Владимир оглянулся. Босоногая девчонка несла полное ведро воды, – видно, от степной криницы, что за Ивановым курганом. Ведро деревянное, большое и тяжёлое, – тремя железными обручами окованное.
Фёдор Киреев толкнул Владимира плечом, подмигнул:
-Вязы-то не скрутил, Владимир Михайлович? Недолго: красавиц, как у нас здесь, поискать. Что, – хороша Анютка?
(Вязы – так в старину называли шею, – примечание автора)
Колядин усмехнулся:
- Чья такая?
-Гордея Батальщикова, конюха. Самая младшая его.
Владимир откровенно любовался девчонкой:
-Гибкая, – что прутик красноталовый. Погоди, Федор Степанович, – помочь надо: ведро – не по ней.
(Краснотал – южная разновидность ивы, – примечание автора)
Фёдор удержал Владимира за руку:
- Справится. Не впервой ей. Ты своей помощью только смутишь Анютку. – Кивнул на подоткнутую юбку: – Не видишь?
Огонёк, молодой рыжий конь, лежал за плетеной изгородью. Анюта поставила перед ним ведро с водой, рукавом рубахи устало вытерла лоб. Присела рядом с Огоньком, обняла его за шею.
Конюшня – при шахтном дворе. Огонька на днях подняли из шахты. О случившемся до сих пор говорят в посёлке: выходит, спас Огонёк Захарку Мигулина, молодого коногона (коногон – это рабочий, который управлял лошадьми в шахте, одна из самых старинных шахтёрских профессий, – примечание автора). Работала ночная смена, когда крепь не выдержала, и часть кровли обрушилась. (Крепь - это специальное искусственное сооружение, что возводится в угольных шахтах для предотвращения обрушений. В старых шахтах для сооружения крепи использовали дубовые брёвна. Шахтная кровля – это горные породы, расположенные над пластом угля, – примечание автора). Огонёк как раз вёз по рельсам к подъёму гружёные вагонетки. Вдруг приподнял голову, тихонько заржал, – расслышал конь, как потрескивает крепь. Коногон Захарка и Огонёк непостижимым образом понимали друг друга, – даже по взглядам. И сейчас Огонёк предупредил Захарку об опасности, да только Захарка шёл за конём в усталой полудреме, – бывает такое к концу смены… К тому же знал Захар, что Огонька погонять не требовалось: конь сам понимал своё дело, – знал, когда приостановиться надо, а где, наоборот, укорить шаг…
Огонёк ещё раз покосился на кровлю, вздохнул и отступил назад. Тяжёлые вагонетки чуть откатились, Захарка встрепенулся, – за секунду до грохота от расколовшейся глыбы, что рухнула с кровли…
Шахтёры потом дивились, головами качали. Переговаривались: вот и говори после этого, что нет у коня разумения… говори, что конь – бесчувственное животное! Мог бы, расслышав треск, рвануть вперёд. Себя бы точно спас, – успел бы проскочить, пока обрушилась порода… А Захарку с головою накрыло бы. Значит, вот такими они, Огонёк с Захаркой, друзьями были, – раз конь сообразил, как предостеречь Захара от неминуемой беды…
Только самого Огонька острый осколок породы ударил по голове, и ноги передние привалило ему.
Девчонка, дочка конюха Батальщикова, отваром дубовой коры промывала глубокую рану на голове Огонька. Парамон Матвеевич, лекарь конский, похвалил Анютку, медленно ощупал ноги коня:
- Ничего. Поднимется. Только в шахту ему уж нельзя: вагонетки с углём не потянет. Дровишки будет возить да сено с покосов.
Сейчас Анютка обеими ладошками осторожно гладила Огонька по голове. Конь благодарно прикрыл глаза, глубоко вздохнул… И приподнялся на ноги. Девчонка обрадовалась, – казалось, дыхание затаила, ждала, пока Огонёк полностью встанет. Потом и сама поднялась, обняла Огонька за шею… И только тут заметила, что неподалёку от шахтной конюшни остановились десятник Фёдор Киреев и незнакомый рослый парень в форменной фуражке и мундире. Вспомнила, как недавно Настёна Нефёдова, дочка местного лавочника, рассказывала, что на шахту приехал новый горный инженер.
Под внимательным взглядом светловолосого парня Анютка нахмурилась, быстро одёрнула юбку. Заносчиво вскинула голову: ходят здесь!.. Пялятся, – будто работы им нет.
