев, Велье, Выборг, Порхов, Опочка. Польский король Стефан Баторий воевал Псков, да ушёл из-под стен несолоно хлебавши! Но обо всём этом — в другой раз. Когда вслед за русами — скандинавами — отправимся по пути «из варяг в греки», на тёплый Днепр, к древнему городу Киеву — «матери городов русских».
Кирюша: А что с русами? Вы что-то говорили, только я не запомнил.
Архивариус: Мы уже говорили о том, что русами, или норманнами, викингами называли тех скандинавов — купцов и воинов, которых у нас именовали варягами. В летописях, как вы помните, написано, что первым русским князем был призванный славянами Рюрик. Он сначала княжил в Старой Ладоге, потом в Новгороде, а с 882 года — в Киеве. По сути, больше о нём почти ничего и не известно. Многие учёные вообще считают, что практически вся эта часть нашей истории — легенда. Вот сейчас вроде появились сведения о том, что Рюрик происходил из тех земель, где теперь Калининград и где жили пруссы. А другие уверены, что первые русские князья — никакие вроде бы и не варяги, а дети славянского князя Гостомысла. Но большинство всё же сходится на том, что князья у нас были варяжские, что правили они мирно с помощью своих варяжских дружин, хотя кормились данями, ходили войной на Хазарский каганат («отмстить неразумным хазарам») и на Византию. По их имени земли, которыми они правили, назвали Русью, а не, скажем, Венедией или Антией…
Тата: Почему Венедией? И Антией?
Архивариус: А потому, что славян называли венедами — тех, что жили западнее, и антами — живших между Днепром и Днестром. Их было множество племён, и они просто платили дани воинственным норманнам. А уж как те правили — бог весть!
Тата: И Ярослав Мудрый был норманном? Ну вот, он же «Русскую правду» написал, мне бабушка рассказывала! А мы — мы вот русские, а разве мы потомки норманнов?
Архивариус: Ко временам Ярослава наши князья уже чётко отделяли себя от варягов, хотя те и стали «своими» среди славян. Да такими своими, что и говорили, и писали, и, надо полагать, думали на древнерусском языке. И воинственность их приугасла — Ярослав предпочитал мир войне. Норманны-язычники были свирепыми и жестокими воинами, византийские хроники сохранили страшные сведения о том, как они воевали в Византии в середине X века, как распинали пленных, вбивали им гвозди «посреди главы», грабили и жгли монастыри, церкви.
Но со временем норманнская элита растворилась среди полян и древлян, кривичей и дреговичей, взяв себе славянские имена и оставив на память о себе общее имя, которым мы и называем себя: Русь, русская земля. Вообще множество племён — та же «чудь белоглазая» — вообще исчезли неведомо где. Так же растворились в истории скифы, струйка крови которых тоже течёт в наших жилах. Помните картину, которую Виктор Васнецов назвал сначала «Бой русских со скифами»? А ведь на самом деле со скифами воевали именно славяне.
Тата: А что стало со славянскими племенами?
Архивариус: Ну, у разных восточно-славянских племён судьба различная. Вот киевские поляне — они, по-видимому, были частью того племени, от которого произошли и ляхи — поляки. А ведь ядром нашей страны и нашего народа могло стать едва ли не самое большое племя восточных славян — кривичи. Жили они в центральной полосе России на пространстве от Смоленска и до самого Изборска, а их столица была в городище Гнездово, теперь это посёлок, известный разве что своим керамическим заводом да древними курганами. Норманны «растащили» племя кривичей на три части, включив их в три разных княжества — Смоленское, Полоцкое и Псковское. А столицей стал Киев. Один из историков — Руслан Скрынников, он много замечательных книжек написал — так в одной из них и пишет: «Гнездово уступило первенство Киеву».
Тата: Ничего себе! А была бы столица в Гнездово — может, и Москвы бы не было, а Киев деревушкой остался…
Архивариус: Ну, что бы было бы, никому не известно! Потому и говорят: «У истории нет сослагательного наклонения» или, попроще, но грустно и точно: «Что выросло — то выросло!». Самое прочное — это культурные традиции, как ни странно. У современной гнездовской керамики глубокие исторические корни. До наших дней дошла знаменитая корчага с надписью. Вот посмотрите.
Тата: Ничего себе! Какая же это корчага! Настоящая амфора! Что в ней русского-то кроме названия?
Архивариус: О, вот это-то и есть самое интересное! На боку сосуда возле горлышка выцарапано одно слово — то ли «гороухща», то ли «гороушна».
Кирюша: Это еще что за «гороушна»? Горох, что ли?
Архивариус: Да нет, это слово переводят как «горчица». А ещё некоторые предложили расшифровать его как «горючее вещество», но этот перевод признали ненаучным и отвели.
Тата: А разве у нас росла горчица?
Архивариус: Ну, во-первых, это не обязательно было то, что сегодня называется горчицей, — просто что-нибудь горькое. Во-вторых, могла быть и горчица, потому что через Гнездово шли торговые пути, и по ним везли среди прочего очень ценившиеся пряности из южных стран. Но пока это лишь предположения — гипотезы…
Тата: Ну и что тут интересного? Неизвестно какое слово, неизвестно что обозначающее! Я ещё понимаю: договор какой-либо или письмо, как на берестяных грамотах.
Архивариус: Да всё дело в том, что по целому ряду признаков археологи установили возраст корчаги — первая половина — середина X века. А это значит, что уже в то время, за полвека до крещения Руси, здесь была письменность. Эта находка из кургана № 13 — а их здесь около 5000 — подтверждает и то, что Гнездово было крупным торговым центром.
Кирюша: 5000? Вот это да! А кто их насыпал-то? И кому это было надо?
Архивариус: А курганы — это захоронения. При раскопках — они начались только с 1949 года, хотя первый клад был найден почти полтора века назад — выяснилось, что каждый курган — это могила. Когда житель Гнездова умирал, его сжигали на погребальном костре, притом вместе с вещами, которые могли понадобиться ему в другой жизни. Всё, что оставалось на кострище, собирали в глиняный сосуд, рядом ставили пищу — вдруг покойник в дороге захочет подкрепиться! — и сверху насыпали курган. Чем богаче человек — тем выше курган.
Тата: И много чего тут нашли? Археологи, я имею в виду.
Архивариус: Много: одних мечей почти два десятка, и шлемы, и наконечники копий и стрел, и кучу восточных бус из сердолика, аметиста, стекла — оно в древности ценилось не меньше. Конечно, гири и монеты — и византийские, и арабские. А ещё — разные ремесленные инструменты.
Тата: И керамику!
Архивариус: Конечно! Но и массу изделий из металла — здесь мастера были, по-видимому, замечательные. Ну, до встречи?
Тата: А задание?
Кирюша: Ну вот чего тебе не сидится? Хоть разочек без заданий можно обойтись?
Архивариус: Почему же нет? Отдохните.
Кирюша: Ура!
Нонна Яковлева
_______________________
