Наталья заметила, с каким ревнивым интересом Серафима взглянула на заплетенную Наденькину косу.
А в душе Натальиной не всколыхнулось ни капли чего-то недоброго – лишь простое женское любопытство: красивая Серафима… По-здешнему загорелая, рослая и сильная – под стать Андрею Тимофеевичу.
И снова горько подумалось Наталье: уйду…
Андрей Тимофеевич сдержал обещание: когда оставался дома, – позволял ей отлучиться по делам. Наталья побывала в Песчаном и в Чайкино – маленьких приазовских посёлках. Местные жители участливо пожимали плечами: нет, такого не было… Даже старожилы не припоминали, чтоб кто-то оставил здесь корзину с младенцем…
Опускались руки в безысходности… силы таяли, а с ними – и надежда.
Как-то возвращалась Наталья в Прибрежный. Медленно и устало шла по берегу. Взгляд случайно упал на небольшую лодку: в таких обычно здешние ребята учатся вёслами грести. Наталья столкнула лодку с песка, шагнула за нею в море… Ласковая азовская волна розовела в предзакатных лучах, тихонько колыхала лодку. Уплыть бы – от боли, от безнадёжности…
Наталья чуть взмахнула веслом, прикрыла глаза.
Вспоминала рождение дочушки…
Никогда не испытанная боль была счастьем.
А у крохи – Андреевы глаза, бровки… Андреевы губы.
Наталья улыбалась сквозь слёзы.
А впереди ждала другая боль… И в боли этой шестой год рвётся сердце.
Наденька, Надежда, кареглазая дочушка Андрея, родилась примерно в то же время, которое навсегда осталось для Натальи неповторимым счастьем…
Обиды на Андрея не было, – лишь горьковатое понимание…
Той зорькою – после их с Андреем единственной ночушки – рыбаки уходили в море. Наталья стояла на берегу… И сейчас улыбка тронула её губы: вспомнилось, как по-мальчишески счастливо Андрей махал над головою обеими руками.
Это и была их последняя встреча: ночью Наталья ушла из Прибрежного.
Чему ж дивиться…
Вернулись рыбаки, только не дождался Андрей Наталью на их заветном… самом счастливом месте на берегу.
Чему ж дивиться, – коли он не знал, где её искать…
Потому и понимала сердцем, по-женски, – хоть и в полынной горечи, но понимала: нашлась та, что утешила Андрея в его горюшке от неожиданного расставания. Нашлась: разве ж одна девушка мечтала выйти замуж за Андрея Терёхина!
А как дальше сложилось…
Андрей лишь сказал:
- Не женился я, Наташа… Ни тогда… Ни до сих пор. Вдвоём вот… с дочушкою, живём.
Как случилось, – так и есть.
Что ж расспрашивать – о боли…
Наталья оглянулась. Здесь, далеко от берега, куда волна незаметно отнесла лёгкую лодку, над азовской синевою опускался темнокрылый вечер.
Наталья вздохнула: давно не девчонка… Обещала Андрею Тимофеевичу, что вернётся. Ещё недоставало, – чтоб он искал её…
Лодкою правила уверенно: дочь рыбака…
Наденька, девчушечка кареглазая, ласточка-щебетушечка, сказку ждёт.
Может, и Натальиной дочушке вечерами кто-то сказку рассказывает…
Волна сияла в отблесках заката. И от сияния этого потемневшая синь казалась на диво прозрачною – до самой глубины.
А в этой сияющей глубине…
Наталья не поверила глазам, опустила вёсла.
Рыба?..
Большая, серебристо-коричневая… Вдоль спины – словно звёзды белые… Чуть приметно золотятся плавники.
Видно, – стремительная, как стрела… А сейчас плыла – ровно летела стрела в замедленном полёте.
Уже недалеко от берега ушла в мягко почерневшую глубину.
Андрей и Наденька встретили Наталью на берегу.
В глазах Андрея – молчаливый укор.
Наталья в каком-то счастливом порыве подхватила Наденьку на руки. Девчушка прижалась к ней, тихонько прошептала:
- Батянечка тревожился… – И – совсем тихо, едва уловимо… не слова, а взволнованное дыхание: – А вдруг ты… моя маманюшка?..
Уложила Наденьку спать.
Рассказала ей сказку – про большую и красивую рыбу, что живёт в Азовском море, оберегает рыбацкие лодки… и рыбацкое счастье бережёт. Думала, – Наденька уснула под сказку… А девчушечка взяла её ладонь, прижалась к ней щекой:
-Я так люблю про рыбу слушать… Только это не сказка. Мне батянечка часто рассказывает про эту рыбу: она и правда живёт в нашем морюшке.
Потом Наталья стояла у окна, вслушивалась, как устало и ласково вздыхает волна.
Андрей Тимофеевич остановился за её спиною: над плечами Наталья чувствовала его приподнятые руки…
Такое желанное… и такое горькое счастье…
Наталья повернулась. Сказала просто:
- Не надо, Андрей Тимофеевич. Уйду я.
- Наташа!..
- Может статься, что Наденька… что Надежда ваша… что привыкнет ко мне девчушечка, – ровно к маманюшке родной. Ни к чему это.
