Я возвращаюсь домой. В руках, сжимаю папку с распечатанным проектом договора. Ноги гудят от усталости, а в душе непередаваемый восторг. Раздеваюсь. Прохожу на кухню и кладу на стол договор на сотрудничество. Я уже мельком изучила его, пока ехала в такси, но у меня все еще есть несколько вопросов.
Я сажусь и снова перечитываю каждый пункт, каждую строчку. Затем открываю ноутбук, ищу в интернете отзывы о юридической фирме, которая его составляла, и стандартные условия подобных соглашений. Всё вроде чисто, прозрачно. Виктор Сергеевич и Олег Викторович не стали хитрить. Процент от продаж, фиксированная ставка за разработку новой рецептуры, чётко прописанные права на интеллектуальную собственность. Это честная сделка. По крайней мере, она мне кажется таковой, но я все же склоняюсь к тому, чтобы еще раз все проверить, но уже с теми, кто в этом понимает куда больше, чем я.
Дверь в мою комнату приоткрывается.
— Мам? — голос Миры звучит неуверенно. — Ты не занята?
— Нет, входи, — отодвигаю от себя ноутбук.
Она заходит, садится на край кровати, не решаясь подойти ближе. Её пальцы теребят край свитера.
— Как все прошло?
— Мне предложили сотрудничество. Планирую изучить договор и принять решение.
— Я рада за тебя. Ты правда этого достойна, — она замолкает, но я вижу, как бегают ее глаза из стороны в сторону.
— Что-то случилось?
— Не совсем. Просто… сегодня мне звонил папа. Он спросил, знаю ли я, что у вас скоро суд.
— А я разве тебе не говорила о нем? — спрашиваю я, закрывая папку с договором. — Заседание через неделю.
— Говорила. Просто он сказал... что мне, наверное, придётся сделать выбор. Что судья будет спрашивать, с кем я хочу остаться, — она поднимает на меня глаза, и в них целая буря из страха, вины и растерянности. — И... что мне говорить? Если... если спросят.
Я смотрю на неё, на свою повзрослевшую за эти месяцы девочку. Раньше я бы запаниковала, стала бы уговаривать, убеждать. Но сейчас во мне только усталая ясность.
— Тебя спросят, потому что тебе еще нет восемнадцати, но ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать подобные решения. Он прав, — говорю я спокойно. — Судья поинтересуется твоим мнением. Это стандартная процедура.
— И что мне говорить? — её голос дрожит.
— То, что ты думаешь, Мира. Только то, что ты на самом деле думаешь и чувствуешь.
Она смотрит на меня с непониманием.
— Но... я не хочу, чтобы тебе было обидно. Или больно. Если я скажу, что хочу остаться с ним.
Я вздыхаю, сажусь ближе к ней.
— Послушай меня внимательно. Если ты будешь на моей стороне и скажешь, что хочешь жить со мной только потому, что считаешь, что так “правильно”, или потому что боишься меня обидеть... ты сама себя загонишь в ловушку. Внутри тебя будет копиться обида, злость, чувство, что ты поступила против своей воли. И это разрушит нас куда сильнее, чем любой суд.
Я беру её руку в свои. Они холодные. Она нервничает.
— И что мне тогда делать?
— Ты должна поступать так, как считаешь нужным. Исходя только из своих чувств. Если ты хочешь быть с отцом, говори об этом открыто. Если считаешь, что тебе будет лучше с ним, это твой выбор. Я…, — мне на секунду становится трудно дышать, но я заставляю себя продолжать, — я не обижусь. Я буду тебя любить, несмотря ни на что. Но я хочу, чтобы ты была честна. В первую очередь с собой.
Она молчит, глядя на наши сплетенные пальцы. По ее щеке катится слеза.
— Я не знаю, что думаю, — шепчет она. — Всё так сложно. Я злюсь на него. Но он... он же папа. Мой папа.
— Я знаю, — тихо отвечаю я. — И у тебя есть время, чтобы это понять. Не торопись. Решай не для меня, не для него. Решай для себя. Никто же не отнимает у тебя право общаться с кем-то из нас после развода.
Она кивает, всё так же не поднимая глаз. Потом встаёт и, не говоря ни слова, выходит из комнаты.
Я остаюсь сидеть, глядя на закрытую дверь. В груди ноет. Это больно. Отпускать её, давать ей право на собственный, возможно, не в мою пользу, выбор невыносимо больно, даже после всего, что она натворила. Но это единственный путь. Потому что иначе мы потеряем друг друга навсегда.
