-Думала, – не догоню? – рассмеялся Захар и на лету сунул за уздечку рыжей кобылы пучок ромашек и материнки, наспех связанных диким колоском.
Глафира придержала Зорьку, заносчиво бросила через плечо:
- Не захотела бы, – не догнал.
-Догнал бы! Даже если бы ты не захотела. Буран мой самого чёрта догонит!
Зорька и Буран пошли шагом.
-Что ж ты упрямая такая, Глашенька! И как же на тебе жениться, – коль строптива ты без меры!
-А тебе кто дозволил Глашенькою меня звать? Для тебя я – Глафира Демидовна! И рано печалишься ты, Захар: ещё придётся ли тебе на мне жениться!
Глафира легко спрыгнула с седла. Захар тоже спешился, погладил серую, с чуть приметной снежно-белой роздымью, шею коня. Усмехнулся:
- Отчего же не придётся? Либо не люб я тебе?
Глафира мимолётно, из-под полуопущенных тёмных ресниц взглянула на Захара:
- Может, люб… А, может, и не люб. Сам догадайся.
Будто солнечный луч вдруг скрылся в предгрозовой туче – так спряталась чуть насмешливая улыбка в тёмно-серых Захаровых глазах. Он серьёзно кивнул:
-Я и догадался.
Глаша на мгновенье затаила дыхание. Тут же своенравно дёрнула плечиками. Захар объяснил:
- Сама сказала: не захотела бы, – не догнал.
-Ну?..
- Выходит, раз я догнал тебя, – значит, хотела ты… чтоб так случилось.
Неприметным движением Глафира перебросила на грудь наполовину растрепавшуюся в крупные кольца тёмно-русую косу, не спеша стала заплетать её. Подняла глаза. А сердце Захара счастливо забилось: небушком чистым всколыхнулась синь в Глашином взгляде.
-И – что?
-Значит, – захотела ты, чтоб догнал я тебя. А раз захотела, – значит, люб я тебе. Только отчего ж говоришь, что не придётся мне жениться на тебе?
-Так сам же печалишься, что строптива я. Откуда мне знать: вдруг найдёшь себе… смиренную да покладистую. На ней и женишься.
-Я, Глашенька… Глафира Демидовна, ещё мальчишкой был, когда себе слово дал, – что лишь на тебе женюсь.
-Ну, а коли не женишься? Разве монашеский постриг примешь?
Захар помолчал. Прикусывал какой-то горьковатый стебелёк, казалось, всматривался в чуть синеющую даль за южным склоном балки.
- Другая у меня задумка, Глафира Демидовна.
- Какая же твоя задумка?
-Перво-наперво – жди от меня сватов. Как минует Успенский пост, – так и жди. А в Покров свадьбу сыграем. А ещё намерен я, Глаша, на угольный рудник податься.
-На рудник?..
Захар кивнул за курган – туда, к Лисьей балке, убегали за степным ветром ковыльные волны.
-Слышала, поди. Нашли рудознатцы залежи горюч-камня в нашей земле.
- Крёстный с батей разговаривали намедни, – про рудник в Лисьей балке.
- Макар Климович – он из питерских рудознатцев – сказывал: здешний горюч-камень – особенный. Жар от него сильный. И любопытно мне, Глаша: как добывают этот камень из земных глубин. И посмотреть охота, – как горит он… На силу жара его посмотреть.
-Страшно – в глубине-то…
- Что ж страшного?
Глаша вздохнула:
- Не в степи ведь… Темно. И глубоко. В погреб вон спустишься, – и то: тьма беспросветная.
-Глубоко, – согласно кивнул Захар. – Уж до двадцати саженей вглубь шахтёры опускаются – за горюч-камнем. А светят там огнём в лампах.
-Что ж за сила у жара этого, что от горюч-камня бывает?.. От дров в печке тоже уголья остаются.
-На этих угольях – разве кашу сварить. А Ермолай-кузнец говорит: топоры да подковы крепкими и прочными получаются, ежели куешь их на жару горюч-камня. А ещё шахтёры с рудника сказывали: Государыня-матушка приказала – на Лугани-реке строить завод, где будут лить чугун. Для этого и пригодится наш горюч-камень, жар его великий пригодится. И станут на заводе при Лугани отливать пушки и ядра – для Севастопольских батарей, во Славу России.
Глаша завороженно слушала Захара… Он и так был для неё самым лучшим парнем на свете, а теперь казалось ей, что в нём самом – сила и краса неведомого горюч-камня… Всё же встрепенулась: не годится девице показывать, что люб тебе парень. В синих Глашиных глазах снова вспыхнула насмешка:
-В шахтёры, выходит, надумал податься. Да разве ж Михей Демьянович, батюшка твой, согласится на то, чтоб отпустить тебя на шахту! Кто ж ему в лавке-то помогать станет, ежели ты в шахтёры уйдёшь.
Захар нахмурился:
- Не маленький я. И торговля в лавке – не по мне. Раз сказал, что решил шахтёром стать, – значит, так и будет.
А Глаша вовсе не оттого тревожилась, что некому будет помогать Михею Демьяновичу в его торговых делах… Другая тревога прикоснулась к девичьему сердцу. На Троицу, когда венки плели, хвалилась Марфуша, что в исходе нынешнего лета будут к ней сваты. Мол, – и без того, куда вода венок понесёт, судьбу свою знаю: этой осенью замуж выйду.
-То-то я смотрю, что ты венка не плетёшь, – заметила Акулина, Глашина подружка. – Сватов-то от кого ждёшь?
- От того и жду, кто мне люб! За того и замуж пойду, кто люб мне. – Всё же не сдержалась Марфуша, – открыла девушкам свою тайну: – Батюшка мой и Захаров отец сговорились про сватовство.
