Света
Возвращаюсь с работы. Ноги гудят, спина ноет, но в душе — странное, зыбкое спокойствие. Работа, пусть и не нервная, но она дала мне передышку. Я почти не думала о нём. О его бесконечных звонках. О постоянном напоминании о себе.
Подхожу к своей двери. Засовываю ключ в замок, поворачиваю. Он поворачивается всего на один оборот. Я замираю. Так я не закрываю. Я всегда поворачиваю ключ дважды, до упора. Привычка, привитая мне с самого детства.
Серёжа приходил домой? Зачем? Вещи он свои уже забрал, — мелькает первая, дурацкая мысль, и в груди появляется странное, щемящее чувство. Не надежда. Нет. Скорее — предчувствие чего-то неизбежного.
Толкаю дверь. Вхожу. В прихожей пахнет... домом. Не моим уставшим одиночеством, а тем старым запахом — едой, духами, жизнью. И тут я вижу их. Знакомые, потрепанные кроссовки, брошенные у порога так, как будто их скинули на бегу. Те самые, которые я сто раз ставила на место, ворча себе под нос.
Мира.
Она вернулась.
Сердце делает в груди что-то странное. Не то замирает, не то падает куда-то вниз. Я медленно снимаю куртку, вешаю ее, стараясь не шуметь. Слышу тихие шаги из кухни.
Она выходит в коридор. Стоит, опершись о косяк, и смотрит на меня. Не бежит обниматься. Не улыбается. Просто смотрит. В её глазах читается сложная смесь упрямства, вины и той самой детской обиды, которая не хочет проходить.
— Привет, — говорю я нейтрально, проходя мимо неё на кухню. Так, как поступала она со мной каждый раз, когда я пыталась с ней поговорить. Объяснить, что она поступает неправильно.
— Привет, — бросает она в ответ и следует за мной.
На плите стоит кастрюля с остывшим супом. Видно, что она ела одна. Моё место за столом пусто.
Я наливаю себе воды, пью, чувствуя, как она наблюдает за мной. Раньше я бы сразу засыпала её вопросами.
“Как ты? Где была? Почему не предупредила? Поела ли?”
Теперь я молча стою. Жду. Сама не знаю чего именно. Извинений? Вряд ли. Объяснений? Тоже нет. Мне все равно. Она выжгла у меня в груди дыру и теперь я ничего не чувствую.
— Я была у папы эти дни, — наконец говорит она, ломая тишину.
Я киваю, продолжая смотреть в окно на темнеющее небо.
— Я знаю.
Не удивительно. Куда бы еще она пошла после слов: “Я ухожу с отцом”.
— Он... он очень переживает.
Я поворачиваюсь к ней. Вижу, как она напрягается, готовясь к бою. Готовая защищать его. Убеждать меня “простить и забыть”. Как будто он разбил вазу, а не наши жизни.
— Мира, — мой голос звучит устало, но твердо. — Это между мной и твоим отцом. Это наше с ним дело.
— Но это касается и меня! — вспыхивает она. — Вы оба думаете только о себе! А я? Я что, должна теперь разрываться между вами?
В её словах столько боли, что у меня сжимается сердце. Но я больше не смотрю на неё, как на того маленького ребёнка, которого нужно уберечь от всей правды. Она сделала свой выбор. Она ушла к нему. Обвинила меня в его предательстве. Она смотрела на меня с ненавистью.
— Ты уже сделала свой выбор, — говорю я тихо. — Ты ушла к нему. Не надо выливать на меня свои мысли и рассказывать, как надо жить. Считаешь его правым? Отлично. Иди к нему. Я не претендую на твою любовь. Вот только когда ты станешь взрослее и выйдешь замуж, мы с тобой вернемся к этому разговору. Когда твой муж построит за твоей спиной вторую семью. Когда втопчет тебя в грязь.
— Он ушел, потому что ты его выгнала! — продолжает талдычить она.
— Потому что он предал нас! Ты меня слышишь вообще? — мой голос вдруг срывается, и я с силой ставлю стакан на стол. Вода расплескивается. — Он предал тебя, Мира! Не только меня! Твою веру в него! Ты этого не понимаешь?
Она молчит, ее губы дрожат. В глазах — смятение. Она всё понимает. Но не хочет принимать. Проще злиться на меня. Я — здесь, я — доступная мишень.
— Он всё исправит, — упрямо твердит она, но уже без прежней уверенности. — Он сказал…
Нет. Они определенно сговорились. Решили сегодня добить меня окончательно. Сначала муж со своими звонками. Потом его никому не нужный визит. И теперь дочь.
— Он ничего не исправит! — перебиваю я. — У него скоро родится другой ребенок. У него другая семья. И ты там…, — я запинаюсь, боль сжимает горло, — ты там лишняя. Рано или поздно ты это сама поймешь.
