Света
Я иду с работы, а ноги сами несут меня в парк неподалеку. Осенняя погода заставляет наслаждаться последними теплыми денечками. Греться под лучами солнца, которые скоро совсем перестанут согревать.
Уверенно иду вперед, вдыхая влажный, холодный воздух. После вчерашнего скандала мне просто необходимо выйти и очистить голову. Я шагаю по знакомой аллее, той самой, где мы гуляли с Мирой, когда она была маленькой.
И вдруг вижу его. Сергей. Он сидит на скамейке, сгорбившись и уставившись в землю. Он выглядит потерянным, разбитым. Совсем не тем уверенным хирургом, которым привыкли его видеть все вокруг.
Первая мысль — уйти. Сбежать, чтобы не встречаться с ним даже взглядом, но я одергиваю себя. Я не смогу постоянно бегать от него. Да и зачем? Нам все равно предстоит жить в одном мире, ходить по одним улицам, так к чему эти игры в прятки?
Он поднимает голову, и наши взгляды встречаются. В его глазах читается настоящая паника, растерянность. Он вскакивает, делает шаг ко мне.
— Света…, — его голос прерывается. — Я... я не знал, куда идти, — хрипло произносит он. — Мира… вся эта ситуация. Света, прошу….
Я останавливаюсь, инстинктивно скрещивая руки на груди, выстроив невидимый, но непреодолимый барьер. Внутри всё сжимается, но я держусь.
— Ты хотел видеть Миру. Она дома. Иди к ней, если хочешь. Только будь так добр, сообщи, когда оставишь стены нашего дома.
— Нет, я... я хотел встретиться с тобой. Точнее. Я хотел поговорить с тобой, — он запускает руку в волосы, они всклокочены. — Я не могу так больше, Свет. Этот развод... я не хочу этого. К чему он вообще?
Я смотрю на него, и во мне закипает давняя, горькая обида.
— Сереж, ты хотел семью. Большую семью. Ты ее получил. Что ты теперь хочешь от меня? К чему наши с тобой “случайные” встречи. У тебя есть Юля. Есть ваши дети. Оставь меня в покое. Мире через год будет восемнадцать. Мы ничем друг другу с тобой больше не обязаны. Давай оставим все в прошлом и разойдемся как два взрослых человека.
— Вот именно, родная. Мире через год восемнадцать. Давай подождем с разводом. Сейчас все надо решать через суд, а когда ей исполнится восемнадцать можно будет разойтись без суда. Давай подождем? Поживем пока так, а дальше видно будет. Кто знает, может, через год все изменится? Мы найдем выход. Света, прошу тебя, — его руки касаются моих, и все тело содрогается от отвращения. Он трогал ими ее, а сейчас касается меня. — Я же просто хотел большую семью. Ты же знаешь, как я об этом мечтал. Как грезил о том, что в нашем доме будет много детишек, — последнее он буквально хрипит. — А Юля… она… так вышло случайно и она сразу забеременела. Я подумал, что это мой шанс.
— Шанс, — усмехаюсь, повторяя его слова. — Сережа, ты грезил о детях, но со мной их завести видимо не судьба.
— Света, ну, пойми меня…
— Знаешь, не все зависит от нас и от наших желаний, — игнорирую его слова. Я не хочу его понимать. — Ты мог обсудить все со мной и взять ребёнка из дома-малютки. Усыновить. Удочерить. Мы могли сделать ещё одну попытку ЭКО. Существует столько способов, о которых ты как врач знаешь куда лучше меня! Но ты выбрал самый простой. Самый подлый и самый омерзительный. Ты выбрал пойти и переспать с моей сестрой.
Он бледнеет, отступает, будто я ударила его по лицу.
— Я не планировал... всё так сложилось и…
— Сложилось? — фыркаю я с презрением. — Что именно так сложилось? Что ты посчитал, что если переспишь с моей сестрой, то это как бы и не измена? Одна кровь, одна семья, ничего страшного?
— Нет! Я никогда так не думал! — он почти кричит, привлекая взгляды редких прохожих. — Это была ошибка! Однажды, я просто был слаб, я...