- Отчего же – ни к чему?..
- Оттого, что уйду я. Мне найти надо…
- Найти?.. Кого же?
Наталья смешалась. Поспешно объяснила:
- Дело у меня. А вам, Андрей Тимофеевич, жениться надобно. Серафима славная… красивая.
- Серафима?..
- Я на пристани слышала: судачили бабы, что вы к ней свататься собираетесь.
Андрей усмехнулся:
- Кто ж лучше меня-то знает, – собираюсь ли я свататься.
Перед рассветом Андрей уехал в Новониколаевскую.
Наденька тоже проснулась – батянечку проводить.
Сама Огонька напоила.
Андрей поцеловал дочушку:
- Будь умницею. – Неожиданно для себя оговорился: – Маманюшку… – покраснел, быстро поправился: – Нянюшку слушайся.
Наденька обняла отца за шею, тихонько попросила:
- Ты привези гостинец нянюшке.
Андрей Тимофеевич растерянно улыбнулся:
- Какой же?
-Колечко красивое, – серьёзно ответила дочушка…
Долго махала ладошкою вслед резвому Огоньку.
А потом взяла Наталью за руку:
-А пойдём, нянюшка, на берег. Посмотрим, как батюшка Азовушка солнышко встречает, радуется.
На берегу Наденька о камешек споткнулась – коленочками на песок упала…
Невелико горюшко-то: кто ж из ребят растёт без разбитых коленок… А Наталья охнула, опустилась перед девчушечкою – поцеловать коленочки, утешить:
- Заживёт, хорошая моя… Заживёт до свадьбы, родненькая моя Андреевна… Как же ты на батянечку своего похожа…
Этим утром Серафиме тоже захотелось прийти на берег – повидаться на зорьке с Азовушкою…
Расслышала слова Натальины.
Замерла в каком-то смутном волнении: нянюшка?..
Станет ли нянюшка так горевать – из-за чуть приметной царапины на коленке?.. И…
- Как же ты на батянечку своего похожа!..
Наденька спросила у нянюшки разрешения: войти в тёплую волну, коленочки обмыть…
Нянюшка не спускала с неё глаз.
Серафима подошла ближе, негромко сказала:
- В посёлке тоже дивятся…
Наталья взглянула через плечо:
- Дивятся?.. Чему же? Дивно ли, – если дочушка на отца похожа…
- Кто бы и дивился, – усмехнулась Серафима. – Была бы девчушка Андрею Тимофеевичу родною дочушкой, – кто бы и дивился…
Натальины брови удивленно слетелись:
- Была бы… родною дочушкой?..
- Кто-то оставил корзину у рыбной лавки Терёхиных. А в корзине – кроха. Андрей ещё до рассвета вернулся из Мариуполя. Штормил Азовушка в ту ночь. Стоял Андрей на берегу, молился: в море рыбаки… А потом корзину увидел. Так и нашёл дочушку свою. Надеждою назвал её. – В Серафиминых глазах всплеснулась грусть: – За Андрея – любая… Лишь посватайся. А он… Все эти годы будто ждёт…
Натальино сердце то замирало… то стучало в несказанной тревоге… А голоса своего не слышала:
- Ждёт?.. Кого же?
Серафима в раздумье покачала головою:
- Кто ж про то знает… Разве – Азовушка тайну хранит. Может, ждёт Андрей Тимофеевич мать Наденькину. Надеется, что придёт она.
Наталья задыхалась…
- Да разве ж мать… да разве ж мать оставит дитя своё – в штормовую ночь…
- Что ж судить, – коли мы ничего не знаем… Лишь удивляемся: неродная… а растёт девчушка – и всё больше становится похожею на Андрея. Больше, чем иная родная дочка бывает похожею на отца. Вот и ты заметила: такая уж Андреевна…
На целых три дня Андрей уехал по купеческим делам…
Извелась Наталья: три дня казались вечностью.
Лишь узнать бы: когда была штормовая ночушка… Да про корзину расспросить. За Лизонькою съездить бы, – может, узнает корзину-то…
Как-то утром у рыбной лавки купца Терёхина дождался незнакомый рыбак. Поклонился Тимофею Анисимовичу:
- Не примете ли в артель, батюшка? Я рыбак бывалый, – пригожусь. Во многих местах рыбачил: и на этом берегу… и на том довелось.
Терёхин внимательно взглянул на рыбака:
- Что бывалый, – вижу. Отчего ж не принять. Нынче ночью артель наша в море выходит. Коли воля твоя, – приходи на пристань.
- Не один я, – с семьёю. Жена, ребята малые…
-Что ж… На краю Прибрежного хата пустует: тоже рыбак жил… А сыновья разбрелись: кто на шахту подался… кто на завод. Егорыча дочка к себе забрала, в Гусиновку, недалече здесь. Сказала: мол, найдутся люди, пусть живут в батиной хате, чтоб вконец не развалилась, – жалко. И то: хата у Егорыча добротная, а без хозяина быстро всё в упадок приходит. За осень подправишь, где надо. Перезимуете. А там, Бог даст, – свою построишь… коли рыбак бывалый.