Утро. Несколько дней тишины и спокойствия наедине с собственными мыслями и мечтами о счастливом будущем, и вот я просыпаюсь с каменным чувством в груди. Сегодня суд. Я лежу несколько минут, прислушиваясь к тишине в квартире. Сегодня здесь непривычно тихо. Ни шарканья Миры, ни звука закипающего чайника, ни шума воды в ванной.
— Мира? — зову я в пустоту.
Ни ответа, ни шагов. Я иду на кухню, но ее там нет. В её комнате пусто, постель заправлена. Сердце сжимается. Я набираю её номер. Гудки. Звоню еще раз. Снова гудки, но она не берет трубку.
— Не волнуйся, — пытаюсь успокоить себя. — Она, наверное, просто ушла рано. Встретимся с ней в суде. Она же явно не забыла о нем.
Я собираюсь на автомате. Надеваю самое строгое платье, собираю волосы. В зеркале незнакомое бледное лицо с темными кругами под глазами. Я не та женщина, которая плакала в подушку некоторое время назад. Я уверена в себе и в своем решении окончательно поставить точку в отношениях со своим мужем.
Выхожу из дома и вызываю такси. Странно, но сегодня заказ берут не сразу, заставляя меня изрядно понервничать из-за времени. А потом пробки. Мы стоим без движения и кажется, что мир замер. Время ползёт мучительно медленно. Я едва не опаздываю, но мы все же успеваем приехать за пятнадцать минут до начала заседания. Я заскакиваю в здание суда, останавливаюсь посреди коридора, чтобы перевести дух.
Всё, я здесь. Теперь нужно просто пройти этот путь.
Я поворачиваю в сторону зала, который отправила мне мой адвокат, и натыкаюсь на неё. На Юлю. Она сидит в коридоре совсем одна. Ни Сергея, ни моей “заботливой” матери, которая так её опекает. Юля сидит, словно ждала именно меня. Наши взгляды встречаются, и на ее лице расцветает самодовольная ухмылка.
— Света! — растягивает она, оглядывая меня с ног до головы. — Ну что? Можешь меня поздравить. Я добилась своего и сегодня пришла собственными глазами посмотреть на то, как ты останешься без мужа.
Я не отвечаю, пытаюсь пройти мимо, но она, словно специально выпятив вперед свой округлый живот, блокирует мне путь.
— Юля, не будь наивной дурой. Думаешь, развод — это твоя победа? — мой голос становится уверенным.
— Еще какая! Ты освобождаешь ему руки. Чтобы он наконец-то женился на мне. По-настоящему. Потому что он любит меня. Потому что он любит наших детей. Потому что…, — она замолкает, пытаясь найти еще какие-то причины, но понимает, что их нет. Так же как и нет их “искренних” чувств, и она это знает, но пытается выглядеть иначе. Пытается показать свою значимость.
Я останавливаюсь и смотрю на неё. Во мне нет ни гнева, ни страха. Только холодное презрение.
— Развод, Юля, означает лишь то, что он перестанет быть моим мужем, — говорю я ровно. — Это не гарантирует, что он станет твоим. Мужчины, которые меняют жен на любовниц, редко останавливаются на достигнутом.
Ее лицо искажается от злости. Она явно ждала слез, истерики, а не этого ледяного спокойствия.
— Ты ничего не понимаешь! — шипит она. — Он любит меня! У нас дети! А ты что? Несостоявшаяся мать и неудачница!
Я не успеваю ответить, как дверь в холл распахивается и появляется Сергей. А следом за ним, запыхавшаяся, с раскрасневшимися щеками Мира. Она замирает, увидев нас.
— Мама?! — виновато выкрикивает она. Ее взгляд мечется между мной и Юлей, пока она не опускает их в пол. — Ты уже здесь, — тише добавляет она.
— Привет. Ты сегодня позавтракала? — спрашиваю я, игнорируя то, что она пришла в компании отца.
— Да. Сварила себе кашу. Мам, — ее голос становится тише. — Ты не злишься на меня?
— Нет. Почему я должна злиться? Это твой отец, и ты имеешь полное право на общение с ним.
— Боже, какая драма! Света, пытается играть в благородную мать! — вмешивается Юля. — Запомни, милая, то, что ты сейчас имеешь, только благодаря твоему мужу. Вместе с разводом ты лишишься всего.
