Ритм службы в роте связи был таким, что порою не замечали смену дня и ночи…
Буран – позывной командира батальона связи – не из тех, кто много говорит. Но Серёге Полунину запомнились слова Бурана – про то, что связь, радиостанция в твоих руках нередко бывает важнее автомата. И Кремень, инструктор учебных курсов на полигоне, был прав: нет связи – не будет принятых решений, и приказов выполненных не будет… Уже не раз связисту Полунину довелось убедиться: надёжная связь между командными пунктами и подразделениями спасает жизни бойцов и тех жителей, что так и живут в посёлках рядом с линией боевого соприкосновения…
Недавно линия связи оказалась разорванной. Восстанавливали под артобстрелом. Сергей случайно поднял глаза от аппаратуры… и похолодел: по перепаханному танковыми гусеницами степному бездорожью шли дети. Девчушка лет десяти держала за руку малого, рядом шёл мальчишка чуть постарше. Полунин бросился им наперерез, не помнил, как схватил в охапку всех троих, как в два прыжка вернулся назад, в кузов КамАЗа. И только сейчас заметил, что ребята будто и не испуганы… Это он сам испугался, да бойцы-связисты застыли, когда детей увидели…
Мальчишки с любопытством оглядывались, рассматривали аппаратуру. Тот, который постарше, со знанием дела что-то объяснял малому.
Девчонка тоже оглядывалась, молча хмурилась.
Серёга Полунин тыльной стороной ладони вытер лоб, строго спросил:
- Ну, вот куда вас несло! А ну, – рассказывай: куда направлялись?
Девчонка суровым взглядом окинула Сергея, сердито затолкала под вязаную шапочку растрепавшиеся косички. Недовольно объяснила:
- Куда, куда!.. Ну, куда я могу с ними – кивнула на мальчишек – идти?! В детдом.
-Куда?!.. В какой детдом? – опешил Серёжка.
-В какой, в какой… В какой-нибудь.
Тоха – позывной командира отделения – негромко спросил:
- Родители где?
Девчушка немного помолчала. В больших тёмно-карих глазах – грустный и усталый упрёк… Видно, – долго рассказывать… Но девчонка вздохнула: всё ж придётся…
- Где, где… У Максима отец погиб на войне. Давно. Максиму тогда только три года было. А мать его с другими тётками из Новоивановки возили бойцам хлеб… и даже борщ варили, – в больших кастрюлях, – малая показала руками, в каких кастрюлях новоивановские тётки варили бойцам борщ. – Ещё пирожки разные пекли: говорили, – бойцам тушёнка надоела… и хочется чего-то вкусного. Чтоб – будто дома побывали… Потом украинцы из миномёта по степи стреляли… и в машину попали. Тётя Вера, Максимова мать, за рулём была. Она сразу погибла. Тётя Катя Лютаева в больнице умерла – от раны в голову, у тёти Тани тоже много ран было… но она выжила. А Павлик – девчушка показала глазами на маленького – он деда искал. Мать привезла его к деду, в Бережки. А сама уехала – в госпиталь работать. Дед за хлебом пошёл, а тут обстрел начался. Деда, наверное, в больницу увезли… А Павлушка заблудился – аж к нам, в Новоивановку, забрёл… Только никто его не искал. А Максима наша учительница отвезла в детдом. Он потом убежал оттуда: хотел узнать, – может, его крёстный с войны вернулся. Вот и пришлось мне их обоих в детдом вести. По детдому, может, не стреляют? И кушать там дают, а они, Максим с Павлухой, оба поесть любят, – только давай… А у нас в Новоивановке остались только тётя Таня – она до сих пор без костылей не может ходить: тогда, в степи, когда они нашим бойцам хлеб и тушёную картошку везли, её осколком снаряда в спину ранило… – и бабушка Рая… Ещё дед Григорий Степанович недавно из госпиталя пришёл: он тоже на войне был… Только ранило его. А их дочка, Марина Григорьевна, – наша учительница по физкультуре, тоже на войне.
-А твои мать с отцом где?
Девчонка гордо шмыгнула носом:
- Где!.. Отец – командир артиллерийского расчёта. Под Авдеевкой он.
- Тебя как зовут?
- Анюткой зовут. Анна Владимировна я. Это меня отец назвал. Прабабушку мою тоже Анной Владимировной звали. Она медсестрой была, в санитарном поезде. Давно, – ещё когда с фашистами-немцами воевали.