- Может, и жену примете – рыбу чистить… Руки у Анисьюшки моей умелые да сильные.
- Пусть выходит к тому времени, когда рыбаки с уловом вернутся.
Наталья с Анисьею встретились на берегу. Наденька смотрела, как Василёк с ребятами возводят из песка высокую крепость, в маленькой ведрушонке – дедунюшка сделал – носила мальчишкам воду. А к ребятам подошёл парнишечка. Маленький, светловолосый… Улыбался несмело… а глазки – грустные-грустные. Наденька достала из кармана леденцового петушка на палочке, протянула мальчонке:
- Держи. Сладкий. – По головке погладила: – Хочешь с ребятами крепость строить? Как зовут тебя?
Мальчишечка растерянно оглянулся на свою маманюшку… а глаза ровно затуманились от слёз…
Анисья неподалёку разговаривала с Натальей. Негромко сказала:
- Матвеюшкой зовут его. А говорить он у нас не умеет.
Наденька просто и уверенно заметила:
- Маленький ещё. Выучится.
А Натальино сердце сжалось:
- Не говорит? Сколько ж ему?
- На днях уж четыре годочка исполнится.
- Отчего ж не говорит? Славный такой мальчишечка…
- Славный… – горько согласилась Анисья. – А не говорит… Моя вина. Мой грех.
Ей вдруг захотелось рассказать Наталье о своём неизбывном горюшке…
К тому же Наталья показалась Анисье знакомой – будто виделись когда-то…
Вдруг озарило: монастырь… Анисья часто ходила в обитель – помолиться в храме. Не раз видела молодую синеглазую трудницу. Кажется, Натальею и звали её…
Без утайки рассказала ей – про то, как было: Аникей деньги пропивал – до копейки… а ребята – мал мала меньше… про то рассказывала, как в то лето Аникей с коня упал, как болел тяжело… Про монастырскую трудницу Елизавету, – что неожиданно предложила ей колечко дорогое… золотое: чтоб Анисья отнесла её новорождённую дочку в приют. Дескать, – стыдно: родила, не будучи женою венчаной…
Анисья вытерла слёзы:
- Согласилась я: от безысходности… Только до города, до приюта сиротского, не донесла. В этом рыбацком посёлке и оставила корзину плетёную. Штормил Азовушка в ту ночушку, – словно гневался на меня…
Пока рассказывала Анисья про горюшко своё, у Натальи в глазах темнело…
Тронула Анисью за руку:
- Дальше я знаю…
Анисья робко обрадовалась:
- Знаешь?.. Про девчушечку знаешь? Что же с нею случилось? Расскажи, милая… Сердцу моему легче станет.
-Что случилось?.. – Наталья перевела дыхание… И вдруг заплакала: – Нашла я её. Дочушку свою нашла. Спаси Христос, Анисья, – что рассказала…
Анисья ничего не понимала…
А Матвеюшка… неуверенно окликнул её:
- Маманюшка!..
Анисья опустилась на колени… Что-то шептала батюшке Азовушке: хоть не икона… но – Господне творение…
Мальчишечка счастливо повторил:
- Маманюшка!
Наталья приложила руки к груди:
- Анисьюшка! Пойдём со мною: узнаешь ли корзину?..
Катерина Никитична удивилась Натальиной просьбе. Сдержанно спросила:
- Тебе-то для чего корзина?
Анисья с Натальей плакали обе, то и дело перебивали друг дружку…
Катерина Никитична нахмурилась. Всё же позвала работника Ивана, велела достать с чердака корзину…
Анисья прижала к лицу старый пуховый платок, что так и лежал в корзине:
- Мой… Я им в ту ночь прикрыла малютку.
Андрей вернулся из Новониколаевской.
Достал колечко, бережно надел его на Натальин палец:
- Наташа! Я не хочу, чтоб ты уходила. Мне рассказать тебе надобно – о том, что сердце чувствует… о чём догадываюсь… да не знаю: правда ли…
Наталья прижалась к его груди, прошептала:
- Правда.
…А к Серафиме посватался рыбак Гордей Большаков.
Марфуша, было, всполоханною курицей раскудахталась.
Гордей остановил её. Немногословно посоветовал:
- Ты вот что, Марфа: повинись перед Фролом Ефимовичем… да дитё роди ему.
Марфуша на миг опешила: а ведь… на днях показалось… да и нынче утром…
С Гордеем так и не случилось.
Значит…
Марфуша заносчиво вскинула глаза:
- Без тебя знаю!.. Без тебя знаю, что мой Фролушка… что мой Фрол Ефимович лучше вас всех!
А в конце зимы Лизонька родила сына.
Матушка Асенефа всю ночь молилась: о новорождённом мальчишечке, о Елизавете, о братце любимом, Евстигнее Демидовиче… О труднице Наталье, что сумела простить сделанное Лизонькою зло.
Хранит батюшка Азовушка тайны, что случаются на его берегах… или в ласковой волне.
Знает, когда тайне счастьем стать.
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 16 Часть 17 Часть 18 Часть 19
Навигация по каналу «Полевые цветы»