Найти тему
Полевые цветы

Антрацит (Часть 2) Лампоносы. Глава 1

Десятник Захар Михеевич строго окликнул:

-Алёшка! Савельев!

Темноволосый мальчишка спрятался за спинами ребят. Захар Михеевич скрыл улыбку – спрятаться Алёхе непросто: из ребят он самый рослый. В свои двенадцать запросто и за четырнадцатилетнего сойдёт. Вон, – даже голову пригнул, чтоб понезаметнее казаться… Старательно и бережно поправляет шахтёрские лампы: с десяток – на груди, и в обеих руках – ещё по две.

- Савельев! А ну – стой, тебе сказано!

Парнишка нехотя отстал от товарищей, глянул исподлобья:

-Ну?.. Мне же на смену! Я что тут: на гулянке? Мне что, – есть когда разговаривать?

Захар Михеевич незаметно вздохнул: дать бы этому умнику подзатыльник! Да люди кругом, – нехорошо выйдет. Опустил руку на Алёшкино плечо:

- Знаешь, кого я встретил – по дороге на шахту?

Хоть бы глаза опустил, сорванец!.. Лишь синева нахмурилась, – ровно в вечереющем небе перед скорым дождём…

- Знаю. И – что?

-Сказал батюшка Михаил, что ты снова с его Никиткою подрался.

-Подрался!.. Будто он, Никитка, драться умеет! Мне что: драться не с кем?

Ох, не лишним был бы подзатыльник!

- За что ты побил Никиту?

-Побил!.. Всего-то и дал два раза… И третий – пинка под зад.

-Алексей! Я спрашиваю: за что?

-Пинка-то – за что?.. А – чтоб лучше помнил.

-О чём он должен помнить?

Алёшка носком сапога покатал круглую сизовато-серую породу. Поднял глаза:

-Бать!

-Батя я тебе дома. А на шахте во всём должен быть порядок. Потому отвечай десятнику: за что в этот раз побил Никиту?

-Ребята вон уже к спуску пошли! А у меня сегодня – видишь? – полтора десятка ламп! Я тебе после смены, дома, расскажу… за что я… в общем, за что я два раза дал Никите поповскому… ну, и пинка ещё дал. Бать, бежать мне надо.

Короткий, на ходу, разговор с батей всколыхнул в Алёхиной душе сожаление: Никитке надо было дать трошки больше. Чтоб знал, как языком своим буровить что ни попадя…

Ничего, ещё свидимся с Никиткою.

Алёха развешивал шахтёрские лампы в откаточном штреке – привычно и умело цеплял их за огнивы. Потом надо было пробежать по выработке – проверить, все ли лампы горят: в темноте-то как шахтёрам уголь рубить… А лампы капризные: чуть не так повернёшь её, либо косо подвесишь, – вмиг огонь погаснет. Тогда надо подниматься на поверхность, чтоб по-новому заправить лампу. Шахтёры ругаются: без лампы работа стоит…

Больше всего любит Алёха побывать в самых отдалённых уголках выработок. Лампоносом он работает недолго, но за это время изучил шахту – не хуже берега родной и любимой реки. Каждый выступ в стенах знает, каждый поворот. И кровлю шахтную Алёшка тоже хорошо знает: где повыше пласт породы, а где нависает совсем низко – в таких местах шахтёрам всю смену приходится на коленях работать…

Из старой выработки можно пробраться к выходу на поверхность: прямо в балку. Однажды поспорили с ребятами: найдёт ли Алёшка дорогу к выходу, ежели без лампы, без света, – в кромешной темноте… В тот день в конце смены ребята поднялись на поверхность. А Алёха спрятался в конце штрека: когда пересменка, легко остаться незамеченным. Договорились, что Степан с Андрюшкою, Кузьма и Федька будут ждать его на склоне балки. Андрюшка ухмыльнулся:

- Боюсь, ребята, нам в балке заночевать придётся, – пока будем ждать, что Алёха выход-то нашёл.

Кузьма нерешительно заметил:

- А ежели Алёха вообще не выйдет? Сколько нам ждать?

Выход Алёшка нашёл. И из шахты в балку вышел – ещё и не стемнело…

У Кузьки язык – что помело: взял, болван, и рассказал дома, как спорили с ребятами, как всё же отыскал Алёха Савельев выход на поверхность – в беспросветной шахтной черноте. А мать Кузькина, Евдокия, к Алёшкиной матери явилась, – разохалась:

-Твой пострел-то что удумал!.. Втихаря в шахте остался, а потом со старой выработки через запасной выход поднялся. Ой, смотри, Глафира!.. Там же темнота – ровно в преисподней. А ежели бы заблудился! И не нашли бы!