Акулина быстро взглянула на Глашу. А Глафира глаз не подняла ,– ровно и не слышала хвастливых Марфушиных слов… Вплетала в ромашковый венок луговую мяту.
-Говоришь, – за того пойдёшь, кто люб тебе, – усмехнулась Акулина. – А сама-то люба ему?
- Как не люба, коль сватается ко мне! – в гордой уверенности заявила Марфуша.
- Так ещё ж не сватается. К тому же не Захарова это воля: свататься к тебе. Сама сказала, – отцы ваши сговорились.
-Захар – послушный родителям сын!
- Может, и послушный. Только его сыновнее послушание не означает, что ты ему люба. Либо надеешься, Марфуша, что мать с отцом велят ему полюбить тебя, и он исполнит их указ?
-Надо будет, – исполнит! И свадьба у нас с ним будет нынешней осенью!
Сейчас Глаша достала из-под Зорькиной уздечки связанный тонким стебельком овсяницы пахучий пучок ромашек и материнки, незаметно, на мгновенье, прижалась к нему лицом… И бережно опустила за пазуху.
Захар сказал: ещё мальчишкой был, когда решил, что лишь на тебе женюсь...
И Глаша тоже ещё девчоночкой тайком поглядывала на сероглазого рослого Захарку. Был он самым сильным и смелым среди мальчишек. Однажды ребята подобрали выпавшего из гнезда воронёнка. И гнездо отыскали – в развилке веток высокого старого дуба. Мальчишки и постарше Захарки переглядывались: понятно, – кому охота своим лбом отведать, какой крепкий у ворона клюв! И лишь Захар не побоялся: положил неоперившегося воронёнка за старую косоворотку, осторожно вскарабкался на дуб. Ворона сидела на ветке, горестно каркала. А ворон угрожающе кружился над Захаркиной головой. Захар бережно опустил в гнездо воронёнка, зажмурился и слетел вниз. Ладони оцарапал в кровь. И ворон бросился за ним… Только не клюнул Захарку, – просто покружился и взлетел к гнезду, где уже сидела ворона.
Как-то зимою катались со склонов, что спускались в Лисью балку. Аникушка, сын старосты Власия Кузьмича, отобрал салазки у маленького Василька, бессовестно взгромоздился на них, торжествующе и грозно присвистнул и полетел вниз. Васильковы салазки не выдержали, – треснули под Аникушкой. Аникушка пнул салазки ногой, пешком поднялся из балки. Кивнул Васильку:
- Сам достанешь. Грош цена твоим саням.
Василёк горько заплакал: маманюшка ругать станет… да и салазок жалко: так славно было кататься на них с горки!..
Захар подошёл к Аникею. Двинул его плечом, хмуро велел:
-Принеси салазки.
Аникей насмешливо сощурился, толкнул Захара в грудь:
- Ещё прикажи мне!
Подрались тогда Захар с Аникеем – в кровь носы друг другу расквасили… Только Захар всё равно заставил Аникушку принести Васильковы салазки. Аникушка пригрозил:
- Ну, попомнишь ты у меня!
-Сам не забудь, что маленьких не годится обижать, – бросил Аникушке Захар.
А салазки Васильковы Захар починил, – ещё лучше и быстрее стали.
Тогда и загадала Глаша: вырасту, – красивой стану. И посватается ко мне Захар, и выйду за него замуж…
Верхом ездить Глаша умела ещё лет с десяти. Девчонкой была не из робкого десятка, вот и выучили братья, Егор с Мироном, как с лошадью обходиться. Маманюшка, ясное дело, ругалась… А батя посмеивался.
А сегодня с рассветом вышла Глаша на крылечко, глянула в степь… А там ковыльные волны за курган катятся.
А ещё раньше подсмотрела Глаша: что ни зорька, Захар седлает своего Бурана, стрелою летит по ковыльным волнам…
Уважаемые читатели! Повесть «Антрацит» состоит из нескольких частей, имеющих своё название и определённое количество глав, связанных между собой общими событиями и героями. «Антрацит» – это повествование о становлении Донбасса, о неповторимой красоте и богатствах этой земли, о первых угольных шахтах, о судьбах людей. Временной период – с конца восемнадцатого века, когда в наших краях появились первые угольные шахты и по Указу Екатерины Второй строился Луганский литейный завод – первенец Южнорусской металлургии, до наших дней.
Все необходимые пояснения – по ходу повествования – будут предложены читателям в конце каждой главы.
Спасибо за комментарии, за общение, за то, что мы с вами остаёмся вместе!
Антрацит – на латинском и греческом языках это слово означает драгоценный камень, похожий на уголь. Антрацит – это самый древний из ископаемых углей. Лучший сорт каменного угля. От других марок угля антрацит отличается выраженным, насыщенным чёрным цветом и сильным зеленоватым блеском. Обладает огромной теплотворной способностью, плотностью и электропроводностью. Учёные рассматривают антрацит как переходную стадию между каменным углём и графитом. Образуется из растительных остатков путём гумификации и углефикации – преобразования остатков растений в осадочную породу. Применяется как топливо и сырьё для чёрной и цветной металлургии, химической и энергетической промышленности, а также для производства адсорбентов, электродов, электрокорунда. В Луганской Народной Республике в честь этой бесценной марки угля назван один из лучших наших городов – Антрацит. Самые многочисленные месторождения антрацита в России находятся на Донбассе.
Государыня-матушка – так в народе называли Екатерину Вторую.
Горюч-камень – так в конце восемнадцатого века называли уголь.
Материнка – народное название душицы.
Продолжение следует…
Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6
Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11
Глава 12 Глава 13 Глава 14 Окончание
Вторая часть повести Третья часть повести
Четвёртая часть повести Пятая часть повести