— Не смей так говорить! — Мира выступает вперед, закрывая меня собой. — Моя мама встанет на ноги! И вы все узнаете, на что она способна!
Юля фыркает с презрением.
— Ох, какая трогательная сцена! Посмотри на свою дочь, Света! Из-за тебя она нервничает, мечется! Ты губишь ребёнка!
— Я не заставляю ее выбирать, Юля. Я никого не заставляю что-либо делать, в отличие от тебя. Все вокруг меня сами принимают решения. Все, до единого.
— Светочка, родная, одумайся! — раздается за моей спиной запыхавшийся, знакомый голос. Мама. Её голос дрожит, но в глазах я вижу не любовь, а панический страх перед скандалом. — Посмотри, как Мире тяжело! Не рушь семью! Давай уйдём отсюда, пока не поздно! Всё можно исправить! Давай, — она хватает меня за руку и, прежде чем я успеваю опомниться, тащит меня за собой.
Юля смотрит на неё с открытым изумлением и обидой.
— Вы о чём говорите? А я? А мои дети? Вы же сами говорили, что любите меня как родную дочь. Я же…родила. Я беременна и…
Мать замирает. Растерянно мечется между нами.
— Ну, Юлечка, пойми... Семья... это святое... Надо стараться…
Я вырываю свою руку из ее хвата. Смотрю на этот цирк. На бывшего мужа, который стоит в стороне с понурым видом, на любовницу, которая считает себя королевой, на мать, предавшую меня, и на дочь, которая пытается защитить меня. И во мне что-то щёлкает.
— Прекратите, — говорю я тихо, но так, что все замолкают. — Хватит.
Я поворачиваюсь к матери.
— О чем ты говоришь, мам? Семья — это святое? А не ты ли стала той, кто с радостью поддержал Юлю, когда она ее рушила? Знаешь, твои советы мне больше не нужны. Я сама знаю, как мне поступать и что делать. И если я сказала, что развожусь, значит, я развожусь, — я перевожу взгляд на Юлю. — А ты перестань строить из себя счастливую невесту, которой кто-то мешает построить идеальную жизнь. Ты любовница. И останешься ею, пока он не найдёт тебе замену.
И, наконец, я смотрю на Сергея.
— Развод состоится. И вы, — я обвожу взглядом всех троих, — вы ему не помеха.
Я разворачиваюсь и прямо передо мной открывается дверь в зал суда. На пороге стоит мой адвокат. Я спиной чувствую их взгляды. Шокированные, злые, беспомощные. Но мне всё равно. Сегодня я закрываю дверь в своё прошлое. И открываю в будущее.
***
Зал суда пахнет старым деревом, пылью и чем-то безлично-казенным. Я устраиваюсь за отдельным столом, и мои пальцы впиваются в край папки с документами. Рядом со мной мой адвокат. Она вкратце вводит меня в курс дела и то, как будет проходить заседание.
Я внимательно слушаю ее, но мой взгляд цепляется за сидящего напротив Сергея. Он избегает моего взгляда, его лицо напряженное, почти сердитое. Рядом с ним его адвокат, немолодой мужчина с усталыми глазами.
Судья, с непроницаемым лицом, открывает заседание. Её голос сухой и безэмоциональный. Она оглашает наши данные, суть иска. Всё идёт по протоколу, пока она не доходит до основания для расторжения брака.
— Истец ссылается на непоправимый распад брачных отношений, — голос судьи ровный, но каждое слово падает, как камень, — в связи с наличием у ответчика ребёнка вне брака, а также в связи с ожиданием рождения второго ребёнка от указанной связи.
Тишина в зале взрывается. Вернее, взрывается Сергей. Он резко вскакивает, его стул с грохотом падает на пол.
— Это что за чушь?! — его голос гремит под сводами, полный ярости и неподдельного шока. Он, кажется, действительно верил, что мы сохраним это в тайне. — Какие дети?! Какая связь?! Света, ты совсем с ума сошла?! Я люблю тебя и Миру! Только вас и никого больше!
— Ответчик, успокойтесь! — голос судьи становится резким, металлическим. — Немедленно сядьте!
Но Сергей не слышит. Он уперся руками в стол и наклонился вперед, словно пытается дотянуться до меня, а его лицо искажено гримасой гнева.
— Ты что, решила меня уничтожить?! Выставить каким-то подлецом?! А сама что? Святая?! Ты думаешь, я не знаю, как ты ко мне относилась все эти годы? Холодная, безразличная! Ты сама виновата! Ты не смогла родить мне детей, а теперь делаешь все, чтобы разрушить наш брак!