Я вижу, как мои слова ранят её. Вижу, как она хочет кричать, спорить, доказывать. Но не может. Потому что где-то в глубине души она уже знает, что я права.
Она отворачивается, её плечи ссутуливаются.
— Я пойду в комнату.
— Хорошо, — говорю я.
Она уходит, не обернувшись. Я остаюсь одна на кухне. Сердце болит так, что дышать тяжело. Но я понимаю. Я понимаю, что сейчас я ей не нужна. Ей нужен тот папа, каким он был в её воспоминаниях. А я — лишь помеха для этой красивой сказки.
И значит, мне нужно её отпустить. Пусть идет. Пусть верит его сказкам. Жизнь все расставит по местам. Покажет, кто был прав, а кто виноват, и когда она все поймет, ей это ой как не понравится.
Вечерний воздух холодный и колкий. Я возвращаюсь с работы от метро быстрым шагом, уставшая, но с чувством странного, зыбкого спокойствия. Сегодня, на удивление, не было звонков и сообщений от мужа. Ни одного. Тишина — вот моя новая зависимость, и я уже начинаю к ней привыкать.
После возвращения дочери, мы с ней больше так и не разговаривали. Я не начинала разговора, а она не сочла нужным что-то мне объяснять. Хотя меня все еще распирает от любопытства, с чего вдруг она решила так неожиданно вернуться домой. Неужели не понравилось жить с “любимым” папочкой? Или его новая пассия не сильно ее жаловала в своем доме?
Отметаю все эти мысли прочь, выстраивая в голове планы на сегодняшний вечер: горячая ванна, книга, тишина. Возможно кружка горячего какао. Да! Это определенно пошло бы мне на пользу.
Но у самого подъезда мои планы о спокойствии разбиваются вдребезги. Возле двери, прислонившись к стене, стоит Юля. В дорогом кашемировом пальто, которое явно куплено не на ее декретные, а на мою зарплату. Ну, или на зарплату моего пока еще мужа. Это пальто так обтянуло ее живот, что, кажется, что оно вот-вот лопнет. Я вижу как она сжимает в руках телефон, а костяшки ее пальцев белые от злости.
— Ну что? — спрашиваю я, не сбавляя шага и роясь в сумке в поисках ключей. — У вас что, график дежурств у моего подъезда составлен? Сережа вчера отпахал смену, теперь твоя очередь? Или решили брать количеством?
Она отталкивается от стены, её лицо перекошено гримасой брезгливости и ненависти.
— Не пытайся делать вид, что тебе все равно. — фыркает она и тут же переходит на крик. — Ты совсем? Дай ему развод и отвяжись! Ослепла, что ли? Не видишь, что я скоро рожу? Мне ребёнка записывать нужно, квартиру оформлять! Мне твои истерики на фиг не сдались!
Я наконец нахожу ключи, звякаю ими. Внутри всё закипает, но снаружи — абсолютный лёд.
— И ты правда думаешь, что этому препятствую именно я? — поворачиваюсь к ней, а сама прижимаю ключ к магнитной части домофона. Дверь издает знакомый звук, но я не спешу заходить. — После всего, что он вытворял? После того, как вся правда вскрылась? Серьёзно? Это он тебе такие сказки рассказывает? Он говорит о том, что я бегаю за ним и умоляю не уходить?
— Он сказал, что ты не подписываешь согласие на развод! — её голос визгливый, пронзительный. — Что ты тянешь время! Играешь в какие-то дурацкие игры! Думаешь, он к тебе вернётся? Не надейся. У него скоро будет второй ребенок! Мы — семья!
Я медленно поворачиваюсь к ней, отпускаю ручку двери.
— Значит, это я мешаю вам стать счастливыми? — я издаю короткий, беззвучный смешок. — Милая, я никогда в жизни не стану делить какого-то с его…, — я окидываю её с ног до головы презрительным взглядом, — с его пристройкой.
Её лицо искажается. Злость смывает последние следы той миловидности, что у неё была.
— Ах ты, старая, высохшая...! — и дальше из её уст льётся поток такой грязи, такой отборной, хлесткой грязи, что у меня на мгновение перехватывает дыхание. Она тычет в меня пальцем, её голос становится всё громче и визгливее. — Посмотри на себя! На твою жалкую фигуру! На твоё лицо! Ты думаешь, он тебя хотел? Думаешь, ему приятно было ложиться с тобой в кровать? А меня он всегда желал! Говорил, что ты ни на что не годишься, что лежишь пластом, что от тебя только скука и тоска! Ты сама виновата, что он ушёл! Сама довела его! Не смогла даже свою женскую роль выполнить! Родила одну шибанутую дочурку, у которой в голове все еще каша, а теперь на людей кидаешься и развода не даешь!
