Из Белоглинки Наталья и Лиза возвращались в горестном молчании…
У самой обители Елизавета остановилась, обречённо призналась Наталье:
- Загадала я: ежели найдётся дочка твоя, – ты простишь меня. – Лизонькин голос прервался от слёз: – Ты… простишь меня, и я ребёночка рожу. А теперь… значит… никогда…
- Дочушку свою я найду, – просто и твёрдо сказала Наталья.
Лиза вдруг опустилась на колени:
-Наташка… прости.
-Встань, Елизавета, – устало и строго велела Наталья. – Я не икона, чтоб передо мной – на колени. Спаси Христос, что про Анисью рассказала: хоть знаю, что оставлена дочушка моя в рыбацком посёлке. Знаю, где искать надобно.
- Наташка… прости.
-Что ж, Лиза… И ты прости меня.
- Наташка…
Чуть приметная горькая усмешка тронула Натальины губы:
- За то и прости… что заставила тебя переживать, – из-за Евстигнея. Я разговаривала с ним, а сердце твоё болело. Что случилось той ночью… – от отчаяния решилась ты на такое.
- Как жить мне, Наташка… А ежели не найдёшь ты дочку…
- Найду.
- Где ж тебе найти её!.. Столько рыбацких посёлков по берегу!..
- Значит, все обойду.
- Я с тобою, Наташа… С тобою пойду.
- Да зачем же тебе идти со мною! Ты жена мужняя – разве ж нет у тебя дел в хате!.. О том подумай: уйдёшь, – а Капитолина из Мироновки и обрадуется, что Евстигей без присмотра остался.
-Наташа… Не найдёшь ты дочушку – мне один путь: на кручу, что над морем, подняться… И – вниз головою. (Круча – так называют крутой спуск, обрыв).
Наталья перекрестилась:
- Что ж говоришь такое! Не знаешь? Грех даже думать об этом!
- Тогда монашеский постриг приму.
Хоть тяжело было на сердце, Наталья спрятала улыбку:
- А Евстигней? Его на кого оставишь? Не видишь разве: мужик – он ровно дитё малое… А ежели у женщины малое дитё, ей нельзя принимать монашеский постриг: у неё другое послушание перед Господом.
-Нет у меня дитя…
- Будет. Лишь молись Пресвятой Богородице. А мужа тоже не годится оставлять.
Матушка Дорофея выслушала Наталью. Осенила себя крестом:
- Не стану отговаривать тебя, сестра Наталья… Лишь одно скажу: хорошо, что ты всё ж осталась в обители.
Наталья покачала головою:
- Столько лет миновало…
- Что ж… Зато дождалась признания Елизаветиного. Уйди ты раньше из обители, – так и скиталась бы по свету… ровно вслепую искала бы дочку. Теперь хоть про Анисью знаешь... да про то, что корзину с младенцем оставила она в рыбацком посёлке.
Матушка Асенефа не удивилась:
- Сердцем чувствовала: не обошлось без Елизаветы. И то хорошо, что покаялась в содеянном… поведала тебе, как дело было.
Перед дорогою благословила Наталью:
- Спаси Христос – за труд твой, за душевность. Жаль мне, что уходишь из обители. Стану молиться, чтоб нашлась дочушка твоя.
… Море сливалось с тёмной синевою предрассветного неба.
Серафима пришла проводить рыбаков – впервые с того дня, как не стало Силантия…
Стояла в стороне. Грустно усмехнулась бабьим пересудам: Марфуша хмелинкою обвилась вокруг своего Фролушки… причитала, – ровно рыбацкие лодки на год уходили… Ко всему, Марфуша ещё успевала оглядываться на Гордея Большакова. Прибрежненские бабы головами качали - кого провожает-то Марфуша: мужа Фрола Ефимовича либо Гордея… Ох, и бесстыжая!.. Давно ли Силантию Фомичу голову морочила – при жене-то… да при том, что двое ребят у Силантия и Серафимы. Теперь за Гордея принялась.
Забыла колечко дарёное… что соскользнуло с пальца. То, за каким без раздумий… не стыдясь рыбаков, нырнул Силантий Фомич.
Гордей не поднимал глаз на Марфушу, угрюмо курил.
К Андрею Тимофеевичу Серафима не подошла…
А он поглядывал на неё… И сердце билось: от давно забытой радости ли?.. От тревоги и… неясной вины перед Серафимой?..