Маманюшка лишь руками всплеснула… А батя сдержанно сказал:

-Молодец, Алёшка. – Встретил суровый маманюшкин взгляд, чуть приметно усмехнулся, добавил: – Молодец, что выход нашёл. Коли знаешь шахту, как свой двор, – это всегда пригодится.

Алёшка перевёл дыхание, но на мать взглянул виновато.

Маманюшку Алёха жалел: в начале лета она Танюшку, сестрицу, родила.

Тяжело маманюшке было… Целую ночь, до самой зорьки, рядом с нею сидела Акулина Анисимовна, повитуха. А батя в ночную смену работал. Вечером Алёшка покормил братьев, Матвея с Егорушкой, тыквенною кашей, строго велел им ложиться спать. Он не намного старше Матвея с Егором, но слушают они его – как старшего брата. Сам Алёха не прилёг, лишь дремал на крылечке, прислушивался, – не понадобится ли чего маманюшке… Сквозь дремоту расслышал усталый-усталый маманюшкин голос:

-Мне бы, Акулина Анисимовна, водицы напиться…

Алёшка встрепенулся, подхватил дубовый жбанчик, что дедуня Демид сделал, и побежал на склон Терновой балки: там криница, и маманюшка говорит, что нет лучше водицы, чем в этой криничке.

Подставил жбанчик под ласково звенящую струйку. Пока водица набегала, небушко над балкой всколыхнулось синью.

А домой бежал Алёшка – крепко прижимал к груди жбанчик, чтоб ни капельки воды не расплескать.

На крыльце Акулина Анисимовна обняла Алёху:

- Ну, Алексей Захарович, – теперь у тебя не только братья, а и сестрица есть! Красавица такая! Поди к маманюшке: уже можно.

Алёшка робко остановился на пороге: под глазами у маманюшки тёмные круги, а в синем-синем её взгляде – ещё большая усталость, чем когда она перед Пасхою белила потолок и стены в доме… Но была маманюшка весёлою, и очень обрадовалась криничной водице:

- Спаси Христос, хороший мой! Так мне водицы хотелось! А ты и угадал. Посмотри, какая у тебя сестрица.

Алёха затаил дыхание…

На руках у маманюшки – крохотный свёрточек. А в свёрточке – кто-то тихонько и будто удивлённо покряхтывает.

И от этого покряхтывания Алёшка очень обрадовался… Хотелось и рассмеяться, и… заплакать: оттого, что маманюшка здорова и весела, и оттого, что скоро батя со смены вернётся и узнает, что сестрица родилась.

Акулина Анисимовна правду сказала: сестрица – красавица. И в глазах – такое же небушко чистое, ясно-синее, как у маманюшки. Только крошечная совсем: на куклу похожа, какими девчонки играют, – пеленают их, спать укладывают…

Мамаюшка догадалась, о чём Алёшка подумал. Улыбнулась:

-Вырастет. И так хорошо, что у неё есть такой старший брат, как ты.

Алёшка кивнул:

- И Матвей с Егором. Её у нас никто не обидит.

-Спят братья?

- Спят. С вечера долго не засыпали, – всё шушукались о чём-то. Пришлось шумнуть на них.

Маманюшка и теперь по ночам встаёт, чтобы покормить грудью маленькую Танюшку. Когда батя дома, он тоже поднимается, тихонько укачивает Танюшку в люлечке. А если на смену уходит, то Алёшка сам убаюкивает сестрицу. Как и батя, жалеет маманюшку: пусть поспит она.

А маманюшка и не спала, – видел Алёшка… Лишь глаза прикрывала и незаметно улыбалась.

А сейчас – хоть батя и сказал, что Алёшка молодец, раз нашёл путь к запасному выходу из шахты, мать всё равно тревожится. И чего пришла тётка Евдокия! Ладно бы, – просто посудачить. А то – раскудахталась, словно невесть что случилось…

Алёшка пообещал:

- Мамань! Это – один раз. Больше не будет такого: я теперь сам знаю, что и в темноте можно выйти к запасному выходу.

Чистая беда с этим Кузьмой, с его языком длинным… Лучше бы ребята не взяли бы его с собою в Терновую балку, куда поднимался выход из шахты: тогда бы и мать его ничего не узнала… И не трезвонила бы по Перевальному про то, какой неслух сын у десятника Савельева.

А теперь ещё и бате придётся объяснять, за что пришлось Алёхе надавать тумаков поповскому Никитке.

За брата, за Егора.

Никита уже не впервые называет Егора подкидышем.

Фото автора канала "Полевые цветы"
Фото автора канала "Полевые цветы"

Продолжение следует…

Глава 2 Глава 3 Глава 4 Глава 5 Глава 6

Глава 7 Глава 8 Глава 9 Глава 10 Глава 11

Окончание

Первая часть повести Третья часть повести

Четвёртая часть повести Пятая часть повести

Шестая часть повести Седьмая часть повести

Восьмая часть повести

Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)