А сердечко снова стучало, – счастливо-счастливо. Анютка не сводила глаз с Владимира Михайловича: как легко – по-здешнему! – вскочил он в седло, как ласково кивнул ей…
Смотрела ему вслед, – через минуту Соколок виднелся уже за Ивановым курганом.
И вдруг жаркий стыд залил её всю:
-Ой… что же я наделала! Он… прочитает письмо, – что подумает обо мне? Как посмотрит на меня, когда вернётся… и как я теперь буду смотреть на него!.. Лучше бы сквозь землю провалиться…
Хотелось Анютке птицею полететь, – чтоб догнать Соколка, незаметно выдернуть письмо из-под седла… Ой, что же подумает о ней Владимир Михайлович, когда прочитает её признание!.. Ой, хоть бы вылетело письмо на ходу, чтоб далеко-далеко унёс его ветер степной!
А какой же он красивый – верхом на Соколке!.. И… как же хочется, чтоб он узнал про её любовь!
Вспомнила Анютка бесстыдные, не совсем понятные Глашины слова:
-Оох, деевочки!.. Как бы проехалась я с инженером!.. А он бы опосля нашей с ним… поездки без меня уж никуда бы не ездил.
И от слов Глашииных жар снова заливал Анютку, – бесстыдный и… сладкий… Будто Владимир Михайлович снова смотрел на её грудь, что виднелась сквозь промокшую рубашку. И этот сладкий жар – впервые в жизни – чувствовала Анютка в какой-то своей тайной-тайной девичьей сокровенности, в самом низу животика…
А ещё захлестнула Анютку досада… и обида на Глашу, – за эти её слова… И тут же – будто облегчение: а, может… может, он прочитает письмо… и подумает, что написала его Глафира?..
И хотелось Анютке, чтоб так случилось, – пусть ветер унесёт письмо… или пусть Владимир Михайлович подумает, что это Глаша написала… И до слёз было жалко, если он так и не узнает о её любви…
Всю дорогу до города Владимир улыбался какой-то своей радости, – была его радость такой же светлой, как эта славная девчонка, дочка шахтного конюха Батальщикова. Резвый и озорной Соколок тоже, казалось, радуется, – оттого, что Анютка так заботливо собрала его в дорогу.
И дела в Управлении ладились: проект инженера Колядина по вскрытию нового горизонта с проходкой нового ствола был одобрен. (Горизонт – это принятое в горном деле обозначение глубины шахтной выработки или угольного пласта. Например, горизонт 1100 в современной донбасской шахте – это всё, что находится на глубине 1100 метров, – примечание автора).
Владимир вышел из Управления, привычно подумал: вот бы Лизонька услышала, с каким интересом опытные инженеры слушали его проект!.. И тут же взгляд его упал на вывеску кондитерской лавки, что была через дорогу. Елизавета Григорьевна – со своею высокомерной насмешкой – незаметно куда-то исчезла, а Владимир обрадовался неожиданно пришедшей мысли…
Привязал Соколка за ствол тополя, заговорщически полопал коня по умной морде, – Соколок смотрел внимательно, словно соглашался с решением Владимира…
- Чего желаете, сударь? – с простой и доброй улыбкой обратился к Владимиру Никита Еремеевич, хозяин кондитерской лавки. – Пряников ли печатных? Либо кренделей сахарных? Баранок маковых – к чаю?
Владимир тоже улыбнулся:
- Конфет. Самых лучших.
Бумажный кулёк с конфетами Владимир бережно спрятал за пазуху. А сердце счастливо взлетало: представлял, как обрадуется гостинцу Анютка…
У Иванова кургана спешился: Соколка напоить, самому криничной водицы испить… Потом сидел у воды, прикусывал какой-то горьковатый стебелёк. А из-под седла к ногам Соколка упала сложенная вчетверо писчая бумага. Ветерок шаловливо развернул её, приподнял с травы, – будто подал письмо Владимиру. В совершенном изумлении инженер Колядин прочитал:
- Вы самый лучший. Я Вас люблю. Я вас очень люблю. И буду любить Вас всегда.
Перевёл взгляд на Соколка. Конь повёл ушами, переступил с ноги на ногу, – словно говорил:
- Неужто не догадаетесь, Владимир Михайлович, – от кого письмо-то?
Владимир вспыхнул. Быстро провёл ладонью по лбу. Глаша… Глафира Кондратьева, сортировщица…
- Уж как бы я скучала по Вам, Владимир Михайлович!.. – сладко и горестно прозвучало Глашино признание.
Владимир знал, что после аварии в шахте Глаша овдовела, – всего лишь месяц побыв женою шахтёра Григория Кондратьева… Прилёг на траву, прикрыл глаза:
- Хорошая ты, Глафира Филимоновна. Да не выйдет у нас с тобою ничего: для счастья надобно, чтоб не только ты скучала по мне… а и я тоже по тебе скучал бы…
Ещё раз перечитал короткие строчки. А когда закурил, – огонёк не погасил, поднёс к нему письмо…
Подъезжал к шахтной конюшне – сердце замирало в счастливой тревоге: здесь ли Анютка, не ушла ли. А она увидела его, отчего-то растерянно и испуганно метнулась за угол сеновала.
Конюх принял поводья из рук инженера:
-Ладно ли с делами управились, Владимир Михайлович?
Колядин посмотрел вслед Анютке, протянул конюху портсигар:
-Всё Слава Богу, Гордей Иванович.
Пока говорили о делах, Анюта не возвращалась. Потом Батальщиков погнал коней к реке. Чуть удивлённый Владимир прошёл к сеновалу:
- Здорово дневали, Анна Гордеевна.
Анютка старательно прятала от него глаза… а губы её как-то жалко, отчего-то будто бы виновато дрогнули. Владимир ещё больше удивился: что это с девчонкой? Всё же нашёл её взгляд:
-Что ты, Анюта? Не встревожена ли чем?
А она жарко покраснела. Торопливо заплела растрепавшуюся косу, перебросила её за спину:
-Идти мне надо, Владимир Михайлович. Маманюшка заждалась уж.
Владимир достал кулёк с конфетами, развернул его. Протянул Анютке:
- Тебе это.
Анютка смешалась, прижала к щекам ладошки. Покачала головою:
- Да за что же мне… гостинцы такие дорогие…
Владимир улыбнулся:
- Соколка ты мне сегодня вывела, – значит, помогла с делами справиться. Да разве непременно надо – за что-то. – Вдруг признался: – Я вспоминал тебя по дороге. – Тоже чуть покраснел: – Как мы с тобою… дождь пережидали под дубом.
Анюта не поднимала глаз:
- Мне идти надо.
- Возьми. Для тебя покупал, – самые лучшие.
- Маманюшка… ругать станет. И батя, – ежели узнает…
- Я тебя домой провожу. И Татьяне Алексеевне, матушке твоей, сам всё объясню.
Анютка ждала, что вот сейчас он про письмо заговорит. Пристыдит её: не годится девушке писать парню такие слова… А он – ни слова о её признании. У Анютки чуть отлегло от души: должно быть, не заметил он письма… или по дороге ветер унёс его…
Татьяна Алексеевна ждала дочку у калитки. Увидела Анютку с инженером – в строгом удивлении взметнулись красивые брови:
- Анюта?
Колядин заторопился:
- Нынче Анна Гордеевна помогла мне справиться с делами. И я вот… конфет ей, – поблагодарить.
Татьяна Алексеевна сдержанно поклонилась, суховато заметила:
- Не надо бы этого, Владимир Михайлович. – Кивнула Анютке: – Ступай домой.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»