Ещё не было сказано заветных слов.
Говорили лишь взгляды… И Андрей знал: Серафима надеялась, что повстречалось счастье, которого она с Силантием так и не дождалась…
Ночью Андрей просыпался. Выходил во двор, долго курил.
Мать права: Наденька растёт… и маманюшка девчушке очень нужна.
Серафима…
Недавно Андрей помогал бате в купеческих делах: надо было обновить рыболовецкие снасти, часть лодок поставить на ремонт… Ещё – перечислить деньги Мариупольским гимназиям, детскому приюту, земской больнице… В приоткрытое окно случайно услышал разговор соседки Настеньки с подружкою Акулиной. Настюха говорила уверенно:
- Увидишь! Я выйду за Андрея.
- Дочка у него, – заметила Акулина.
-Дочка?.. Кто ж в Прибрежном не знает, что девчонка – приёмыш? А я ему своих ребят рожу!
Андрей повёл плечами – будто всего колючим инеем обсыпало…
Жениться?..
И дочушка, Наденька, услышит это горькое слово: приёмыш…
Необъяснимо… Но Наденька росла, и с каждым днём всё больше становилась похожею на него. Андрей соглашался с маманей: просто Наденька очень привязана к нему… Ну, и карие глаза. Коли глазами похожи, – кажется, что и всем другим похожи.
И это было самым желанным… сбывшимся в какой-то тайне счастьем: что Наденька похожа на него.
Приёмыш… подкидыш… – таким ледяным холодом веяло от этих слов.
Наденька – самая родная.
А корзина… Маманя велела работнику Фёдору поднять её на чердак.
У Серафимы – дочка и сын.
Славные ребята.
Серафима не скажет Наденьке, что она – приёмыш.
Но… можно ли обманывать её, – коли нет в сердце любви.
Потому что люба – одна-единственная…
В целом свете.
Где бы она ни была.
Люба.
Одна-единственная.
…Андрей посмеивался:
- Что, Гришка?.. Нет твоей рыбы? Все желания исполнила… Поди, к другому берегу уплыла: на заработки.
Григорий свернул самокрутку, согласился:
- Давно не появлялась.
А в азовской волне всколыхнулось отражение звёзд…
Андрей не поверил своим глазам.
Тайком от Гришки всмотрелся в сияющую чёрную глубину.
Рыба с белыми звёздчатыми пластинами по бокам плыла по курсу лодки…
Казалась тонкой стрелою, что стремительно рассекла звёздный свет… и вдруг отчего-то замедлила полёт – в сокровенном, непуганом счастье.
Андрей затаил дыхание: всего миг… Ушла?.. Скрылась, затерялась в сиянии азовской волны?
Недалеко от берега рыба вновь мелькнула золотистыми плавниками.
- Видел, Андрюха? – негромко спросил Григорий. – Намедни Евдокия рассказывала, что во сне видела, – точно такую… с золотыми плавниками. Будто даже в ладонях держала её.
Андрей затаил усмешку в карих глазах:
- Значит, жди, Григорий Степанович: дочку родит тебе Евдокия.
-А я о чём, Андрюха… Такого никогда не бывает, чтоб все желания исполнились. Двое мальчишек у нас… А дочушку хочется.
…Наталья ещё раз взглянула на Наденьку, отчего-то грустновато усмехнулась:
- Видно, – батянечкино счастье растёт… Что ж, Андрей Тимофеевич: возьмёте ли работницею в рыболовецкую артель Терёхиных?
- Я бы взял тебя, Наталья…
В Натальиных глазах мелькнула насмешка:
- Отец не велит?
- Я бы взял тебя… в нянюшки.
Такие красивые… такие знакомые брови удивлённо слетелись…
А Наталья перехватила взгляд Андрея:
- Нянюшкою?..
Андрей заторопился – в каком-то волнении чуть сбивчиво объяснил:
- Надежда подросла. Я часто по делам уезжаю… Мамане непросто с нею.
Надежда…
Надежда?..
Неясное, горькое счастье захлестнуло волною…
А голоса своего Наталья не слышала:
- Дочку… Надеждою зовут?
-Надеждой.
Наталье казалось, что Андрей расслышал стук её сердца…
А он спросил:
- Согласна ли, Наталья?
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15