Приходилось взрослеть…
Когда похоронили Владимира Ивановича, начальника участка внутришахтного транспорта, Серёгиного крёстного, – погиб крёстный в бою за блокпост, – батя положил руку на Серёжкино плечо:
- Понял, Сергей? – Кивнул в сторону трассы: – Нам сейчас там надо быть. А дома, сын, без мужиков тоже никак – сам понимаешь.
Серёга понял.
Ребячество всё это: мечтать скорее повзрослеть, чтоб воевать, – как батя с дедом. Прав батя: мужики, особенно взрослые, и дома нужны. Мать с соседками целыми днями и ночами пекут хлеб и батоны, а дед Ерёмин – Петру Егоровичу в начале лета восемьдесят три исполнилось, и ноги у него нет: дед работал машинистом горного комбайна, и после аварии без ноги остался, – на своей старенькой «Ладе» с ручным управлением отвозит ещё тёплые буханки шахтёрам на позиции. Потом дед умудряется подвезти Серёжкину мать с поселковыми тётками поближе к Луганску – всякий раз приходится подъезжать к городу с разных сторон, потому что трасса обстреливается круглосуточно, и тётки пробираются к городским окраинам пешком, – чтоб передать жителям мешки с хлебом, крупой, сахаром: Луганск – в блокадном кольце. Там нет ни света, ни воды, ни продуктов. И въезда в город нет, и выезда нет.
У них в Зарничном тоже нет света – в подстанцию попали осколки от снаряда. Чтоб хлеб печь, дед Степан Васильевич прямо во дворе сложил печурку с духовкой. Мать топит печурку дровами и углём, а Серёжке надо натаскать воды из колодца.
А у крёстного жена осталась, Татьяна Алексеевна, учительница из Серёжкиной школы. И девчонки, малые совсем: Катюшке – пять лет, а Маше и трёх нет. И у Татьяны Алексеевны скоро ещё ребёнок родится. Крёстный говорил, что у них сын будет…
Татьяна Алексеевна часто прибегает к ним, чтоб помочь маме и соседкам управиться с тестом. Девчонок с собой приводит. Серёжка им сказки читает – про Змея Горыныча, про Василису Прекрасную… А ещё – Пушкина, про Царя Салтана, про Рыбака и рыбку… Катюшка даже картинки нарисовала – Рыбака с золотой рыбкой… И как Иван-крестьянский сын бился со Змеем на Калиновом мосту, – очень хороший рисунок у Катюшки получился.
Татьяна Алексеевна тоже посмотрела рисунки, погладила Серёжку по голове:
- Может, учителем станешь, Серёженька? Смотри, как девчонки тебя слушают.
А однажды надо было отвезти хлеб в Луганск, и Татьяна Алексеевна сказала, что знает, как пройти пешком на южную окраину города: со стороны посёлка, где живёт её подруга, – вместе учились в пединституте. Татьяна Алексеевна уехала с мамой и другими женщинами, а девчонки остались с Серёжкой. Он даже молочную кашу им сварил. Маша подняла от тарелки серьёзные глаза, сказала, что каша вкусная… и поэтому нужна добавка.
Когда обстреливали Зарничный и ближайшие шахты, было понятно, что надо спускаться в погреб.
Но прятаться приходилось не только от обстрелов…
Часто в посёлке появлялись мужики со странными нашивками на рукавах. На нашивках было написано: Айдар… Тётя Валя, телефонистка с шахтного коммутатора, говорила, что мужики эти – хуже пьяных. Пьяные самогонки выпили, а эти… в дурмане. Глаза вон какие: будто не смыслят ничего.
Этих, с нашивками на рукавах, женщины боялись больше, чем обстрелов…
- От обстрелов хоть в погребе спрячешься, – сказала Валентина Андреевна. – А от этих… Знают ведь, что шахтёры наши – в ополчении, а в посёлках одни бабы с ребятами да старики.
Их и мужиками-то никто не называл – какие ж это мужики… Так и говорили о них: эти…
«Эти» врывались в дома – двери открывали ногами. Что-то искали, – потому что всё переворачивали вверх дном. Потом Серёжка понял: думают, что в домах есть какое-то оружие, – его-то и ищут. Если во дворе видели гусей или уток – со смехом ловили первых попавшихся, обезглавленных бросали под ноги хозяйке дома:
-Чого застыгла? Обскубы та засмаж – нэ бачыш, люди исты хтять! Вчы вас, кацапню кляту! (Чего застыла? Ощипай и зажарь, – не видишь, люди есть хотят! Учи вас, кацапню проклятую!).