Я стою и слушаю. Внутри всё горит. Но я не двигаюсь. Несколько раз я говорю тихо, но очень чётко, вбивая каждое слово, как гвоздь.
— Юля, замолчи. Прекрати. Остановись, пока не поздно. Я не позволю тебе переходить на личности.
Но она не слышит. Она пьяна от своей безнаказанности, от своей беременности, от уверенности, что она — молодая, желанная, победительница. А я — так, жалкое прошлое, которое нужно просто затоптать.
— Ты просто ни на что не способная жена, которую отправили в утиль. Ты не можешь это принять, поэтому вставляешь палки в наше с Сергеем счастье!
И тогда что-то во мне щёлкает. Рука сама поднимается и опускается. Резко, коротко, с неожиданной силой. Звук пощёчины кажется невероятно громким в вечерней тишине. Он эхом отдаётся от фасада дома.
Она замолкает. Рот приоткрыт от изумления. Она медленно подносит руку к щеке, на которой проступает красное пятно. В её глазах — шок, непонимание, а потом — чистая, неподдельная ярость.
— Ты... Как ты СМЕЕШЬ меня бить?! Я беременна! Я все расскажу Сергею!
— Ещё одно слово, — мой голос низкий, звенящий от холодной ярости, — ещё один звук в таком ключе — и я повторю. И плевать, что ты беременна. Нужен мой муж? Забирай своего ненаглядного. Уезжайте на край света. Живите долго и счастливо. Но отстаньте от меня. Оба.
— Ты... ты не подписываешь заявление! — выкрикивает она, но уже без прежней уверенности, больше по инерции. — Он сказал что ты…
— Я? — переспрашиваю, и во рту внезапно становится горько. — Уверена? Хочешь проверить? Прямо сейчас? Пошли.
Я резко разворачиваюсь и иду к ближайшему салону с вывеской “Фотоуслуги. Печать. Ксерокс”. Она, ошеломлённая, бормоча что-то под нос, плетётся следом, как привязанная.
В салоне пахнет краской и бумагой. Я подхожу к стойке, где сидит девушка с наушниками в ушах.
— Извините, можно распечатать один файл? С телефона.
Она кивает, протягивает кабель. Я подключаю телефон, нахожу нужный файл. Исковое заявление о расторжении брака.
Принтер жужжит, выплевывая лист. Он ещё тёплый. Я кладу его на стойку, достаю из сумки ручку — свою любимую, гелевую, черную. И ставлю подпись. Четко, разборчиво, без единой дрожи. Смотрится почти солидно.
— Вот, — я протягиваю лист Юле. Она машинально берет его. — Можешь лично вручить ему, если он еще не в курсе того, что оно подано довольно давно. Скажи, что я не против. Никогда не была против. Теперь отстаньте от меня. Навсегда.
Я не жду ответа. Разворачиваюсь и ухожу. Спиной чувствую её растерянный, злой взгляд.
Возвращаюсь домой. Поднимаюсь на лифте. Всё тело вдруг начинает трястись — мелкой, предательской дрожью. От злости. От унижения. От всей этой грязной, пошлой сцены.
Захожу в квартиру, запираюсь на все замки, цепочку. Прислоняюсь спиной к двери и медленно сползаю на пол. Голова гудит. Что за сюрреалистический кошмар...
Потом вскакиваю. Не могу здесь оставаться. Надо уехать. Сейчас же. Куда угодно. В деревню, в монастырь — лишь бы не видеть их, не слышать, не чувствовать этого липкого, отвратительного хаоса вокруг.
Начинаю хаотично хватать вещи, совать их в спортивную сумку. Джинсы. Футболку. Косметичку. Книгу. Не думая, не соображая.
— Ты куда это? — раздается за спиной язвительный голос.
Мира стоит в дверях своей комнаты. Смотрит на меня с тем же высокомерным осуждением, что и её отец.
— Никуда, — бросаю я, не останавливаясь. — Просто готовлюсь. Чтобы в один прекрасный день не мешать вашей новой, идеальной семье воссоединиться в стенах этой квартиры. Освобождаю помещение можно сказать.
— Ты реально спятила, — фыркает она, закатывая глаза. — Папа был прав. Он давно говорит, что тебе, наверное, климакс в голову ударил. Что ты из-за этого не в себе.
Она разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью.
Я замираю с носком в руке. Климакс. Ну-ну. Очередной диагноз от светила медицины.
Бросаю носок обратно в ящик. Открываю сумку и вываливаю всё содержимое обратно на кровать. Сажусь на край и смотрю на эту кучу вещей. И понимаю. Бежать некуда. И незачем.
Это мой дом. Моя крепость. Мой последний рубеж. И я никуда не уйду. А вот они… это мы еще посмотрим.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Развод. Нам не по пути", Наталья Ван ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 | Часть 4 | Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8 ️
Часть 9 - продолжение