Его слова бьют по мне, но больше не ранят. Я вижу не мужчину, а загнанного зверя, который бьется в клетке собственной лжи. Судья снова пытается его успокоить, но он неумолим. Атмосфера накаляется, воздух становится густым и тяжелым.
— А моя дочь! — он вдруг переводит взгляд на меня, и его голос становится ядовито-шипящим. — Ты тоже настроила ее против отца? Она теперь готова променять меня на… на…
Он не успевает договорить. Судья, поняв, что словесные предупреждения не работают, вызывает охрану. Два судебных пристава занимают место рядом с Сергеем, готовые вмешаться. Его заставляют сесть, но он все еще весь напряжен, его плечи вздымаются от тяжелого дыхания.
Судья, сохраняя ледяное спокойствие, объявляет:
— С учётом поведения ответчика, а также в связи с необходимостью выяснить мнение несовершеннолетней, приглашаю в зал Мирославу Сергеевну.
Моя девочка. Она медленно входит в зал, идет к свидетельской трибуне. Я вижу, как дрожат её руки, как бледнеет её лицо. Она идёт, не глядя ни на кого. Моё сердце разрывается. Я хочу подбежать, обнять её, забрать отсюда. Но я не могу.
Она замирает у трибуны, её взгляд скользит по залу, застревая на лице отца, полном гнева и ожидания, потом на мне. В её глазах паника. Я ловлю её взгляд и незаметно, так, чтобы не видел судья, поднимаю сжатые кулаки к груди, а потом медленно разжимаю их, как когда-то делала перед её школьными выступлениями. Наш старый детский сигнал: “Я здесь. Всё будет хорошо”.
Она видит это. Её губы чуть дрогнули. Она кивает мне, почти не заметно, и делает глубокий вдох.
— Мирослава, — голос судьи звучит чуть мягче. — Скажи, пожалуйста, с кем из родителей ты хотела бы проживать после развода?
В зале повисает тяжелая, невыносимая пауза. Она тянется секунду, другую, третью. Сергей смотрит на неё с горящей надеждой. Я вижу, как внутренняя борьба искажает ее черты. Это мучительно для нее.
— Мирослава, — судья повторяет вопрос, — с кем ты хочешь остаться? С отцом или с матерью?
Мира закрывает глаза на секунду, а потом открывает их и смотрит прямо на судью. Её голос сначала тихий, пока не набирает силу и не становится удивительно четким и уверенным.
— С мамой. Я хочу остаться с мамой. Потому что только она заботится обо мне вопреки всему. Она не пытается меня купить и не заставляет обманом что-то делать для нее, — ее взгляд становится серьезным. — Потому что во всей этой лжи она никогда не пыталась использовать меня, как какую-то вещь, — она оборачивается на отца и тот бледнеет.
О чем она говорит? Что случилось сегодня утром, раз она настолько изменила свое мнение об отце?
В зале воцаряется гробовая тишина. Сергей издаёт сдавленный звук, будто ему причинили нестерпимую боль. Он откидывается на спинку стула, и всё напряжение разом уходит из его тела, сменяясь пустотой и поражением. А я не верю своим ушам. Моя Мира, которая так долго металась между мной и отцом, которая плакала страдала из-за ухода отца, она выбирает остаться со мной.
Судья кивает, делает пометку в деле. Дальше всё идёт как в тумане. Я почти не слышу аргументов адвокатов. Я смотрю на свою дочь, которая только что совершила свой первый по-настоящему взрослый и невероятно трудный выбор.
Через некоторое время судья оглашает решение. Её голос снова безразличен и формален.
— Брак между Светланой и Сергеем расторгнуть. Несовершеннолетняя дочь Мирослава остается проживать с матерью. Определить порядок общения с отцом...
Я не слушаю детали. Я смотрю на Сергея. Он сидит, опустив голову, и смотрит в пол. Впервые за все время вместе я вижу его сломленным. И впервые за все эти месяцы я не чувствую ни радости, ни торжества. Только бесконечную, всепоглощающую усталость и горькое облегчение.
Всё кончено.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Нам не по пути", Наталья Ван ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 ️ | Часть 9 | Часть 10 ️| Часть 11 | Часть 12 | Часть 13 | Часть 14 | Часть 15 ️| Часть 16 | Часть 17 | Часть 18 | Часть 19 | Часть 20 | Часть 21
Часть 22 - продолжение