-А мама твоя где, Анютка… Владимировна? – осторожно спросил Сергей.
Анютка вдруг растерялась… Поправила голубенькую шапочку:
- Где, где… Уехала она. Сказала, что… что папу разлюбила. И теперь другого любит. Какого-то Назара. К нему и уехала. – Анютка подумала: – Далеко куда-то… я забыла, как город называется.
-Как же она тебя одну оставила?
- Не одну… С крёстной. Сказала, что потом приедет за мной. И не приехала. – Анютка свела тёмные бровки: – Только я всё равно не поехала бы с ней – к её Назару. Лучше бы в детдом убежала, – пока папа на войне.
- А крёстная что же, – отпустила тебя?
Анютка снова вздохнула. Так выразительно вздохнула, что Серёга Полунин точно понял, какие бестолковые вопросы он задаёт…
- Не отпустила. Я её не спрашивала. Она и не знает… Её дед Григорий Степанович в роддом отвёз – аж в Верхнениколаевский. Крёстнин муж, Игорь Алексеевич, на войне потерялся. Думали, что он в плен к украинцам попал. Крёстная плакала – целыми днями и ночами, я слышала... А он потом нашёлся – в госпитале. Его в госпиталь без сознания привезли. А там по жетону узнали, кто он. Потом к крёстной командир приехал, рассказал, что Игорь Алексеевич живой, только ранен. А у крёстной роды начались. В роддоме сказали… преждевременные, – вспомнила Анютка непонятное слово. – У неё мальчик родился, совсем маленький… Он в начале зимы должен был родиться, а не сейчас. Врачи деду Григорию Степановичу сказали, что не знают: выживет мальчик или нет… Такой он маленький. Дед Григорий, я видела, плакал.
- Ты и деду Григорию с бабушкой Раей не сказала, что мальчишек в детдом повела?
- Не сказала. Вернусь, – потом расскажу.
-Как же вы шли – под обстрелами?
-Так далеко обстрелы.
- Где-то под Белоглинкой, – серьёзно пояснил Максим.
- И мы знаем, что надо быстро найти какую-нибудь ложбинку… и спрятаться в ней, – добавила Анютка. – Вы лучше скажите, где тут детский дом, – чтоб поблизости. Потому что тот, где был Максим, далеко. Он и сам туда дорогу не помнит.
- А домой дорогу как нашёл?
-Домой я помнил, – горестно признался Максим. – Так и шёл, – по железной дороге… До террикона, а там уже близко. А теперь Анютка сказала, что по железной дороге нельзя: станцию обстреливают. И мы пошли через степь. А так дальше.
-Ты вот что, Полунин. Отвезёшь этих путешественников в Верхнениколаевский, – распорядился командир отделения. – Там отдел образования. Расскажешь им про ситуацию. Похоже, – их, всех троих, придётся в детдом оформлять. Пока – временно… а там видно будет.
Анютка вызывающе вскинула глаза на командира:
- Я не маленькая – в детдом! И у меня отец есть! Я его дома ждать буду!
Тоха нахмурился:
- Не маленькая? Тогда должна понимать, что ты не в детском саду, где можно покапризничать перед нянечкой. Ты – в боевом подразделении. Здесь, Анна Владимировна, исполняются все приказы командира. Ясно? Не слышу!
- Ясно. – А в глазах – горькая девчоночья тревога: – А папа?.. Он вернётся домой, а меня нет. Подумает, что меня мама с этим… с Назаром, к себе забрали.
- Не волнуйся, Анюта. Папе сообщат:расскажут ему и о тебе, и о крёстной. Тебе же в школу надо ходить. А у вас в Новоивановке школа, я знаю, не работает, – потому что крыша и окна разбиты осколками от снарядов.
- Мы с крёстной занимались! Каждый день! Крёстная в институте на учительницу училась… раньше! И она знает, как детей учить!
-Оставить разговоры! – снова приказал Тоха.
…Серёга нерешительно приоткрыл дверь с надписью: начальник отдела образования.
Разочарованно сделал шаг назад: в кабинете, прямо на широком подоконнике, сидела девушка в модных брючках и свитере. Сергей определил: примерно его ровесница…
Девушка быстро просматривала какие-то документы. Подняла голову, не очень приветливо окликнула Сергея:
- Вы ко мне?
-Нет. Мне бы начальника отдела образования увидеть.
- Смотрите. Я начальник отдела образования.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»