Владимир ждал Анюту у Иванова кургана. В шелесте диких колосков слышался горький Анюткин вздох-обещание:
- Приду…
И всколыхнулись горестные слова:
- Неровнюшка я Вам…
С прикрытыми глазами лежал Владимир на траве. И степь покачивалась, и убаюкивал медовый запах донника – после бессонной ночи и совещания в конторе. Потом спустились с Кондрашовым в шахту, ещё раз осмотрели выработку, где предстояло устанавливать подъёмный механизм с электрическим приводом.
И целый день – Анюткин голосок:
- Неровнюшка я Вам…
Сквозь полудрему Владимир слышал её лёгкие шаги, – легче шелеста колосков. И были шаги Анюткины и счастьем, и тревожили неясным предчувствием…
Анюта присела рядом, ладошечкой коснулась его лба, погладила светлые волосы:
-Я лишь на минуточку, Владимир Михайлович… Я – лишь сказать: не надо нам больше видеться. Невеста у Вас красивая… Настоящая барышня. Вам и нужна такая.
Владимир поднёс к губам её ладошку, целовал каждый пальчик:
- Мне нужна ты, Анюта. Ты и есть жена мне. Обвенчаться надо нам.
-К Вам невеста приехала…
Владимир поднялся, бережно прижал к себе Анюту:
- Что ж сказать тебе, Анютонька. Когда учился в Питере, – так и думал, что Елизавета Григорьевна станет моею невестой. Только не согласилась она. Не дошло у нас с нею до сватовства и помолвки, недошло до того, чтоб своей невестою мне её называть. А теперь вот приехала. И – хорошо, что приехала: с приездом её я ещё больше понял, что люблю лишь тебя одну.
На мгновенье Анюта затаила дыхание. А сердечко забилось – в радости девичьей…
Ненадолго.
Вспомнила Анютка, какое красивое имя у Володюшкиной невесты: Елизавета Григорьевна… Как подходит оно к её величественной осанке, к гордому взгляду…Даже к смелому и уверенному голосу подходит.
Разве можно такую забыть? И Владимир Михайлович не забудет её…
И снова Анюткины глаза затуманились слезами: неровня… неровнюшка она Владимиру Михайловичу.
А он поднял её на руки, касался губами повлажневших ресничек…
Анютка стыдилась его ласк. Лишь потом, когда одна оставалась, уже в полудреме вспоминала… и чувствовала, как в стыдливой сладости чуть прогибается позвоночник…
А сердечко замирало от счастья, – потому что Володюшке нравилось ласкать её… потому что ему это надо было, – трогать губами… так бережно-бережно сжимать… и пальцами касаться… Его силе нужна была эта сладость.
И сейчас не смогла Анютка отвести его руки…
А потом… Анютка улыбалась и слёзы сдерживала: Володюшка так заботливо… чуть виновато поправлял её рубашечку и юбку…
Нынче долго-долго держал её в своих бережных объятиях. Анюта неслышно вздохнула:
- Домой пора мне. Маманюшке сказала, что к речке сбегаю, – мяты набрать.
Владимир закурил.
-Анютонька! Я должен ненадолго уехать в Питер.
Чуть припухшие от его поцелуев Анюткины губы жалко вздрогнули. Он встревожился:
- Анюта!.. Анютонька, ты не думай ничего плохого. Поездка недолгою будет: мне лишь надо представить в Горный департамент свои проекты по устройству шахты. – И вдруг Владимира ровно озарило: – Вот что, Анюта. Ты со мною поедешь.
Анюткины бровки в изумлении взлетели:
- Это… как, Владимир Михайлович? Как такое может быть, – чтоб я с Вами поехала?
-Так и может. Собери, что там… – вещички на первое время. Всё остальное я тебе в Питере куплю.
- В Питере?..
Владимир снова прижал её к себе, поцеловал в голову:
-Коль не хочешь, чтоб я сказал батюшке твоему… чтоб рассказал ему о нас с тобою, – я тебя увезу в Питер. Там обвенчаемся, а вернёмся мужем и женою. Что ж Гордею Ивановичу останется, – кроме как с зятем чарку выпить.
Анютка головою покачала:
- Нельзя это, Владимир Михайлович: без родительского благословения.