А сердце отчего-то забилось: красивый… И фуражка форменная красивая, – так идёт ему. А взгляд, хоть и бесстыдный, – вон как смотрел он на её ноги, что чуть ли не до коленок виднелись из-под подоткнутой юбки! – а всё равно ласковым казался…
Фёдор чему-то рассмеялся, – должно быть, негромким словам горного инженера. А инженер сорвал стебелёк душицы, что уже расцвела, – прямо здесь, в шахтном дворе: видно, ещё осенью крошечное семя занёс сюда ветер со склонов Криничной балки, – растёр в пальцах светло-розоватый цвет, склонил лицо. Потом они с десятником Киреевым ушли в контору, а над Анюткиной головой загремел батин голос. Отец хлестнул её вожжами – ниже спины:
-Чего уставилась-то? Мала ещё, – на парней таращиться! Напоила коня? Ступай за реку картошку подбивать.
Колядин углубился в изучение чертежей выработок, в которых предстояло проведение взрывных работ. Фёдор без умолку рассказывал что-то, – про местных девушек, про Криничную балку, про Иванов курган, что притягивает к себе дождевые тучи… Владимир кивнул:
-Знаю. Ещё в детстве слышал.
-Слышал?.. Про наш курган? – недоверчиво переспросил Фёдор. – Это – что: про него аж в Питере знают?
Владимир улыбнулся:
- Выходит, что и в Питере знают, – от меня. Я рассказывал. Здешний я, Фёдор. С деда-прадеда здешний. Учился в Питере, а сам – из этих мест.
-То-то я и слышу: говоришь ты, Владимир Михайлович, вроде по-нашему… И толк в наших девках понимаешь, – Анютку-то вон сразу рассмотрел.
Инженер Колядин чуть заметно покраснел:
-Ладно тебе, Фёдор Степанович. Кроме Анютки, мне надобно рассмотреть систему водоотлива. А посему – давай-ка прямо сейчас в шахту спустимся. Заодно кровлю над откаточным штреком осмотрим… прикинем, сколько кругляков дубовых надо привезти.
А с края степи ветер-пастух пригнал тучи, и они ненадолго замерли над Ивановым курганом, и тут же медленно опустились, – казалось, легли на самую вершину кургана…
Старики до сих пор рассказывают: много лет назад случилась в этих краях небывалая засуха. С самой осени – ни одного дождя. И зима бесснежная миновала, – лишь в одну ночь лениво покружилась над степью колючая, мелкая снежная крупа, что не принесла с собой надежду на желанную талую воду… А весною даже крапива и осот измождённо поникли вдоль дорог, изо всех сил старались дотянуться корнями до живительной влаги.
И криницы высохли.
В ту пору вернулся с войны солдат Иван – из здешних. Не сам вернулся: его, израненного в тяжёлом бою, доставили домой друзья. Евдокия, жена Иванова, знала силу местных трав. Плакала горько: вмиг бы вылечила любимого Ивана отварами да настоями, через месяц забыл бы, где раны-то были… Так не всколыхнётся притихшая степь – ни горьковатым ромашковым стебельком, ни диким колоском, ни тоненькой свечкой жёлтого донника. А Иван на рассвете неожиданно поднялся:
-Идём-ка в степь, Евдокиюшка. Сил нет, – так чабрецового чаю хочется…Хоть сухого, прошлогоднего, набрать бы на заварку. Ещё бы зверобоя веточку бросить, – там, за курганом, заросли были.
Евдокия вытерла слёзы:
- Да дойдёшь ли ты до кургана, Ваня!
- Дойду. Вчера бы не дошёл. А сегодня вот тянет в степь.
До кургана-то дошли. Прилёг Иван на землю – лицом в сухую траву…Неслышно прошептал:
- Водицы бы… глоток.
Залилась слезами Евдокия. По капельке собрала бы в ладони, поднесла бы к его губам, да где ж они, капельки! Приподнялся Иван, повернулся к жене. От жалости сжалось солдатское сердце: и так хлебнула горюшка Дусенька, сполна, – пока он воевал… Прежде в глазах её всегда сияли озорные и счастливые синие огоньки, а сейчас потухли они, бесконечными слезами залитые…
И стал Иван говорить молитвы, – и про себя, и вслух, все, что помнил, что в боях помогали, на всех путях войны удерживали на самом краю. Вдруг потемнела степь… и вздохнула. А над вершиной кургана будто застыли невесть откуда взявшиеся тучи.
Дождь лил тогда несколько суток. Светлым дождевым каплям откликались степные криницы – перезвоном тонких струек. Закачался над степью запах здешних трав, сила которых подняла на ноги солдата Ивана. А безымянный курган стали звать Ивановым: выходит, отозвался он на жалость солдатскую к жене любимой, отозвался на Иванову и Евдокиину любовь…
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»