— Однажды? — перебиваю я. — Твоему ребёнку два года, Сергей! И ещё один на подходе! Это не “однажды”, не “случайно”! Это осознанный выбор! Твой выбор. И раз уж ты его сделал, то будь добр. Хоть раз поступи как нормальный мужчина и возьми на себя ответственность за этот поступок. Возьми ответственность за свой выбор.
Он замолкает, дышит тяжело. Потом вдруг поднимает на меня глаза, и в них читается отчаянная, дикая надежда.
— Света, я люблю только тебя! Я понял это только сейчас, когда всё стало рушиться! Я ослеп, я был идиотом, но я прозрел! Я готов сделать выбор! Прямо сейчас! Я хочу остаться с тобой! С Мирой! Мы сможем всё наладить, я всё сделаю, я... мы уедем куда-нибудь, начнём всё с чистого листа!
Его слова повисают между нами, густые, несвязные, пахнущие отчаянием. Я смотрю на этого человека, которого когда-то любила больше жизни. И чувствую лишь глухую, всепоглощающую пустоту. Ни любви, ни ненависти. Ничего.
— Поздно, дорогой, — говорю я тихо, но так, что он вздрагивает. — Слишком поздно. Я никогда не буду “второй”. Никогда не буду делить мужа с другой женщиной. Тем более с собственной сестрой.
— Но я же выбираю тебя! Прямо сейчас! — в его голосе слышится надрыв. — Я порву с ней все связи. Я уйду от неё! Она мне не нужна!
Я качаю головой. В горле стоит ком, но голос остается твёрдым.
— Сергей, если у тебя однажды встал выбор между мной и какой-то другой женщиной... то выбирай другую. Потому что если бы ты любил меня по-настоящему, то никакого выбора бы не было. Вообще. Его бы просто не существовало в твоей вселенной. Ты бы пытался решить нашу общую проблему с детьми. Пытался бы найти выход. Мы не единственные во всем мире, кто не может иметь столько детей, сколько они хотят, но не все идут на такой шаг как ты. Не все предают от того, что просто “не получилось”.
Я вижу, как в его глазах гаснет последний огонёк надежды. Как он понимает, что проиграл. Окончательно и бесповоротно.
— Иди к ней, Сергей, — поворачиваюсь я к нему спиной. — Строй свою новую большую семью. А меня оставь в покое. Не трогай меня. Давай разойдемся как взрослые люди.
И я ухожу. Не оглядываясь. По старой, знакомой аллее. В свою новую, одинокую жизнь, и в груди нет ни капли сожаления.
Ноги сами несут меня по знакомым улицам. Я не замечаю, как оказываюсь у знакомого подъезда. Останавливаюсь, поднимаю голову. В окнах третьего этажа ещё горит свет. Мама не спит.
— Видимо, пришла пора рассказать тебе все. Спросить. Узнать, правда ли, что и ты все знала о Юле? О моем муже. О всей этой грязи в которой меня искупали в последнее время, — шепчу я, глядя в окна ее квартиры.
Я достаю из кармана ключи. Те самые, что она дала мне после развода с отцом “на всякий случай”, сказав:
“Ты всегда можешь прийти, дочка. Мой дом — твой дом”.
Железо холодное, пальцы плохо слушаются. Прикладываю ключ к домофону подъезда. Скрип двери кажется неестественно громким в вечерней тишине.
Лестница. Такая знакомая, с этими чуть скрипящими перилами на втором пролёте. Поднимаюсь, стараясь ступать тихо. Хочу сделать сюрприз. Я не звонила, не предупреждала. Ноги принесли меня сюда, и я просто решила зайти в гости. К маме. К единственному человеку, который всегда был на моей стороне и не стал бы предавать меня, как остальные родственники.
Третий этаж. Знакомая, облупившаяся краска на двери. Вставляю ключ в замочную скважину. Поворачиваю. Щелчок замка такой тихий, что его почти не слышно. Переступаю порог. Прикрываю за собой металлическую дверь.
И тут до меня доносится голос. Мамин. Твердый, полный решимости голос. Я бы даже сказала, что сегодня он довольно резкий.
— Давай, пей уже чай. Прекрати слезы лить. Подумаешь, замешкался твой ненаглядный. Не в первый раз. Тебе о ребёнке думать надо, а не о том, что у тебя в сердце творится. Мужики они все такие… Побегает туда-сюда, да вернется. Куда ему деваться-то уже? У тебя вон пузо на лоб скоро полезет.