- Нельзя, – вздохнул Владимир. – Только и такое случается, Анютонька. Вот как у нас с тобою: не даёт своего согласия батюшка твой. А как же нам с тобою, душа моя, жить друг без друга?.. Мне и минута без тебя – ровно без воздуха.
- Мне тоже, Володюшка…
-Вот и обвенчаемся в Питере. А посмотрят твои родители, как ладно мы с тобою живём, – и простят нас.
Анютка заплетала косу. Нерешительно подняла глаза:
- Нет, Володюшка… Владимир Михайлович. Маманюшка горевать будет, коли я с Вами уеду… А батянечка ругать её станет, – что не углядела за мною.
Как не согласиться с такими простыми Анютиными словами…
- Что ж, Анютонька. Я буду дни считать, – до своего возвращения, до той минуты, когда снова увижу тебя. Вернусь уж осенью, – тогда и жди от меня сватов.
… Лизонька уж и не рада была своему приезду в этот посёлок. Ничего хорошего она и не ждала от такой глуши… Но после того, как платье и шляпка… и даже зонтик оказались в жутких пятнах, что оставили после себя коричнево-болотные брызги от коровьей лепёшки, Елизавете Григорьевне захотелось тут же уехать.
А Марфа Егоровна с нескрываемой гордостью подала Лизе выстиранное платье:
- Не о чём горевать, Елизавета Григорьевна. Платье ваше – как новенькое! Ни единого пятнышка не осталось, – всё отстиралось. И шляпку я почистила, и зонтик.
Лиза не взглянула даже, – ни на платье, ни на шляпку с зонтиком. Ей казалось, что и в Петербурге её будет преследовать запах коровьей лепёшки… Марфе Егоровне раздражённо бросила:
- Вот и возьмите себе.
- Да на что ж мне Ваше платье? И шляпы такие я не ношу. И с зонтиками мы здесь не ходим, – что ж нам от солнца-то прятаться.
Лиза лишь заносчиво передёрнула плечами: до чего ж бестолкова эта Владимирова хозяйка!..
А потом случайно услышала их разговор с Владимиром. Владимир говорил, что через день уезжает в Питер – по делам шахты. Лиза обрадовалась: вот и чудесно! Владимир настаивал, чтобы завтра утром отправить её в город. Вечером сухо объяснил:
-Я на днях в Питер уезжаю. Вам незачем здесь оставаться. Завтра с утра у меня будет время,– я провожу Вас в город.
Лиза улыбнулась:
-Зачем же, Володенька? Я слышала: Вы тоже собираетесь в Петербург. Зачем же провожать меня, – если мы можем уехать вместе? Разве Вы отправите меня одну, – в такую даль!
Дорога до Петербурга длинная… И всё, что не случилось здесь, – непременно случится в пути, решила Лиза… Не может не случиться, коли столько дней они с Владимиром буду ехать в одной карете. И всё-таки приедут в Петербург вместе. Разумеется, – сразу к ним. И у маменьки не останется ни единого повода – упрекать Лизоньку в близких отношениях с мистером Эддерли… и в том, что столь безрассудно утрачена девичья честь. Что до утраченной чести, – то маменька просто не знает: Джек Эддерли здесь ни при чём, всё произошло гораздо раньше…
А с Владимиром они торжественно объявят родителям, что намерены обвенчаться.
Следующим утром, пока инженер Колядин перед отъездом в Петербург решал на шахте какие-то бесконечные дела, Лиза всё же побывала на конюшне. Молча окинула взглядом дочку шахтного конюха. Скрыла удивление… но по сердцу ровно царапнуло что-то: хороша Анютка эта… Глаза – да он, Владимир, точно утонул в этой сини… Светло-русая тяжёлая коса, казалось, делает девчонку гибкой, как прутик. И ступни, – какие маленькие!..
Анютка растерялась. А Елизавета Григорьевна снисходительно улыбнулась:
-Вот не знаю, найдёшь ли ты теперь себе жениха, – коль моего-то всё это время тешила своим бесстыдством. Вряд ли в вашем посёлке найдётся кто-то, чтоб в жёны порченую девку взял. А про инженера Колядина тебе лучше забыть. Неровня ты ему.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»