В машины грузили всё, что понравилось: новый холодильник, газовую плиту, стиральную машину… Даже чистые простыни с пододеяльниками вытаскивали из шкафов и комодов.
Как-то ночью прибежала Татьяна Алексеевна. На руках – сонная Машенька, а испуганная Катюшка держится за мамино платье. Татьяна Алексеевна плакала и сбивчиво рассказывала… для Серёжки – совсем непонятное…
- Ксюшка одна дома была… Мать в больнице дежурит… А этим… видно, кто-то сказал, что Денис, жених Ксюшкин, в ополчении… А их – человек пять. Дверь выбили… Девчонки мои спят, а я – за топор, и во двор к Ромашовым. Они… рубашку Ксюшкину разорвали… Успела Ксюха кухонный нож схватить. Того… который… лез к ней, ударила ножом в шею, и тут же – себя… в живот. Беедная девчоночка!.. Лучше… лучше – так, чем они, пятеро… Пока эти со своим возились, Ксюшка всё же выскочила на улицу… вся в крови… Я за Ксюхой – она, видно, хотела добежать к деду Степану с бабушкой Верой, да упала – хорошо, что уже рядом с калиткой Яругиных. Дед, считай, не спит по ночам – курил во дворе. На руках занёс в дом Ксюшку. Мы с Верой Ильиничной перевязали её – ой, какая там рана страшная, глубокая!.. Степан Васильевич внука, восьмиклассника Димку, в больницу отправил – за врачом и за матерью Ксюшкиной.
Ксюшку Ромашову Серёжка знал. Она в прошлом году школу окончила, поступила учиться на повара. А Денис Васютин, жених её, подземным электрослесарем работал. Этой осенью у Ксюхи с Денисом свадьба должна была быть. Только какая ж свадьба, если война началась…
Днём Серёжка спросил Димку Яругина:
- Почему у них на нашивках написано – «Айдар»? Айдар – это же речка такая. Недалеко от нас – мы с батей прошлой осенью на рыбалку туда ездили, большущую щуку поймали… ещё карасей с голавликами.
Димка помолчал. Объяснил:
-Это, Серёга… Они так банду свою называют: батальон айдар. А какой они батальон. Каратели. Пока шахтёры наши на позициях, они по посёлкам дома грабят. В Малоивановке недавно подожгли дом Приваловых – Раиса Владимировна, шахтный фельдшер, сейчас одна жила: муж её и трое сыновей – в ополчении… Они к ней в медпункт зашли – бинты и лекарства требовали. Услышали, что она по-русски говорит – один из этих кулаком в голову ударил её. В медпункте всё перевернули, забрали, что им надо было. Потом домой к Приваловым направились. Оттуда тоже телевизор вынесли, в машину погрузили, а дом подожгли. Уехали, а соседка, баба Дуся Ерофеева, и внуки её, Ромка с Максимом, пожар тушили. Малые из колодца воду таскали, а она на огонь лила. Потом ещё тётки малоивановские прибежали, помогли. Дом у Приваловых почти уцелел в обстрел – лишь угол веранды задело. А пожар теперь до крыши добрался. Вот такой они батальон, Серёга… Или – как с Ксюхой Ромашовой… – Димка ожесточённо сбил ладонью колючую головку отцветшего чертополоха: – Попались бы они Денису Васютину! А то – герои! С автоматами – на женщин с детьми… и девчонок.
А свадьба у Дениса и Ксюшки всё равно была, – уже зимой, когда этих… – Серёжке Полунину очень не хотелось называть их по имени такой хорошей речки – шахтёры-ополченцы прогнали из всех окрестных посёлков.
И отец Ксюшкин на свадьбу подоспел. Тётки-соседки вареников налепили – с картошкой, с капустой, с творогом. За накрытыми столами в доме Ромашовых – свои, поселковые, да друзья Денисовы, ополченцы.
Ксюшка даже платье белое надела: настоящая невеста!
Платье ей Полинка, подружка, своё отдала: у Полины с Саней свадьба два года назад была, а платье – как раз на Ксюшку.
Дед Петро Егорович поднял рюмку с самогонкой:
- Сказать хочу вам, Ксюха и Денис… А вы послушайте. Война – войной, а любовь – вечная. Любите… и берегите друг друга. За вас! И – за любовь.
Айдар – одна из наибольших рек Луганской земли, левый приток Северского Донца. На реке Айдар находятся город Старобельск и посёлок Новоайдар.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»