Я замираю, рука всё ещё лежит на ручке двери. Ненаглядный? Ребёнок? Сердце начинает колотиться где-то в горле. Нет, я не могла ошибиться дверью. Этот голос точно принадлежит ей, но... эти слова…
Все складывается в идеальную картинку. Осознание бьет сильнее,чем можно себе представить. На долю секунды перед глазами темнеет, но я не останавливаюсь. Не сбегаю.
Напротив.
Делаю шаг вперёд. Нарочно громко снимаю ботинки, ставлю их на полку. Надеваю тапочки. Мои, старые, заштопанные. Иду на звук голоса. В гостиную. На такой родной, такой любимый... и сейчас такой ненавистный, чужой голос.
— Думаешь, ей правда лучше думать о ребёнке? — говорю я, и мой голос звучит хрипло, — а не о том, что она изменяет с моим мужем?
Я останавливаюсь на пороге гостиной. Мама замирает с кружкой чая в руках. Судя по всему, она только что налила его специально для нее. Я вижу, как пар поднимается над тёмной жидкостью. Мамина же кружка стоит на столе... Юля сидит на диване, вся в слезах, с платком в руках. Я прервала их идиллию.
Мама аж подпрыгивает на месте, едва не опрокидывая чай на колени моей двоюродной сестры.
— Светик? Милая? Что ты... что ты здесь делаешь? — нарочито ласково обращается ко мне мама.
Юля вскакивает, как ошпаренная, жмётся к стене, глаза круглые от ужаса.
— А я не могу прийти к родной матери?
— Конечно, можешь, Светочка, но…
— Мне больше интересно, — обрываю ее, не давая договорить и медленно, отчеканивая каждое слово, поворачиваюсь к матери. — Что здесь делает она?
— Светочка, родная, сядь, успокойся, послушай меня, — мама пытается подойти ко мне, ее голос дрожит, но в нем слышатся знакомые, успокаивающие нотки. Те, что всегда действовали на меня в детстве, но не сейчас.
— Говори, — я остаюсь на месте, скрестив руки на груди. Внутри всё ледяное. — Я слушаю. Ты тоже туда же? Тоже на ее стороне? Ты знала, мам…, — последнее звучит не как вопрос, а как констатация факта.
— Ну, Светик. Юленька расстроена... Твой Сереженька опять задержался на работе…, — мама мешкается, избегает моего взгляда. — Я хотела ее поддержать.
— На работе? Поддержать, — я издаю короткий, беззвучный смешок. — Мы только что встретились с ним в парке. Если вы вдруг запамятовали, то я могу уточнить, что он работает довольно далеко оттуда. И может, он не задержался, а просто не хочет возвращаться к ней? — указываю на Юлю.
Мама замирает, ее губы дрожат. Юля наигранно всхлипывает, но меня совершенно не задевают ее слезы.
— Юленька, тише, не плачь… может, он утомился после очередной сложной операции… захотел прогуляться и…
— Мама, — мой голос становится тихим, опасным. — Как вообще должно волновать “Юленьку”, то, где задерживается мой муж?
— Света, он же…
— Мама, хватит. Замолчи прямо сейчас или я разнесу эту квартиру к чертовой матери. Прекрати говорить так, словно я не его жена, не твоя дочь, а пустое место. Не говори со мной так, словно он ее муж, и я должна ей сопереживать! Ты вообще слышишь себя? Я! Я твоя дочь. Я прихожу к тебе домой. К родной матери в объятиях, которой хочу найти утешение, спасение, защиту, а вижу… Вижу, как ты утешаешь любовницу моего мужа. Как ты распиваешь с ней чаи. Ты в своем уме?
Мама отступает, садится на край стула, будто у неё подкосились ноги. Смотрит на Юлю, потом на меня. И вдруг её лицо меняется. С него слетает маска растерянности и беспокойства.
Остаётся... усталая покорность и какое-то странное упрямство. Она не сожалеет о своих действиях. Ей плевать на меня. На свою родную дочь, и я отказываюсь понимать, как такое вообще возможно.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Нам не по пути", Наталья Ван ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 ️ | Часть 9 | Часть 10 ️| Часть 11
Часть 12 - продолжение